— Я знаю, почему вы часто уезжаете! — крикнул Вэле.
— Почему? — испуганно спросила Ниа.
— Мне профессор Атис сказала.
«Ливора? А она-то откуда знает?!»
— Что же она тебе сказала?
— Солус Альгеди умирает.
Ниа медленно выдохнула.
— И как это связано с моими поездками?
— Профессор Атис сказала, вы поняли, что Альгеди уже не вернуть, поэтому решили развлечься. Но она дура, она ничего не видит. А я вижу! Вам больно! Вы пытаетесь не показывать, но боль никуда не исчезает, и вы уезжаете, чтобы там, среди чужих людей, больше не прятаться!
— Интересная теория, — проговорила Ниа.
— Меня вам не обмануть! Я знаю, что это так! Но он не заслуживает ваших страданий!
— Не нам решать, кто и чего заслуживает, — сказала она.
— Он поиграл с вами и выбросил, когда понял, что вы ему не нужны! Ему никто не нужен!
— Может быть, — холодно улыбнулась Ниа, — но мне нужен он.
— Он у-ми-ра-ет! — почти по слогам произнёс Вэле.
— Спасибо, что напомнил.
— Да как вы не поймёте! — в отчаянии вскричал юноша. — Вы продолжаете цепляться за то, чего никогда не было, а скоро… скоро вообще…
— Замолчи! — не выдержала Ниа. — Он ещё не умер!
— Но умрёт!
— Откуда ты знаешь?
— Мои родители умерли от этой проклятой болезни! Она смертельна на сто процентов! Заболевший ею всегда умирает!
Ниа испуганно смотрела на Вэле.
— Да! Поэтому я ненавижу Денебию! Она убила моих родителей!
— Прости… я… я не знала… но… Послушай…
— Нет, это вы послушайте!.. Вам… вам не нужно уезжать так далеко, потому что… я люблю вас! Пожалуйста, хоть раз останьтесь со мной! Не приходите на занятия, если не хотите, но не уезжайте!
— Я не могу, — прошептала Ниа. — Прости меня, Вэле.
Она собрала учебники и медленно вышла из класса.
Вэле вернулся за свою парту и упал на стул. Бесполезно! Ей бесполезно объяснять! Этот человек совсем лишил её способности думать! Она даже не может больше чувствовать ничего, кроме его боли!.. Его боль! Боль — это наказание! Ему было наплевать на её страдания, он всех презирал — вот и получил! Раз презираешь этот мир, тогда умирай!
Для его родителей это тоже было наказанием: она предпочли чужую страну своей родине.
Вэле бросил тетради в сумку и поплёлся в коридор. Из класса вышел Нубес. У окна его ждала девушка. Наверное, сестра. Они вместе пошли к лифту, оживлённо обсуждая что-то.
Вэле постоял немного, а потом резко толкнул дверь.
Профессор Альгеди поднял голову. Опять этот недовольный взгляд.
— Что вы хотели? — спросил Солус.
— Поговорить, — постарался как можно спокойнее произнести Вэле.
— Не уверен, что у нас есть общие темы для разговора.
— Одна есть.
— И какая же?
— Ниа Вирго.
— А, это… — нахмурился Солус. — Не думаю, что профессора Вирго можно отнести к разряду общих тем.
— И всё-таки я хотел бы поговорить именно о ней.
— Повторяю, меня это не касается.
— Неужели! По-вашему, люди — игрушки, которых можно выключить простым нажатием кнопки?
— Я никогда не считал профессора Вирго игрушкой, — резко ответил Солус. — Но в данный момент нас абсолютно ничего не связывает. У неё своя жизнь, у меня — своя.
— И вы решили, наверное, что она чудесно счастлива в своей новой жизни? У неё интересная работа, она путешествует по миру, встречается с интересными людьми! А вы знаете, что часто она не может написать самое простое слово на своём родном языке? Она упаковками глотает витамины, но всё равно засыпает на каждой контрольной работе! Здесь, в университете, она почти не выходит из своей комнаты! Знаете, какое у неё лицо, когда она думает, что на неё никто не смотрит? И уезжает она потому, что больше не может изображать счастье, которое выхотите видеть!
— Мне жаль, если это действительно так, — отчуждённо проговорил Солус, — но я ничем не могу ей помочь.
— Отпустите её! — почти с мольбой произнёс Вэле.
— Она свободна и может делать, что хочет.
