Читать интересную книгу Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654 - Митрополит Макарий

При Киево-Печерской лавре, неподалеку от нее находился и женский монастырь, называвшийся также Печерским. В 1632 г., 24 февраля начальнице этого монастыря Олимпиаде Рогозянке Силичовой и жившим с нею инокиням отдала или пожертвовала какая-то Христина Малинская, урожденная княгиня Вишневецкая, еще два монастыря, Преображенский и Благовещенский, находившиеся в ее родовом имении, в селе Сельце, в Киевском воеводстве. Вместе с монастырями жертвовательница отдала и самое Сельцо с крестьянами, землями, угодиями и доходами, но с условием, чтобы монастыри эти, находясь под властию Киево-Печерского женского монастыря и получая от него настоятельниц, пребывали неизменно «под послушенством» Константинопольского патриарха. Пожертвование свое совершила Христина Малинская по благословению и дозволению митрополита Исаии и киево-печерского архимандрита Петра Могилы.

Одною из самых чувствительных потерь в то время для Церкви православной и, в частности, для митрополита Исаии была потеря князя Иеремии Корыбута Вишневецкого как по знатности его рода, так по богатству и связям. В его-то владениях находились все три монастыря, Густынский, Лядинский и Мгарский, которые с согласия и на пожертвования его благочестивых родителей, особенно его матери Раины Могилянки, устроил Исаия и имел в своем пожизненном управлении. Не вдруг, кажется, князь Иеремия изменил вере отцов, но довольно долго колебался, хотя и отдавал предпочтение латинству. Это обнаружил он уже в 1628 г., когда, как мы упоминали, по письму униатского митрополита Рутского готов был изгнать Исаию Копинского из своих владений за высказанную им ревность о православии. В таком же нерешительном состоянии по отношению к вере оставался князь Иеремия и спустя четыре года. Киево-печерский архимандрит Петр Могила, которому мать князя приходилась двоюродною сестрою, посвятил ему свою проповедь, произнесенную в неделю крестопоклонную в лаврской церкви и напечатанную 4 марта 1632 г. под названием «Крест Христа Спасителя и каждого человека». В посвящении этой проповеди князю, помеченном 1-м числом июня и, следовательно, после прибавленном. Могила говорил: «Когда я посмотрю на клейнод пресветлого дома вашей княжеской милости, вижу там Крест Христов, чрез веру православную Церкви апостольской кафолической на Востоке уфундованный. В этой вере, начиная от Димитрия Корибута и сына его Корибута Дмитриевича, короля чешского, брата Ягелла, короля польского и Витовта, князя литовского, все предки вашего дома пребывали и составляли ее опору. Надеюсь, что православная Церковь найдет опору и в особе вашей милости... Прошу и молю, чтобы ваша княжеская милость и сами пребывали в отеческой вере и подданных своих старались удерживать в ней, помня науку того знаменитого мужа, который говорит, что пусть ни один князь не допускает переменить отцовского вероисповедания на какое-либо другое, так как в делах людских ничего нет более драгоценного религии, т. е. православной веры, и боронить ее необходимо со всевозможным старанием». Князь, по-видимому, еще не изменил вполне вере отцов, но готов был изменить, и его нужно было просить, умолять, чтобы он оставался в православии и служил ему обороною. Эту же самую просьбу, только гораздо сильнее и подробнее, излагал пред князем Иеремиею Вишневецким митрополит Исаия в своем послании к нему, и излагал не от себя только, но и от лица всей Церкви. «Великая жалость, милостивый князь, объемлет сердца всех нас, духовных и всех православных христиан, – писал святитель, – при виде того, что ваша княжеская милость, вожделенная утеха нашей старожитной греческой веры, не следуешь по стопам своих предков и родителей. Плачет также и горько сетует Церковь Божия, мать наша, что ты от нее отвращаешься... Что ж нашел ты в Церкви Божией сомнительного, подозрительного, еретического? Не она ли мать всего христианства? Не Иерусалим ли глава всего света? Разве не там Господь наш совершил наше спасение Своею святейшею Кровию? Не там поставил Сам первого епископа, патриарха Иерусалимского, Своего наместника? Разве не оттуда учение Христово распространилось по всему миру, от востока до запада, и дошло до самого Рима? Чем же Рим лучше Иерусалима, и зачем Иерусалимом, матерью всех Церквей, пренебрегают, а к Риму обращаются, Иерусалим порицают, а Рим превозносят?.. В Иерусалиме Христос за нас умер, там из мертвых воскрес, там и вознесся на небо, там и ниспослал Св. Духа на Своих учеников и апостолов, там на вечную память и Св. Гроб Свой оставил, там и наместника по Себе патриарха Иакова поставил. Чем же Рим лучше Иерусалима? Тут наместник Иисуса Христа – патриарх, а там наместник св. ап. Петра – папа; тут Гроб Христов, а там гроб Петров... По милости Божией в Церкви нашей нет никакого заблуждения, никакой ереси. Что раз приняла она, какие члены веры утверждены на седми Вселенских Соборах, те все сохраняет она в целости, ничего к ним не прибавляя и ничего от них не убавляя. Не ведаю, кто сделал ее так противною тебе, кто тебя от нее отвратил или отвращает, – Божие неблагословение останется на нем вечно. Все мы знаем, под какими страшными условиями относительно веры, под какими обязательствами и клятвами оставила тебя твоя родительница, отходя из сего мира. На чью ж душу падет то?.. Что за утеху, что за приобретение обрели и обретают себе все те, которые отступают от старожитной своей веры? Если для славы это делают, то большую славу и уважение от всех людей имеют люди твердые в своей вере, нежели колеблющиеся и непостоянные. Разве не великую славу имели князья острожские, воевода киевский и сын его, воевода волынский? Разве не великую славу имел повсюду твой святой памяти родитель Михаил Корыбут? Разве не был он утехою и подпорою всем правоверным? Разве не славны были рыцарскими доблестями в Короне Польской предки твои, начиная с Ольгерда, твоего прадеда, великого князя литовского?.. Все они были веры греческой, и им-то ничего не вредило, напротив, тем были они еще славнее. Все они были веры греческой – ужели ж ты один будешь от них отлученным? Не дай того Боже... Мы молим и не престанем молить Господа Бога, чтобы Он не допустил тебя отступить от своей старожитной апостольской веры. Хоть и говорят наши противники, что греческая вера – хлопская, но в таком случае хлопской веры были и цари греческие, и великие монархи; хлопской веры были и апостолы, и патриархи, и все св. отцы Восточной Церкви, которых мы признаем великими. Униженно прошу вашу княжескую милость именем всего христианства, именем всей Церкви: не давай увлекать себя политическими видами; помни своих родителей, какой они были веры – не хлопской, не еретической, но старожитной, апостольской, чистой и не затемненной никакими человеческими вымыслами. Почему ж тебе не следовать вере твоих предков, в которой ты родился? Не к чужой, но к своей матери – Церкви Божией вернешься... Именем Божиим все духовенство, все христианство со слезами просим: не отвращайся своей веры, но возвратись к Церкви Божией, твоей природной матери, и утешь всех нас...» и пр. Настоящее послание Исаии Копинского, очевидно, написано в такое время, когда он еще действительно был и признавался митрополитом и имел право говорить от лица всего духовенства, всей Церкви.

