пренебрежением к Джьованни Сфорца, который в его глазах был так же ничтожен, как любой из офицеров папской армии. По его мнению, Лукреция при своей красоте и родству с папой могла, безусловно, сделать более блестящую партию.
К Пасхе вся семья Борджиа собралась в Риме. Муж Лукреции также счёл долгом явиться. Насколько папский двор не считал нужным обращать внимание на общественное мнение, доказывает тот факт, что во время праздничной церемонии в соборе св. Петра, Джьованни Сфорца, Чезаре Борджиа и герцог Гандия занимали первое место, как высшие сановники папского двора, и приняли пальмовую ветвь из рук святого отца. Принц Джоффре в это время лежал раненый после неудачной стычки с Орсини. Жена его, герцогиня Гандия, Лукреция и три женщины, находившиеся неотлучно при Александре VI, сидели на местах, которые обыкновенно занимали кардиналы, что возбудило сильный ропот среди собравшегося народа.
Чезаре решился отделаться от своего зятя Джьованни во время пасхальных празднеств.
Раз вечером камердинер графа Джьованни находился в комнате Лукреции, когда ей доложили о прибытии Чезаре Борджиа. Лукреция, зная, насколько он не расположен к её мужу, приказала камердинеру спрятаться за портьерой.
Чезаре со свойственным ему цинизмом откровенно сообщил сестре о своих планах относительно её будущности и объявил ей, что Джьованни Сфорца должен умереть в самом скором времени.
Когда Чезаре удалился, Лукреция подозвала камердинера и сказала:
— Ты слышал всё! Беги к своему господину и сообщи об их решении. Напомни ему о предсказании колдуньи в Пезаро и передай, что я умоляю его искать спасения в бегстве...
Камердинер в точности исполнил это приказание и вместе с другими слугами немедленно занялся приготовлениями к бегству своего господина. Вслед за тем граф Джьованни удалился из Ватикана под предлогом посещения церкви San Onofrio и, найдя в назначенном месте приготовленных для него лошадей, сел на своего лучшего турецкого коня и ускакал во весь опор из Рима. Через двадцать четыре часа он уже был в Пезаро, но конь пал под ним.
Бегство графа Сфорца привело в бешенство Чезаре Борджиа, который хотел воспользоваться его смертью, чтобы немедленно распорядиться рукой сестры по своему усмотрению. Но так как он никогда не останавливался ни перед какими препятствиями для достижения своих целей, то он принудил Лукрецию к скандальному процессу о разводе, исход которого зависел от папы.
Это событие, быть может, было первой причиной неблаговидных слухов, которые распространились тогда о Лукреции. Факт был налицо, но его мотивы оставались скрытыми для публики. Известно было, что папа постоянно окружён женщинами, которые господствуют над ним, и что Джьованни Сфорца едва спасся от смерти, угрожавшей ему в Ватикане, между тем как Лукреция оставалась в Риме. Все глубоко ненавидели Борджиа; тем не менее верховная власть была в их руках, и, кроме доминиканского монаха во Флоренции, никто не осмеливался открыто нападать на глубокую испорченность нравов при папском дворе. Но тем больше распространились сплетни, усиленные завистью и желанием большинства отомстить хоть этим способом за своё бессилие. Таким образом, клевета впервые запятнала имя Лукреции, приписывая ей различные небывалые преступления.
Трудно сказать в настоящее время за неимением точных известий, что побудило тогда Лукрецию удалиться в женский монастырь San Sisto близ Via Appia. Неизвестно, способствовали ли этому ходившие о ней слухи или её насильственно послал туда папа по наущению Чезаре, так как она отказалась принять участие в постыдных интригах, с помощью которых хотели расторгнуть её брак с Джьованни Сфорца. Как мы упоминали не раз, в те времена монастырями часто пользовались в тех случаях, когда другие принудительные средства оказывались безрезультатными.
Вскоре после того в семействе Борджиа произошло трагическое событие, а именно убийство дона Хуана, герцога Гандия. Папа Александр особенно любил этого сына и даже мечтал о том, чтобы каким-нибудь способом добыть ему неаполитанскую корону. Раз вечером Ваноцца устроила для своих сыновей и близких родных семейное празднество на своей вилле, расположенной среди виноградников у Сан-Пьетро в Винколи. В эту же ночь дон Хуан исчез бесследно, но три дня спустя тело его было найдено в Тибре. Он вышел из виллы своей матери одновременно с другими гостями с намерением отправиться домой. Общественное мнение тотчас же приписало Чезаре убийство родного брата; но он уговорил папу оставить злодеяние без всяких последствий. С этого времени Александр VI более чем когда-нибудь сделался послушным орудием в руках своего преступного сына и должен был потворствовать всем его предприятиям. Таким образом, Чезаре Борджиа шёл шаг за шагом по пути злодеяний, на который он вступил с таким неслыханным успехом. Его необыкновенная сила в соединении с мужеством и свойственной ему проницательностью внушали к нему общий страх.
Чезаре не считал нужным скрывать долее свои честолюбивые планы. Папа по его внушению послал доверенных лиц в Неаполь для переговоров относительно брака своего сына Чезаре с сестрой принца Федериго. В то же время он велел предложить самому принцу руку Лукреции, которая властью его святейшества должна быть разведена с графом Сфорца.
Но Федериго не дал своего согласия, равно и неаполитанская принцесса ответила резким отказом на предложение папы.
После удаления французов принц Федериго сделался правителем Неаполя. Но его положение казалось настолько шатким, что папская партия в Риме рассчитывала на скорый переворот и связывала с этим смелую надежду посадить Чезаре Борджиа на неаполитанский престол.
Хотя неопределённая будущность и чрезмерное честолюбие в соединении с дурными наклонностями и глубокой нравственной испорченностью побуждали Чезаре к самым ужасным злодеяниям, но в своей частной жизни он ничем не отличался от знатных людей своего времени. Он не только интересовался рыцарскими упражнениями, травлей зверей и боями быков, но и разыгрывал роль мецената, выказывал любовь к науке и искусству и, по примеру своих современников, покровительствовал выдающимся учёным и художникам.
Он слышал от кардинала Джованни Пацци, брата миланской герцогини, о разнообразных талантах Леонардо да Винчи, который в это время уже пользовался большой известностью как живописец, скульптор, инженер и музыкант. Леонардо по его приглашению приехал в Рим, и так как он был не только разносторонним учёным и художником, но в высшей степени приятным собеседником, то Чезаре решил удержать его при себе, поручал ему планы крепостей, проекты мостов и другие работы. Леонардо со своей стороны охотно расстался с Флоренцией, где ему было неприятно оставаться по многим причинам. Хотя его любовь к Марии Пацци скорее походила на дружбу, но он почувствовал себя совершенно одиноким после её отъезда в Милан; ему казалось, что воспоминание о ней будет меньше томить его среди новой обстановки