* * *
— Пока новотосканское системное правительство готово терпеть ваше присутствие,«коммодор», — сказал Бинг, откусывая каждое слово, как если бы оно было осколком льда, — то так будет для меня. Я буду соблюдать этикет в отношении вас — пока, по крайней мере, предполагаю, что вы лично, не были участником грубых нарушений нейтральных прав Новой Тосканы здесь, в Скоплении. Солнечная Лига, однако, не посмотрит любезно на нарушения этих нейтральных прав, и особенно на уничтожение безоружных торговых судов и их экипажей. Я не сомневаюсь, вам приказано не обсуждать эти вопросы со мной, «коммодор», и я не буду настаивать на этом сейчас. Однако, в конце концов, то что происходило станет… достаточным разъяснением, скажем, для моего правительства для принятия официальной позиции по этому вопросу. Я с нетерпением жду того дня, когда, возможно, мы сможем обсудить это лицом к лицу. Доброго дня, «коммодор».
Это не была беседа— если ледяную одностороннюю тираду можно было бы назвать «обменом» — предназначенная, чтобы успокоить Чаттерджи. Действиями линейных крейсеров Лиги как-то не внушали спокойствия. Ни у кого из них не были подняты клинья или боковые стены, но близкое визуальное наблюдение — а на дальности до пяти тысяч километров можно было сделать очень близкий визуальный осмотр, даже не прибегая к развертыванию разведывательных платформ — было очевидным то, что их энергетические батареи были заряжены. Сенсоры обнаружили активные радар и лидар, а также то, что БИЦ определил как системы управления огнем ПРО. Технически это означало, что они были оборонительными системами, а не наступательными, но это было бессмысленным различием на такой ничтожной дистанции. Эти линейные крейсера точно знал, где находилось каждое из судов Чаттерджи, и на каком расстоянии, что было бы чрезвычайно трудно для них пропустить.
«Перестань, — сказал он себе строго. — Бинг является мудаком, но он не сумасшедший мудак… надеюсь. И только сумасшедший начнет войну только потому, что разозлился. Корвизар собирается закончить переговоры с Вежьеном и Кардот или одним из них в течение следующего дня или около того, после чего мы можем убираться отсюда. В то же время, все, что нам действительно нужно, это каждому человеку на нашей стороне оставаться холодным. Это все, что нам необходимо».
Он сказал себе это очень твердо, и мыслящая часть его мозга знала, что это логичный, убедительный анализ ситуации.
Тем не менее, он был просто счастлив, что оставил Наоми Каплан и «Тристрам» прикрывать его спину.
* * *
— Мне нравится это все меньше и меньше с каждой минутой, шкипер, — пробормотал лейтенант–коммандер Алвин Тальман.
— Я полагаю, это потому, что у вас есть функционирующий головной мозг, Алвин, — ответила Наоми Каплан, глядя на ее старшего помощника. — Во всяком случае, я не могу додуматься ни о какой–либо другой причине, почему вы хотели бы этого.
Губы Таллмана дернулись в короткой улыбке, но она никак не коснулась его глаз, и Каплан прекрасно его понимала. Напряжение должно было быть достаточно плохим на борту трех других кораблей подразделения, но по–своему, напряженность на борту «Тристрама» была еще хуже, потому что корабль Каплан был более чем в десяти световых минутах от Новой Тосканы. Благодаря платформам «Призрачного Всадника», они могли видеть то, что происходит — или, на данный момент, не происходит — в объеме всей планеты, даже если данные и изображение устаревало на десять минут, когда они его получали. Однако, даже с «Марк-16» не было ничего, что они могли бы сделать, если что–то случится так далеко, а их собственное безопасное изолированное расстояние от соларианских кораблей только заставляло их чувствовать себя извращенно виноватыми за свою беспомощную неприкосновенность.
Каплан осмотрела свой мостик, задумчиво рассматривая его вахтенных офицеров. У нее было время, чтобы познакомиться с ними по–настоящему, хотя она по–прежнему знала Абигайль лучше, чем любого другого — в том числе Таллмана, если на то пошло. Хотя это меняется, и она осознавала их сильные и слабые стороны, зная о том, как эти качества должны быть смешаны вместе, чтобы сила была усилена, а слабость компенсирована.