— Скажите это ей, скажите так, чтобы она поняла! Вы способны научить сложным языкам даже этих малограмотных людей, почему же вы не можете объяснить ей такую простую вещь? Она постоянно думает о вас, заботится о ваших учениках, об их родственниках, когда у неё есть свои ученики и свои родственники!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У неё нет родственников, — машинально пробормотал Солус.
— Что? — не расслышал Вэле.
— Ничего. Молодой человек, этот разговор не имеет смысла. Не понимаю, зачем вы вообще начали его.
— Почему я начал его? — в светлых глазах загорелось холодное пламя. — Да потому что я люблю эту девушку! С самого первого дня, когда увидел! Она рассказала о своей стране, о том, что я вряд ли смогу вернуться в Лабрию, но я остался в университете, потому что хотел быть рядом с ней! Но тут появились вы, и, конечно, она выбрала вас… А вас… не хватило даже на две недели! Со мной она была бы счастлива! Я бы любил и уважал её, я бы никогда не причинил ей боль! Я… да я просто живой, а вы почти…
— Тогда заставьте её полюбить вас! — крикнул Солус.
Вэле замолчал. Пламя потухло, остался только белый пепел. Юноша повернулся и медленно вышел из класса, столкнувшись в дверях с Игни.
— Профессор, я подумал, может, начнём пораньше и раньше закончим? — спросил Игни.
— Наши занятия начинаются в три часа! — резко ответил Солус.
«Чёрт! Похоже, он не в духе…»
— Ну, я тогда… это… попозже зайду?
— Ладно, оставайтесь, раз пришли, — махнул рукой Солус.
Игни быстро сел за парту и спрятался за раскрытым учебником. «Не в духе» — это было мягко сказано. Сегодня профессор придирался к каждой мелочи, заставлял переделывать упражнения, снова и снова повторять ответы. Раньше Игни сердился, пытался спорить, а потом понял: нужно просто кивать и говорить «да, профессор». Но сегодня даже этот метод не работал.
Юноша облегчённо выдохнул, когда, наконец, вырвался на ужин. Спустившись в столовую, он увидел, что пришёл первым. Он так торопился уйти из класса, что отпросился на пятнадцать минут раньше, а профессор, вопреки обыкновению, не проверил по своим часам.
В зале ещё никого не было, только работники столовой бегали между столами. Вдруг он заметил Векси, несущую кастрюлю с супом. Кастрюля была такой огромной, что в ней поместилось бы три Векси, но, раз ты бенеташка, выполняй самую тяжёлую работу… Вот дура! Сидела бы в своей деревне! Нубес тоже хорошо придумал — позвать её сюда… Хотя, может, там ещё хуже… Ну, и пусть надрывается! А чего она такая тонкая, надо было в детстве каши больше есть! И Нубес худой, как палка… Не было у них, наверное, в детстве каши.
— Эй, ты! Давай помогу!
— Спасибо! Мне совсем не тяжело!
Ну, точно, героиня! Так она надорвётся, и месяца не проработав.
— Давай свою дурацкую кастрюлю! — прикрикнул на неё Игни.
— Осторожно, суп горячий, — предупредила девушка.
Игни взял кастрюлю и чуть не охнул.
— А там побольше не было? — прокряхтел он.
— Нет, это самая большая, — ответила Векси.
Игни отнёс её на стол и сказал:
— В следующий раз бери поменьше!
— Но я… — начала было девушка.
— Я сказал, в следующий раз бери поменьше! Поняла?
— Поняла, — покорно ответила она.
***
Ниа посмотрела на часы. Уже половина третьего, а она почти ничего не смогла перевести. Несколько раз перечитывала предложения и не понимала. Из головы не шли слова Вэле: «Она смертельна на сто процентов! Заболевший ею всегда умирает!» Зачем он так сказал? Даже если это правда, нельзя… нельзя было ей так говорить.
Ниа спрятала словари и бумаги под кровать, решив, что сидеть дальше бесполезно, и легла спать. Но заснуть не получалось, она проворочалась ещё полтора часа, пока, наконец, не провалилась в глубокий давящий сон. Сон был знакомым. Она уже видела его раньше. Ниа оказалась на поле, а впереди стоял Эридан… Нет, у этого человека были тёмные волосы. Солус!.. Он медленно пошёл вперёд. Ниа хотела побежать за ним, но вдруг остановилась. Странным образом она понимала, что находится внутри сна. Ниа помнила, когда умер Эридан, она должна была остаться стоять. Но Солус?.. Ниа была внутри сна и не знала, жив он или умер. Если он жив, нужно догнать его, непременно нужно догнать — во сне это почему-то было очень важно. Но если он умер, также важно отпустить его.