и в другой сфере деятельности. Мария Пацци была недоступна для него; он знал это с первой минуты их встречи и полюбил её той чистой идеальной любовью, на какую способны только исключительные, богато одарённые натуры. Она была путеводной звездой его жизни; он мысленно обращался к ней в трудные минуты и искал утешение и отраду.
Деятельность Савонаролы во Флоренции неблагоприятно отразилась на творчестве и на общественном положении художников. Любовь к картинам и скульптурным произведениям считалась теперь непозволительной роскошью и не подходила к серьёзному направлению, которое было введено во Флоренции проповедями Савонаролы. Хотя Пьетро Медичи в умственном отношении имел мало общего со своим отцом и предпочитал роскошь в одежде и блестящую обстановку всем сокровищам искусства, но у художников сохранилось воспоминание о щедрости и высоком артистическом понимании знаменитого Лоренцо. Поэтому все они более или менее были приверженцами изгнанных Медичи.
Кроме Леонардо да Винчи из Флоренции прибыл в Рим другой молодой художник, который ещё раньше покинул родной город, когда смерть лишила его могущественного покровителя в лице Лоренцо Медичи. Это был Микеланджело. Он не мог поладить с сыном Лоренцо, так как однажды, когда выпал обильный снег, Пьетро поручил великому художнику сделать снежную статую на дворе палаццо Медичи. В это время Микеланджело работал над статуей Геркулеса, имевшей около четырёх футов высоты, и начал распятие в натуральную величину для настоятеля монастыря San Spirito, в благодарность за данное им тайное дозволение заниматься анатомией над трупами бедняков, умерших в госпитале.
После своей ссоры с Пьетро Медичи Микеланджело переселился из палаццо Медичи в дом своего отца, но недолго прожил здесь и с двумя товарищами отправился в Венецию. У юношей не хватало денег на дорогу; кроме того, их задержали у ворот Болоньи за отказ явиться к начальству. Знаменитый болонский гражданин Джианфранческо Альдобранди освободил Микеланджело и взял его к себе под свою ответственность. Всё время, пока продолжалась война, Микеланджело прожил у этого ревностного поклонника искусства, которому он читал по вечерам Данте, Петрарку и Боккаччо. Благодаря Альдобранди молодому флорентийцу поручено было сделать ангела у гроба св. Доминика. Этот выгодный заказ возбудил зависть болонских художников, которые доставляли столько неприятностей своему сопернику, что он вернулся в родной город. Через год Микеланджело отправился в Рим.
В это время в Италии ревностно занимались раскопками, тем более что продажа художественных произведений античного мира приносила огромные доходы. Но случалось нередко, что наряду с драгоценными сокровищами искусства покупались по высокой цене вещи низкого достоинства. Между тем приобретение древних скульптурных произведений считалось признаком хорошего тона и вошло в моду. Микеланджело сделал из мрамора восхитительного спящего амура и по совету одного приятеля придал своему изваянию вид античного произведения, вырытого из земли. Статуя была отправлена в Рим к известному Балтазару, который продал её кардиналу Юлию Ровере. Ловкий торговец обманул при этом не только покупателя, но и художника, так как из двухсот дукатов, полученных за статую, выслал ему только тридцать. Обман скоро обнаружился; Микеланджело отправился в Рим, чтобы взыскать остальную сумму с Балтазара. Несмотря на рекомендательные письма, он встретил не особенно ласковый приём при папском дворе, потому что кардинал Ровере, разочарованный в своей покупке, не успокоился до тех пор, пока ему не возвратили всех денег, заплаченных им за мнимую античную статую.
Между тем Италия уже успела отдохнуть от последствий войны; и другие интересы выступили на первый план. Герцог Миланский, убедившись в невозможности восстановить во Флоренции власть своего союзника, Пьетро Медичи, обратил весь свой гнев на смелого доминиканца, который управлял республикой согласно своим взглядам. В Риме вряд ли решились бы выступить против Савонаролы, если бы Лодовико Моро при посредстве своего родственника, кардинала Асканио Сфорца, не вынудил бы папу к более строгим мерам. Кардинал передал Александру VI письмо герцога, а равно и прежнее послание настоятеля Сан-Марко к французскому королю, после чего распря Савонаролы с папой превратилась в открытую и ожесточённую борьбу.
В общественной жизни флорентийцев произошло немало различных улучшений благодаря вниманию Савонаролы; его имя произносилось с благодарностью в тех случаях, где дело шло о водворении порядка и применении строгой кары. Но радость и веселье исчезли бесследно. Те из художников, которые остались в городе, изображали только мрачные сюжеты в своих картинах, так что в этом отношении даже самые снисходительные люди не могли не упрекнуть в односторонности сурового реформатора.
Мать и сестра Савонаролы всё ещё жили во Флоренции, где их удерживало гостеприимство его сторонников. Беатриче не прерывала отношений с монахинями монастыря св. Аннунциаты и время от времени бывала у них, хотя знала, что мать не одобряет этих посещений. Всякий раз она возвращалась оттуда с неблагоприятными вестями о брате, чем поддерживалось её собственное недовольство против него. Она не в состоянии была понять бескорыстной материнской любви Анны к своему сыну; ей не нравилось, что он не обращает никакого внимания на своих родных и идёт по избранному им опасному пути, не заботясь о том, что приносит этим вред своей семье.
Однажды Беатриче вернулась из монастыря св. Аннунциаты с известием, что Александр VI приказал монахам Сан-Марко убедить своего настоятеля, чтобы он покаялся и прекратил враждебные действия против папского престола. Одновременно с этим францисканцам поручено было проповедовать с возможным рвением против Савонаролы и объяснить народу, что он придерживается еретических взглядов. Ходили слухи, что сам Савонарола получил из Рима строгое повеление воздерживаться от публичных проповедей под угрозой отлучения от церкви.
Все эти известия сильно встревожили Анну; она с беспокойством ожидала следующего воскресенья, чтобы убедиться, действительно ли Джироламо лишён права говорить проповеди в соборе.
То, что ей пришлось пережить в этот день, составляло полную противоположность с теми восторженными овациями её сыну, при которых она присутствовала столько раз по приезде во Флоренцию.
По окончании обедни Джиромало выступил вперёд в полном облачении настоятеля доминиканского монастыря, чтобы взойти на кафедру. Но едва он поднялся по ступеням, как отступил назад с видом глубокого отвращения, так как менее всего мог ожидать такой грубой и возмутительной выходки от своих врагов. На кафедре, которая столько времени была местом его одушевлённой деятельности, положена была дохлая собака, слегка прикрытая соломой. Джироламо медленно сошёл с кафедры и, стоя перед алтарём, начал свою проповедь. Но его противники воспользовались волнением, которое произошло в церкви, и ежеминутно прерывали речь проповедника насмешливыми восклицаниями, приглашая слушателей выгнать его из города и предать постыдной смерти.
Савонарола казался спокойным и сохранил полное самообладание. Но шум был настолько велик, что он напрасно употреблял все