Шел март 1341 года, и князю нужно было ехать в Орду. К тому времени уже образовалась двухлетняя задолженность перед татарами: ведь князь Глеб так и не сумел с ними расплатиться за прошлый год! Вместе с тем князь Дмитрий не хотел тормошить утихших горожан. Серебра у него было вполне достаточно! Но вот с уплатой двухлетней дани пришлось бы почти полностью растратить казну.
– Что теперь делать, мои славные люди? – вопрошал князь. – Неужели больше нет доходов?
– Зачем тревожиться, сын мой? – сказалл ему на это епископ Иоанн. – Горожане с радостью тебя встретили! А это значит, что они сами вскоре пополнят твою казну серебром и мехами!
В самом деле, и недели не прожил князь в своем стольном городе, как престарелый огнищанин Орех Чурилович доложил ему, что «купцы и охотники доставили все недоданное в твою казну серебро!»
Даже знатный охотник Гордей Борович, попытка грабежа которого способствовала известному брянскому бунту, сдал княжескому огнищанину целую гривну серебра.
К радости князя и бояр, в короткий срок все княжеские расходы, понесенные из-за бегства в Литву, захвата Брянска незадачливым Глебом Святославовичем, и, наконец, бойкота князя-узурпатора и возникших беспорядков, были перекрыты щедрым серебряным дождем! Теперь можно было спокойно отвозить «выход» в Орду! Князь собирался самолично отправиться в Сарай, как он это раньше делал, и принести свои извинения татарскому хану, но брянский епископ отговорил его от поездки.
– Пусть туда едут славный Кручина с избранными боярами, – сказал владыка, – а ты скажешься тяжело больным. Надо чтобы царь Узбек знал, как тяжело ты пережил несправедливость! А наши люди поведают ему, как тебе было горько терпеть лишения и беды на чужбине из-за лживого оговора!!
Так и поступили. Совет брянского епископа был не только мудрый, но удачный!
Брянские посланцы вернулись из Сарая в веселом настроении: ордынский хан не только принял брянское серебро и простил князю «литовское сидение», но даже посочувствовал князю Дмитрию за «незаслуженные страдания, связанные с чрезмерной доверчивостью государя»!
Боярин Кручина Миркович рассказал и о своей встрече с новым великим владимирским и московским князем Симеоном, их беседе и преподнес брянскому князю драгоценный кубок.
Все случившееся было так необычно и неожиданно!
– Неужели мы подружимся с Москвой? – думал, не веря своим глазам и ушам, князь Дмитрий. Но особенно он был поражен приездом московских бояр, возглавляемых самим Иваном Михайловичем!
– Мы приехали посмотреть на твою дочь, – говорил влиятельный московский боярин, – И, если девица нам понравится, сосватать ее за брата великого князя!
Дмитрий Романович, пребывавший в крайнем изумлении, пригласил на встречу с московскими нежданными гостями супругу и дочь.
Москвичи были так поражены красотой юной Феодосии, что сразу же завели разговор о свадьбе и порядке ее проведения.
– Будем играть свадьбу в Москве, – сказал, после долгих разговоров с брянскими князем и боярами в думной светлице, боярин Иван Михайлович. – И вам придется собираться к нам в гости!
Это не устраивало князя Дмитрия. – Свадьбы наших дочерей всегда играются у нас! – возразил брянский князь. – И не может быть отъезда невесты без знакомства с женихом и, в отсутствие отца, с его старшим братом! Все должно быть строго по закону!
– Но наш великий князь Семен не может приехать в Брянск из-за многих дел! – пытался спорить боярин Иван. – И жених готов встретить свою невесту только в Москве!
– Я могу понять великого князя Семена, – кивнул головой князь Дмитрий, – но чтобы сам жених встречал мою дочь в Москве? – он засмеялся. – Это такая нелепость! Я готов принять любого князя или родственника, как замещающего Семена Иваныча, но жених должен обязательно приехать сюда! Пусть моя Федосья увидит его! А вдруг он будет не по сердцу моей дочери? Вы хотите, чтобы я силой заставил ее выйти замуж? Нет уж, увольте, моя дочь не холопка, а славная княжна! Свадьбы без жениха не будет!
Пришлось московским боярам согласиться с этим, «скрепя сердце».
Тем временем князь Дмитрий наводил «добрый порядок в своем доме». Он тихо, чтобы не возбуждать городские страсти, провел расследование случившегося в прошлом году бунта. Все нити по главенству в этом деле вели к покойному купцу Вершиле Мордатовичу.
– Ладно, хоть нет уже того злодея, – говорил на совещании бояр брянский князь. – А то пришлось бы с ним расправиться! Было бы немало хлопот!
Князь проведал и об участии в беспорядках бывших ополченцев, а также его собственных дружинников, оставленных в городе. Всех этих людей он потихоньку отправил в отдаленные городки брянской земли: дал всем земельные пожалования, пообещал «срубить ладные хоромы», а дружинников послал в местные гарнизоны с высоким жалованьем. Вчерашние бунтовщики уезжали, веря в «княжескую милость».
Князь особенно усилил наблюдение за порядком в городе и «вредными шептаниями». Его указом были запрещены сборища «неуместных кучек» на городских площадях, а приставы получили задание – «задерживать всех подозрительных шептунов и помещать их в холодную темницу для допроса и расследования».
В короткий срок брянская темница была переполнена, и горожане занялись строительством нового «острога рядом со старым».
Вновь возродился порядок, установленный первым брянским князем Романом Михайловичем, по которому заключенные в темницу должны были «в поте своего лица добывать насущный хлеб».
Эти меры привели к успокоению города, с улиц исчезли бродяги, пришлые из других мест бездельники и нищие.
– В Брянске никогда не было голода! – говорил князь Дмитрий. – А поэтому праздные смерды не должны сидеть на площадях и в закоулках! Пусть работают!
Молодой князь Иван Иванович, прозванный в Москве «Красивым» за приятные черты лица и осанку, приехал в Брянск как раз зимой 1341 года, когда брянский князь навел в городе порядок, и был удивлен тишиной, покоем, зажиточностью горожан и «богатством строений». Он очень не хотел ехать в этот дикий, как считали москвичи, варварский город, однако довольно быстро изменил свое мнение. – Какой большой город! – подумал он, оглядывая брянскую крепость. – А люд благонравен и тих…И крепость велика! Не зря мой батюшка боялся этого Брянска!
Большое впечатление на жениха произвел и будущий тесть: красивый, седоволосый, огромного роста, на полголовы выше молодого московского князя!
– Тебя не зря зовут «Красивым»! – сказал, усмехнувшись, при первой встрече брянский князь. – Ты будешь великим сердцеедом! И я теперь не беспокоюсь за свою дочь!