Так, например, О’Рейли продолжала мучительно обижаться позицией Абигайль. Она сумела удержать ее в узде достаточно, чтобы Каплан и Таллман не были вынуждены использовать официальное предупреждение — или, во всяком случае, любое дополнительное официальное предупреждение — но она не была уверена, что та собиралась останавливаться. В то же время, она обнаружила, что, несмотря на неприятные особенности характера О’Рейли, та была, на самом деле, очень хороша в своей специальности. Это, возможно, удержало ногу Таллмана от пинка ей под зад, чтобы она доказала это, но с тех пор она весьма улучшила отдел связи. На самом деле, Каплан раздражало, что лейтенанту это удалось, хотя она признавала, что это было довольно глупым с ее стороны хотеть, чтобы другие женщины были плохими в своей работе только потому, что она не чувствовала симпатию к ней.
А еще были другие. Лейтенант Осия Симпкинс, ее астрогатор, уроженец Грейсона. Лейтенант Шерилин Джефферс, ее офицер РЭБ, мантикорианка и светская до такой степени, как никто никогда не был, вероятно, тем не менее прекрасно сработалась с Абигайль… в отличие от О’Рейли. Лейтенант Фонзарелли в Инженерном, старший уоррент–офицер Загорский, ее офицер снабжения… Они были похожи на нити стали слоящиеся через один из этих грейсонских мечей, которые мастера выковывают так терпеливо. Они не были совершенными. На самом деле, они по–прежнему далеки от этого, что всегда недостижимая цель. Но они были хороши, одна из лучших групп офицеров корабля, с которой она когда–либо служила. Если она сумеет все испортить, это будет ее вина, а не их.
«Вот это веселый способ смотреть на вещи, Наоми, — сказала она себе язвительно. — Любые дополнительные рок и мрак ты хочешь вызвать дождем на себя сегодня?»
Ее губы на мгновение кратко замерли на грани улыбки, но потом она глубоко вздохнула и вернулась к молчавшим сверкающим данным кодов на ее схеме.
* * *
Лейтенант Леопольд Рошфор ненавязчиво проверил свой хроно не более чем в пятисотый раз с момента получения кода активации и пожелал своим ладоням не чувствовать себя столь влажными.
Это все казалось очень простым, когда впервые было впервые описано ему. В конце концов, Рошфор был одним из небольшой горстки новотосканских офицеров, знавших, что происходит на самом деле, так как его старший брат был старшим офицером связи адмирала Гуедон. Так что он знал, что он будет должен или нет, когда его попросили выполнить только один аспект генерального плана. Тот факт, что кто–то был готов заплатить ему столь щедро за кое–какую работу, которая могла только способствовать достижению целей его правительства, был просто глазурью на торте.
Все это казалось очень простым, во всяком случае, когда он был первоначально завербован. Однако, теперь, когда он обнаружил, момент был уже здесь, все оказалось не так уж легко. В конце концов, он действовал за пределами нормальной флотской цепочки командования, что означало для него не будет официального прикрытия, если он сумеет все испортить. С другой стороны, он действует под непосредственным руководством министра безопасности Дюсерра. Это должно дать ему, по крайней мере, некоторую защиту, если что–то пойдет не так.
«Но все же должно пойти, как задумано — он сказал себе твердо… в который раз. — В конце концов, как сильно я могу напортачить?»
Вспоминая определенные события в своей карьере как младшего офицера, он решил, что, вероятно, будет лучше, если он не станет слишком задерживаться на последнем вопросе.
Он отвернулся от своего хроно, оглядывая отсек. Рошфор был помощником офицера связи на борту космической станции «Жизель», основной коммуникационной и контролирующей движение платформы в системе Новая Тоскана, а также по праву крупного промышленного узла. Когда инспектор из Безопасности объяснил ему, что именно «Жизель» должна стать логическим местом, в которое внедрят «мантикорского» червя в системы астронавигационных компьютеров. Рошфор задался вопросом, почему они решили использовать отдел связи, а не кого–то всамделишного из внутреннего контроля движения, но безымянный, анонимный инспектор объяснил это ему довольно охотно. Очевидно, что если монти должны нести ответственность за атаку на компьютеры, то это должно прийти извне. Это должно было быть подключено к системе через канал связи так, как будто у монти не было физического доступа к компьютерам. Что и случится, когда Рошфор отправит это со станции на спутник связи, находящийся вблизи позиций монти и их парковочной орбите, а спутник вернет ее Контролю движением, где он точно атакует компьютеры.