Очень вероятно, что и Петр Могила, который 4 марта напечатал свою проповедь, а чрез три месяца, 1 июня, вздумал посвятить ее князю Иеремии Вишневецкому, и митрополит Исаия обращались к могущественному князю и старались пробудить в нем любовь к отеческой вере по одному и тому же случаю, чрезвычайно важному для православных, когда они наиболее нуждались в поддержке князя, и эта поддержка могла быть для них весьма благодетельною. В 1632 г., 30 апреля скончался король Сигизмунд III, главный виновник и поборник унии, 45 лет царствовавший и 45 лет непрерывно угнетавший православие для унии. Православные решились воспользоваться смертию своего гонителя и возвратить себе при избрании нового короля все права, отнятые у них насилием. Немедленно начались приготовления к конвокационному сейму, который назначен был на 27 июня. Дворяне спешили на сеймики, писали инструкции своим послам; духовные власти совещались между собою и сносились с дворянами. Петр Могила писал (12 мая) даже к протестанту, князю Христофору Радзивиллу, гетману литовскому как к своему «великому приятелю» и как «всегдашнему приятелю и благожелателю народа российского, сынов старожитной Церкви Восточной» и просил его совета, поддержки, участия в деле православных особенно теперь, выражаясь: «Поистине настал час и нам, обиженным, отозваться и добиться своего, что нам по справедливости принадлежит. Сам Бог там, где правда, основа всех добродетелей, а она с нами. Нужны нам только согласие и единодушие... Со всем шляхетским станом мы уже сносимся, наиболее же просим твоего мудрого совета и помощи...» Неудивительно, если Могила и митрополит Исаия вспомнили тогда и о могущественном князе Иеремии Вишневецком и попытались пробудить в нем сочувствие к православной вере, привлечь его на свою сторону. К назначенному времени отправили своих послов на конвокационный сейм и православное духовенство, и дворяне, и казаки, и братства. Главным духовным послом был киево-печерский архимандрит Петр Могила, имевший уполномоченность не только от всего духовенства, но и лично от митрополита Исаии Копинского, который по болезни и слабости здоровья не мог сам ехать на сейм. Дворянским послам, в числе которых находились Лаврентий Древинский, чашник волынский, и князь Юрий Пузина, ловчий волынский, было сказано: «Прежде всего (ante omnia) стараться о том, чтобы православному митрополиту и епископам возвращены были епархии и церковные владения, отнятые униатами, и чтобы православная Церковь вполне была удовлетворена во всех своих правах, а без того не приступать ни к каким другим делам и к самому избранию короля». Казаки также наказывали своим послам добиваться полного успокоения старожитной греческой веры и расширения вольностей казацких.