которая продолжалась лишь мгновение, я открыл глаза, приподнялся, и увидел себя в доме на полу. С кровати раздавалось мерное похрапывание Стаса и лёгкое дыхание Алёны. За окном светало.
Я чувствовал себя так, словно проспал целый год. Тело наполняла невероятная бодрость. Спать совсем не хотелось, хотелось кипучей деятельности. Я поднялся и посмотрел на Стаса. Вокруг него кружилось лёгкое облачко, и в нём я узнавал появлявшиеся и исчезающие образы Зойки, Аськи, Игоря и какие-то неизвестные мне. Я понял, что это его сон. Для меня он был настолько ясным, словно я сам видел его, но со стороны. Это было чем-то похоже на стереофильм. Я перевёл взгляд на Алёну. Ей снился я. Вот ведь, подумал я. Пять лет прошло с той мимолётной радости, а она всё ещё вспоминает…
Это подогрело моё самолюбие, но, посмотрев на Стаса, я устыдился. Вот он принял Алёну с не очень хорошей среди нас репутацией, сделал счастливой, и никто теперь не вспоминает её ненасытную нимфоманию…
Я прошёл на кухню и налил воды. Каждое утро уже лет двадцать я начинаю свой день со стакана воды. Это помогает мне взбодриться и настроить организм на… да на что угодно — на жизнь. Сейчас я не чувствовал в этом потребности, но привычка — вторая натура.
Прихлёбывая из стакана глоток за глотком, я открыл входную дверь и вышел на крыльцо. Ещё будучи в доме, я почувствовал чьё-то присутствие снаружи, поэтому фигура Седого Беса не вызвала у меня удивления.
Старик повернулся ко мне и растянул рот в щербатой улыбке.
— Одарили тебя щедро, путешественник… хе-хе… ну и мы им взамен оставили кой-чё. Спасибо, что позвал, добрый человек!
Он снова посмотрел на меня:
— Яяяблочко! — и захохотал.
До меня мгновенно дошло всё, и я уронил стакан на крыльцо. Вода, расплескавшись, намочила Бесу рубашку. Он коснулся её ладонью, и мокрое пятно исчезло.
— Так ты, бесятина этакая, весь человеческий род сгубил?! — взревел я и, вцепившись в ворот Бесовской рубахи, встряхнул его и приподнял к себе.
— Но-но, — неожиданно строго сказал вдруг нечистый дух. — Ты не дерись, добрый молодец, — он усмехнулся и неуловимым движением выскользнул из моих рук.
— Всё. В мире. Идёт. По плану, — сказал он с паузами, медленно отходя шаг за шагом назад. — Ежли оленю суждено быть запечённым, его запекут. А нет — встанет и уйдёт. — Отдаляясь, Седой Бес становился всё меньше и меньше, пока не юркнул как мышь под калитку и исчез вовсе.
Я посмотрел ему вслед и подумал о Томке, которая, как я теперь понимал, стала связующим звеном между Адамом с Евой и нами — между первыми шагами человечества и последними, которые ознаменуют собой его возрождение.
«Она уже не проснётся!» — сказал Игорь. А я промолчал.
Я знал, что проснётся.
Автор ждёт читателей, желающих задать вопросы, в своей группе в Telegram: Тёмные воды Алексея Черкасова (https://t.me/AlexCherckasov)
Эпилог
Перед тем, как войти в грот, я присел на большой валун на берегу. За рекой в лучах восхода красным заревом горели домики Полян. Наш хуторок, который мы заботливо защитили от Солнца и отделили от остальной деревни двадцатиметровой пустошью, отличался своей ухоженностью. Остальные дома за эти пять с лишним лет осели, покосились, а то и вовсе разрушились.
В домах спали наши люди — те, которым суждено поднять новое поколение, а за ним следующее, и ещё раз следующее, и ещё много раз. Я понимал, что больше им не нужен. Стас с Игорем справятся с управлением колонией. А замысел высших сил повернуть вспять уже невозможно. Год за годом мы будем утрачивать всё, обретённое предыдущей цивилизацией. Книги обветшали и рассыпались, у нас остались буквально несколько томов. Техника разрушена, науки нет, технологий тоже. Новая жизнь наступает на прошлую цивилизацию неотвратимо, быстро и эффективно уничтожая её плоды. Дети, которые растут сейчас, будут кое-что знать о прошлом, а их дети уже смутно, дальше же вся история человечества перейдёт в разряд легенд, передающихся из уст в уста. В конце концов она будет забыта, и через два-три десятка поколений новое человечество пойдёт по новому пути, пути не только побед, но и ошибок, старых и новых. И чтобы эти ошибки исключить, ему будут нужны помощники, которые станут направлять его.
Материал грота зримо изменился. Мы строили его из всего, что было под рукой — осыпающихся кирпичей старых домов, валунов, разбросанных по берегу, небольших бетонных блочков… А теперь это была белокаменная постройка из неизвестного мне природного материала.
Почему-то я не замечал этого прежде. Или он только что стал таким?
Я достал из кармана амулет и положил его на ладонь. Он по-прежнему светился мягким загадочным светом, излучая жизненную силу, которую сам черпал из родника Селги. Немного полюбовавшись, я надел амулет на шею и встал. Энергия Тёмных вод стала входить в мой дух, на мгновение задерживаясь в теле и наполняя его силой и бодростью.
…окровавленный олень на поляне зашевелился. Женщина вышла из-за кустов, приблизилась к нему и перерезала верёвки, стягивавшие его копыта. Затем она положила руку на спину лани, идущей следом, и обе они побежали. Мужчины были заняты костром и не видели, что путы слетели с ног животного, которое медленно поднялось с земли. Олень постоял с минуту, отряхивая с себя налипшие комки почвы и травы. Однако и следа не осталось от горделивой осанки сына лесов. Медленно, крадучись, побрёл он в сторону лесных зарослей. Собаки лежали на траве и смотрели вслед уходящему оленю, который, прежде, чем войти в лес, оглянулся, словно прощаясь…
Солнце уже поднялось градусов на двадцать над горизонтом и сменило цвет диска на ярко-жёлтый. Кругом пели птицы, воспевая начало нового дня. Каким-то образом они смогли уцелеть в первые морозные годы и вот теперь радовали нас своим щебетом, создавая атмосферу прежней благополучной Земли.
Я вошёл в грот и увидел Сюзанну, которая спала в кресле перед постелью Томки. Чёрный камень блестел на среднем пальце её правой руки. Её душа теперь была мне открыта: во сне она путешествовала по райским кущам с ангелами и купидончиками. Сюзанна была обречена дежурить целую вечность — нуминозная энергия, струящаяся из родника,