– Я не знал, что северяне приносят кровавые жертвы своим сердце-древам.
– Вы, южане, много чего не знаете о севере, – ответил сир Бартимус.
Он был прав. Давос сел у свечи и посмотрел на письма, которые нацарапал слово за словом во время своего заточения.
«Я был лучшим контрабандистом, чем рыцарем, – писал он своей жене, – лучшим рыцарем, чем королевским Десницей, лучшим Десницей, чем мужем. Мне очень жаль. Мария, я любил тебя. Пожалуйста, прости меня за то зло, что я тебе причинил. Если Станнис проиграет в этой войне, наши земли тоже будут потеряны. Отвези мальчиков через Узкое Море в Браавос и научи их не думать обо мне дурно, если сумеешь. В случае, если Станнис получит Железный Трон, род Сивортов выживет и Деван останется при дворе. Он поможет тебе пристроить других ребят к знатным лордам, где они смогут служить пажами и оруженосцами и станут рыцарями».
Это был лучший совет, который он мог ей дать, но ему хотелось бы, чтобы он прозвучал мудрее.
Давос написал каждому из троих оставшихся у него сыновей, чтобы помочь детям запомнить отца, который заплатил собственными пальцами за возможность дать им имена. Его письма к Стеффону и юному Станнису были краткими, чопорными и нескладными. По правде говоря, он знал их хуже, чем старших мальчиков, которые сгорели или утонули на Черноводной. Девану он написал больше, рассказал, как гордится тем, что его сын служит оруженосцем короля, и напомнил, что его долг, как старшего, защищать свою леди-мать и младших братьев.
«Передай его величеству, что я сделал всё, что мог, – закончил он. – Мне жаль, что я подвёл его. Я потерял свою удачу вместе с костяшками в тот день, на горящей реке у Королевской Гавани».
Давос медленно просмотрел письма, перечитывая каждое по несколько раз, раздумывая, не стоит ли заменить или добавить какое-нибудь слово. По мнению Давоса, у человека должно быть что сказать, когда он стоит на пороге смерти, но слова давались ему с трудом. «Моя жизнь была не такой уж плохой, – старался он убедить себя. – Я поднялся из Блошиного Конца до титула королевского Десницы, я научился читать и писать».
Он всё ещё сидел, сгорбившись над письмами, когда услышал, как гремят в замке железные ключи. Мгновение спустя дверь камеры распахнулась.
Вошедший – высокий измождённый человек с испещрённым морщинами лицом и копной бурых волос – не принадлежал к числу его тюремщиков. На его бедре висел длинный меч, а ярко-красный плащ скреплялся на плече массивной серебряной брошью в виде рыцарской перчатки, сжатой в кулак.
– Лорд Сиворт, – произнёс мужчина, – у нас мало времени. Пожалуйста, следуйте за мной.
Давос настороженно оглядел незнакомца. Его смутило это «пожалуйста». Людям, которые вот-вот лишатся головы и рук, не часто оказывают подобные любезности.
– Кто вы?
– Роберт Гловер, если угодно милорду.
– Гловер. Ваши владения – Темнолесье.
– Владения моего брата Галбарта. Были и остаются ими благодаря вашему королю Станнису. Он отобрал Темнолесье у захватившей его железной суки и предлагает вернуть законным владельцам. Пока вы находились в заключении в этих стенах, лорд Давос, много чего случилось. Ров Кейлин пал, а Русе Болтон вернулся на север с младшей дочерью Неда Старка. С ним пришло войско Фреев. Болтон послал воронов, созывая всех северных лордов в Барроутон. Он требует принесения присяги и заложников… И свидетелей на свадьбу Арьи Старк и его бастарда Рамси Сноу. Благодаря этому браку Болтоны собираются заявить о своих правах на Винтерфелл. Так вы пойдёте со мной или нет?
– А какой у меня выбор, милорд? Идти с вами или остаться с Гартом и Леди Лу?
– Кто эта Леди Лу? Одна из прачек? – Гловер начинал терять терпение. – Я всё объясню, если вы пойдёте.
Давос поднялся.
– Если мне суждено умереть, молю милорда позаботиться о том, чтобы мои письма были доставлены.
– Даю слово… Но если вы и умрёте, то не от руки Гловера или лорда Мандерли. Теперь поспешим. За мной.
Гловер провёл его через тёмный зал, а потом – вниз по стёртым ступеням. Они пересекли замковую богорощу, где росло огромное сердце-древо, чьи ветви переплелись в невообразимый клубок. Вырастая, дерево задушило все дубы, вязы и берёзы и протянуло свои толстые сучья через выходящие на него стены и окна. Его корни были толщиной с человеческий торс, ствол – таким широким, что вырезанное на нём лицо казалось одутловатым и сердитым. За чардревом Гловер открыл проржавевшую железную калитку и остановился, чтобы зажечь факел. Когда тот хорошенько разгорелся, мужчина повёл Давоса вниз по ступеням в сводчатый подвал с влажными стенами, покрытыми белой соляной коркой. Под ногами на каждом шагу хлюпала морская вода. Они прошли через несколько подвалов, рядов сырых вонючих клетушек, совсем непохожих на место, где содержался Давос. Потом перед ними оказалась глухая каменная стена, но стоило Гловеру нажать на неё, как та повернулась, открыв их взгляду длинный узкий туннель с ещё большим числом ступеней, на сей раз ведущих наверх.
– Где мы? – спросил Давос, когда они поднимались. Его слова слабо отдавались эхом в темноте.
– Лестница под лестницей. Проход идёт под замковой лестницей к Новому Замку. Потайной ход. Лучше, чтобы вас не видели, милорд. Предполагается, что вы мертвы.
«Каша для мертвеца».
Давос взбирался по лестнице.
Они прошли через ещё одну стену, обшитую досками и оштукатуренную с обратной стороны. Комната за ней оказалась тёплой, уютной и хорошо обставленной. На полу лежал мирийский ковёр, на столе горели восковые свечи. Где-то неподалёку слышались звуки труб и скрипок. На стене висела овечья шкура с картой севера, краски на изображении потускнели. Под картой сидел Виман Мандерли – громадный лорд Белой Гавани.
– Пожалуйста, садитесь.
Лорд Мандерли был облачен в роскошный бархатный дублет мягких сине-зелёных тонов, отделанный золотой нитью по краям, на вороте и рукавах. Горностаевый плащ скреплялся на плече золотым трезубцем.
– Вы голодны?
– Нет, милорд. Ваши тюремщики хорошо меня кормили.
– Есть вино, если хотите.
– Милорд, мой король поручил мне вести с вами переговоры. Я не должен с вами выпивать.
Лорд Виман вздохнул.
– Знаю, что обошёлся с вами весьма постыдно. У меня были на то свои причины, но, пожалуйста, сядьте и выпейте, прошу вас. Выпейте за благополучное возвращение моего мальчика. Вилис – мой старший сын и наследник. Он дома. Вы слышите звуки праздничного пира. В Чертоге Водяного вкушают пирог с миногами и оленину с жареными каштанами. Винфрид танцует со своим наречённым Фреем. Остальные Фреи произносят тосты за нашу дружбу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});