– Нет, я не воспринимаю это так. Мы дали друг другу шанс идти вперед и делать то, что было для нас важнее всего. И благодаря этому я смогла предпринять следующие шаги… благодаря одному из них разобралась в своих чувствах.
– Понимаю. Дэвид помолчал.
– Ну что ж, даже если ты сейчас замужем, это не значит, что тебе надо избегать меня. Я буду вести себя как джентльмен.
– Я не замужем. На самом деле у меня никого нет.
– Но ведь ты сказала…
– Что после тебя я поняла, кого в действительности люблю.
Лари снова посмотрела в окно, и ее голос стал тише.
– Мы тоже разошлись.
Дэвид уставился на нее, ожидая разъяснений.
– Проблема в том, что еще не все кончено.
И Лари рассказала ему о Нике и о том, какой удар нанесло ей его исчезновение. Возможно, разыскивая пропавших без вести американских военных, он в ее представлении тоже стал одним из них. Она продолжала беспокоить правительственные учреждения и организации наподобие Международного Красного Креста, требуя от них продолжения поисков Ника и других солдат. Берни Орн тоже не сидел сложа руки. За прошедшие годы общая потеря сблизила ее с Орном, и хотя между ней и Ником не был заключен брак, который скрепил бы их отношения, Берни стал для Лари как бы неофициальным свекром.
– Так, значит… ты не была ни с кем за прошедшие четыре года? – удивился Дэвид, когда Лари закончила свой рассказ.
Она была откровенна с ним.
– Я никого не любила. Хотя не могу сказать, что временами мне не хотелось этого… и что я не пыталась.
Лари не стала вдаваться в подробности. У нее было несколько любовных связей с богатыми и преуспевающими клиентами. Каждый из них искренне пытался установить длительные отношения, которые могли бы привести к браку и созданию семьи. Но ни одному это не удалось.
– Конечно, я не хочу жить так дальше и упускать другие возможности из-за того, что привязана к воспоминаниям. Но пока у меня нет выбора. Я не могу оплакивать Ника, потому что не уверена в его смерти.
Лари вздохнула.
– Поэтому я продолжаю любить его и разыгрывать в воображении сцены, в которых у меня появляется шанс сказать ему то, что было в письме, которое он так и не получил.
Дэвид сочувственно кивнул.
– Разве твоя мать не влюбилась в героя и не продолжала любить его даже после окончания войны, когда Милош еще не вернулся? Лари, может быть, ты просто идешь по следам своей матери и намеренно воскрешаешь ее прошлое? Возможно, это способ оживить и ее тоже?
Она чуть заметно улыбнулась.
– Я консультировалась у психиатра, Дэвид. Мы это выяснили и проанализировали во всех отношениях… и я увидела аналогию, о которой ты говоришь. Тогда я пошла своим непростым путем, и ничего не изменилось. Я по-прежнему жду.
После ее исповеди напряжение рассеялось. Лари взяла его за руку.
– Вот почему я решила, что будет благоразумнее не видеться с тобой. Я не могла представить себе, что произойдет между нами. Я знала только, что это никуда не приведет.
– Лари, Милош вернулся к твоей матери. Но ведь он не заставлял ее так долго ждать, и даже когда он вернулся.
Дэвиду не нужно было заканчивать фразу.
Лари подвела итог словами французского философа Паскаля:
– «У сердца свои доводы, о которых разум ничего не знает»
Они приехали в отель «Алкроп» возле Вацлавской площади, где Лари забронировала номер. Несмотря на то, что она привела Дэвида в уныние, он все же попросил ее поужинать с ним в ресторане «У трех страусов», но Лари сказала, что устала после перелета и хочет как следует отдохнуть перед завтрашней встречей с Милошем. Лари отклонила также и его предложение поехать вместе с ней. Однако когда Дэвид стал настаивать на том, чтобы она воспользовалась автомобилем и шофером посольства, ей пришлось уступить.
Прежде чем уйти, Дэвид сделал еще одну попытку.
– Может быть, после того, как ты увидишь Милоша, все твое беспокойство наконец-то уляжется. И тогда, Лари, возможно, ты захочешь решить и другие вопросы. Так что имей меня в виду…
Лари пообещала ему последовать его совету и была искренна. Она совершила ошибку, когда сожгла все мосты в случае с Ником. Ей не хотелось ее повторения.
На следующее утро, когда Лари ехала в городок Брежнице, лучи солнца заливали зеленый ландшафт, и это настроило ее оптимистически. Наконец-то она сделала гигантский шаг к цели, она ехала на встречу со своим настоящим отцом.
Однако бодрое настроение покинуло ее, когда она увидела место, где Милош провел последние пять лет своего долгого заключения. Посольский автомобиль остановился перед безобразным бетонным зданием, окруженным металлическим забором с колючей проволокой наверху. Человек из чехословацкого министерства, звонивший ей в отель накануне вечером, назвал это место институтом реабилитации. Он также сообщил Лари, что заключенного Кирмена освободят на следующий день в полдень и что Милоша заранее предупредили о встрече с дочерью, чтобы смягчить потрясение для этого, как он выразился, «старика».
Лари провели в маленькую, тускло освещенную комнату ожидания. Грузный мужчина в накрахмаленном белом халате представился ей как директор этого учреждения и сказал, что «пациент» проходит последние этапы процесса освобождения. Лари размышляла о том, что могли делать с человеком в таком ужасном месте, чтобы излечить его от ненависти к тирании, и как подобное лечение могло повлиять на Милоша Кирмена.
Наступил полдень. Прошло еще три часа, а Лари по-прежнему ждала. Когда она спрашивала, ей каждый раз отвечали, что пациент скоро выйдет, и все же у нее росло опасение, что может случиться непредвиденное и Милоша оставят отбывать здесь полный срок – еще десять лет.
Внезапно в дверях появилась медсестра.
– Pojdte se mnou! – сказала она.
Лари не забыла эти слова – она часто слышала их, будучи ребенком. Они означали: «Пойдемте со мной!»
Она последовала за женщиной и вдруг увидела его. Он стоял возле маленького чемоданчика в центре мрачного вестибюля. Еще раньше Лари подсчитала, что Милошу должно быть семьдесят шесть лет, но он выглядел моложе. Осанка осталась прямой, несмотря на длительные и тяжелые испытания; волосы, хотя и приобрели серо-стальной цвет, но не поредели, а голубые глаза сохранили блеск и ясность.
В тот же момент, когда их взгляды встретились, Лари поняла, что между ними установилась прочная духовная связь. Один этот взгляд сказал ей гораздо больше, чем анализ крови. Она – его дочь. Сила, которая все время вела Лари к сегодняшнему дню, досталась ей от него.
Она сделала несколько медленных шагов, но тут Милош широко раскинул руки, и Лари больше не могла сдерживаться. Она бросилась к нему, а он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.