Стив ещё энергичнее забарабанил хвостом по спинке дивана, как бы приглашая: «Ну же, иди сюда, тут места много! Давай вздремнём, пока мама не вернулась».
– Нет, друг, давай сам. Я выспалась.
Стив не особенно расстроился. Мигнул пару раз глазами-каштанами и свернулся калачиком в углу, положив голову на лапы.
Света собралась немного почитать у себя наверху (в то время в компании Стива она ещё не нуждалась), дошла до лестницы и вдруг замерла. Ушей достиг слабый шум из глубины дома. Как будто кто-то забыл выключить телевизор, что странно – у них по утрам никто не смотрел телевизор. Отец обычно читал за завтраком газету, а брат вообще не завтракал – глотал на ходу кофе и убегал, как на пожар. Мама и Света вставали почти одновременно, и им было чем заняться в субботнее утро, помимо телевизора
Света медленно пошла на звук. По мере приближения к источнику, шум нарастал, становился чётче. Теперь он разбивался на отдельные звуки: человеческие голоса, звон посуды, шипение закипающего чайника, гул дороги. Голоса казались Свете до боли знакомыми: словно слышишь сцену из полузабытого сериала, который смотрел давным-давно.
Неужели и правда телевизор? Нет, не он. Вслушиваясь в звуки, Света испытывала странное волнение – так волнуется молодой учёный, обнаружив себя в одном шаге от открытия, способного перевернуть всю его жизнь.
Звуки доносились из-за двери, ведущей на задний двор. Света приблизилась к ней и остановилась в нерешительности. Здравый смысл настоятельно рекомендовал развернуться и бежать от двери, да подальше. Любопытство искушало: «открытие» совсем рядом. Надо только сделать шаг и потянуть ручку.
– За что мне это наказание! – взвизгнул за дверью истеричный женский голос.
Света закрыла глаза и попыталась представить себе хозяина голоса. Воображение без запинки изобразило измождённое худое лицо с тёмными складками под усталыми водянистыми глазами. Ломкие каштановые волосы, сбитые набок бесформенным узлом. Тонкие сухие губы. Жёлтые зубы в зловонном рту, так как эта женщина много курит. Нездоровый румянец на впалых щеках, ибо и выпивки она не чурается.
Света не придумала хозяйку истеричного голоса. Она её знала!
– Ты опять играл! Опять играл! – кричала женщина.
Света попыталась представить себе её имя, и сразу же остановилась, с ужасом осознав, что ей это вот-вот удастся. Она больше не могла бездействовать. Так или иначе, любому «открытию» суждено совершиться, независимо от того, привнесёт оно добро в мир или отнимет его. Света шагнула к двери и опустила ладонь на дверную ручку.
2
Заднего двора как не бывало. Ни лужайки, ни мангала, ни забора, ни улицы за забором, ни неба, ни солнца – ничего. Света оказалась в неухоженной и тесной квартире, пропахшей табачным дымом, с облупившимся потолком, грязно-голубыми обоями в жёлтых разводах от влаги, лампочкой на проводе вместо люстры, и мутными стёклами в окне, которые с трудом пропускали в комнату солнечный свет.
«Собачья конура» – пронеслось в голове.
В комнате находилось три человека. Обладательница истеричного голоса – точь-в-точь такая, какой её представляла себе Света – нависала над низеньким плюгавым мужичонкой в истёртом, истоптанном ногами пиджачке. Третьей в комнате была сама Света.
Мужчина и женщина продолжали ругаться, игнорируя двенадцатилетнюю девочку, шагнувшую в их «собачью конуру» из другого измерения.
– Ну, забили с ребятами козлеца после смены, – признался мужичок. Его разбитое одутловатое лицо пропойцы, источавшее острый запах перегара, Света знала до последней морщинки.
– И сколько ты проиграл? Сколько, я тебя спрашиваю?
Руки женщины попеременно отрывались от талии, наносили мужчине короткие тычки в грудь или плечо, и тут же возвращаясь обратно.
«Этот мужчина играет в домино на деньги», – вдруг поняла Света. Или она это знала?
– Половину…
– ПОЛОВИНУ?!
Тычки переросли в удары – била женщина резко и точно, кулаком. Мужчина безропотно сносил побои, покачиваясь из стороны в сторону.
– ПОЛОВИНУ! ПОЛОВИНУ!
Он пьян, сильно пьян. Пьян в день получки. Значит – играл. Это Света тоже знала наверняка.
– Ай, какая же ты дрянь! Какая дрянь! И что мы теперь будем делать? Чем прикажешь кормить твою идиотку? Я от себя отрывать не собираюсь, у меня свой сын растёт!
Мужчина опасно пошатнулся:
– Да твой наркоман и так почти ничего не жрёт….
Очередное прозрение окатило Свету ушатом ледяной воды: она знала голос мужчины ещё лучше, чем лицо. С пелёнок знала. В ясновидящей голове прозвучали слова, слышанные давным-давно: «Куколка ты моя. Красавица – вся в мать». Слова, несомненно, принадлежали избитому замусоленному мужичонке, но где и когда они были произнесены, Света вспомнить не могла.
– У него хотя бы мозги на месте! – заорала женщина. Нездоровый румянец на щеках заалел ещё ярче.
– Не смей так говорить! – угрожающе предупредил мужчина, но получилось жалко. Не страшно. – Наркота уже давно из него все мозги вышибла. Да как у тебя вообще язык поворачивается? Моя дочь…
Женщина разразилась издевательским хохотом:
– Чья бы корова мычала! Свои-то мозги давно пропил? Часов шесть назад о дочке подумал бы, когда зарплату на кон ставил!
Лицо мужчины исказила непонятная судорога – то ли злости, то ли стыда.
– Я же выигрываю иногда…
– Что выигрываешь, всё ведь пропиваешь, гад!
– Не твоё собачье дело. Деньги мои...
– Твои деньги? Твои? Твои? Твои?
Теперь обе руки взлетели с талии и поочерёдно били мужчину в грудь уже без посадок. Женщина задыхалась от несправедливости и беспомощности. Вдруг она повернулась к Свете и впилась глазами, полными ненависти.
– Чего встала? Пшла отсюда!
Света попятилась назад, потрясённая до глубины души – с ней сроду так грубо не разговаривали. Если это кошмарный сон, то тоже в первый раз. Раньше ей ничего похожего не снилось.
Под ногой что-то треснуло, Света подскочила от неожиданности и посмотрела вниз. Кажется, она раздавила пластмассовый двухкубовый шприц – мама колола такими Стива, когда у того появились проблемы с позвоночником.
– Не смей орать на мою дочь, Катерина! – погрозил мужчина заскорузлым пальцем.
Катерина – ну, конечно же!
– Ишь какой! Заступается он на пьяную бошку (sic!)! Ну и подыхайте тут на пару!
Катерина метнулась из комнаты в прихожую.
Как бы удивительно это ни было, но абсолютно всё здесь казалось Свете знакомым. Истёртый до основания ковёр под ногами, разбитый паркет в прихожей, щербатый шкаф, в который полезла сейчас Катерина – всё это она видела раньше. Знала на ощупь, узнавала по запаху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});