Кроме музыки Давос слышал невнятный гомон множества голосов, стук кубков и блюд. Он промолчал.
– Я только что пришёл с высокого стола, – продолжил лорд Виман. – Я, как всегда, слишком много съел, а вся Белая Гавань знает, что с животом у меня просто беда. Будем надеяться, моих друзей Фреев не обеспокоит затянувшийся визит в нужник.
Он перевернул чашу.
– Ну вот. Вы будете пить, а я нет. Присядьте. Времени мало, а нам нужно многое обсудить. Роберт, вина Деснице, будь добр. Лорд Давос, вы, возможно, не в курсе, но вы мертвы.
Роберт Гловер наполнил чашу вином и предложил Давосу. Тот понюхал и выпил.
– И как же я умер, позвольте узнать?
– От топора. Ваши руки и голова выставлены на Тюленьих Воротах, лицом к гавани. К этому времени вы хорошенько сгнили, хотя мы и окунули вашу голову в смолу до того, как насадить на пику. Говорят, чёрные вороны и морские птицы повздорили из-за ваших глаз.
Давос беспокойно поёрзал. Странное это чувство – быть мёртвым.
– Кто умер вместо меня, если угодно милорду?
– Какая разница? У вас обыкновенное лицо, лорд Давос. Надеюсь, вы не обиделись на мои слова. У этого человека были волосы и кожа того же цвета, нос похожей формы, два уха, неотличимые от ваших, длинная борода, которую можно было подстричь как у вас. Можете не сомневаться, мы хорошенько его просмолили, а луковица, засунутая ему в рот, исказила черты лица. Сир Бартимус позаботился о том, чтобы пальцы его левой руки стали такой же длины, как и ваши. Если вас это утешит, он был преступником. Его смерть принесла больше добра, чем он сделал за всю свою жизнь. Милорд, я не желаю вам зла. Ненависть, изображённая мной в Чертоге Водяного, всего лишь представление для наших друзей Фреев.
– Милорду стоило стать лицедеем, – сказал Давос. – Вы и ваши люди были весьма убедительны. Ваша невестка как будто всерьёз желала мне смерти, а маленькая девочка…
– Вилла, – улыбнулся лорд Виман. – Вы заметили, какой храброй она была? Даже когда я угрожал вырвать ей язык, она напомнила мне о долге Белой Гавани по отношению к Старкам из Винтерфелла, о долге, который никогда не будет уплачен. Вилла говорила от чистого сердца, как и леди Леона. Простите её, если можете, милорд. Она глупая, напуганная женщина, а мой мальчик, Вилис – смысл её жизни. Не каждый мужчина в душе Эйемон Драконий Рыцарь или Симеон Звездоглазый, и не каждая женщина так же отважна, как моя Вилла и её сестра Винфрид… Которая обо всём знала и всё же бесстрашно сыграла свою роль.
– Когда имеешь дело с обманщиками, даже честному человеку приходится лгать. Я не осмеливался бросить вызов Королевской Гавани до тех пор, пока мой последний оставшийся в живых сын находился в плену. Лорд Тайвин Ланнистер сам написал мне, что Вилис у него. Он сказал, что для того, чтобы вернуть его целым и невредимым, я должен раскаяться в измене, сдать город, присягнуть мальчишке-королю на Железном Троне… И преклонить колено перед Русе Болтоном, новоявленным Хранителем Севера. Стоило мне отказаться, и Вилис умер бы как предатель, Белую Гавань взяли бы приступом и разграбили, а моих людей постигла бы участь Рейнов из Кастамере.
– Я толст, и многие считают, что из-за этого я глуп и слаб. Быть может, Тайвин Ланнистер был одним из таких людей. В ответ я послал ему ворона с сообщением, что преклоню колено и открою мои ворота после возвращения сына, но не раньше. Так обстояло дело, когда умер Тайвин. Потом объявились Фреи с костями Вендела… По их словам, чтобы заключить мир и скрепить его браком. Но я не собирался давать им то, что они хотят, до возвращения Вилиса, целого и невредимого, а они не собирались отдавать Вилиса, пока я не докажу свою преданность. Ваше появление позволило мне это сделать. Вот в чём причина моего грубого обращения с вами в Чертоге Водяного, вот почему голова и руки гниют над Тюленьими Воротами.
– Вы сильно рисковали, милорд, – произнёс Давос. – Если бы Фреи разгадали ваш обман…
– Я вовсе не рисковал. Если бы Фреи взяли на себя труд взобраться на мои ворота, чтобы внимательно рассмотреть человека с луковицей во рту, я бы обвинил своих тюремщиков в ошибке и показал вас, чтобы их успокоить.
У Давоса по спине пробежал холодок.
– Понимаю.
– Надеюсь на это. Мне сказали, у вас тоже есть сыновья.
«Трое, – подумал Давос, – хотя было семь».
– Вскоре мне придётся вернуться на пир, чтобы провозгласить тост в честь моих друзей Фреев, – продолжал Мандерли. – Они следят за мной, сир, приглядывают днём и ночью, пытаясь учуять малейший душок предательства. Вы видели их: высокомерного сира Джареда и его племянника Рейегара – этого нахального червяка, называющегося именем дракона. За ними стоит Саймонд, звенящий монетами. Этот платит нескольким моим слугам и двум рыцарям. Одна из служанок его жены пролезла в постель моего собственного шута. Если Станнис задаётся вопросом, почему мои письма столь сухие, то это лишь потому, что я не могу доверять даже своему мейстеру. Теомор больше внимает голосу разума, чем сердца. Вы слышали его в моём чертоге. Предполагается, что, надевая цепь, мейстеры отказываются от старых привязанностей, но я не могу забыть, что Теомор родился Ланнистером из Ланниспорта и приходится дальним родственником Ланнистерам с Кастерли Рок. Меня окружают враги и мнимые друзья, лорд Давос. Они наводнили мой город, как тараканы, и ночью я чувствую, как они ползают по мне.
Пальцы толстяка сжались в кулак, а подбородки задрожали.
– Мой сын пришёл в Близнецы как гость. Он отведал хлеба и соли лорда Уолдера и повесил свой меч на стену, чтобы пировать с друзьями. А они убили его. Убили – говорю я, и пусть Фреи подавятся своими баснями. Я пью с Джаредом, шучу с Саймондом, обещаю Рейегару руку своей любимой внучки… Но не думайте, будто это значит, что я забыл. Север помнит, лорд Давос. Север помнит, а представление почти окончено. Мой сын дома.
Что-то в словах лорда Вимана заставило Давоса вздрогнуть.
– Если вы хотите справедливости, милорд, взгляните на короля Станниса. Нет никого справедливей его.
Вмешался Роберт Гловер:
– Ваша преданность делает вам честь, милорд, но Станнис Баратеон остаётся вашим королём, не нашим.
– Ваш король мёртв, – напомнил им Давос. – Убит на Красной Свадьбе вместе с сыном лорда Вимана.
– Молодой Волк мёртв, – согласился Мандерли, – но этот отважный мальчик был не единственным сыном лорда Эддарда. Роберт, приведи парня.
– Сейчас, милорд.
Гловер выскользнул за дверь.
«Парень?» Возможно ли, что один из братьев Робба Старка пережил гибель Винтерфелла? Может Мандерли прячет наследника Старков в своём замке? «Найдёныш или подставной мальчик?» Давос рассудил, что север пошёл бы за любым из них… Но Станнис Баратеон не будет иметь дела с самозванцем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});