Старый Тед велел сказать, что он позовет стражников, если твой сын стащит что-нибудь еще.
– Этого не потребуется, – раздраженно ответила Атия, вытирая руки тряпкой, которую она извлекла из рукава. – Передай Теду, что я всегда возвращаю ему то, что он теряет, и даю слово никогда не заходить к нему в лавку, даже если он попросит. Я накажу сына. Благодарю тебя.
– Ты хорошо его воспитала, – хихикнул мальчишка.
Атия быстро замахнулась, и он отпрыгнул, хохоча и дразня пальцем парнишку, вцепившегося в подол матери.
– Я сам высеку его, если увижу этого Фурийца поблизости от нашей лавки. Запомни!..
Побагровев от гнева, Атия шагнула вперед, и мальчишки, выкрикивая оскорбления, бросились врассыпную.
Александрия стояла рядом и чувствовала, что не может сейчас просто взять и уйти. Происходившее ее не касалось, но что будет теперь, когда мать осталась наедине с сыночком-негодяем?
Мальчик захныкал и принялся тереть кулаком глаза:
– Прости, матушка. Я думал, ты будешь довольна. Кто ж знал, что они станут бежать за мной до самого дома?
– Ты не думаешь о том, что делаешь. Твой отец, будь он живой, стыдился бы за сына. Он бы тебе рассказал, что мы никогда не крали и не лгали. А потом отходил бы ремнем как следует; впрочем, это я и сама могу…
Сын хотел вырваться и убежать, но мать держала его крепко.
– Он был меняла! Ты говорила, что все они воры, значит он тоже был такой!..
– Не смей!
Не дожидаясь ответа, Атия повалила мальчика на свое колено и сильно шлепнула по заду шесть раз подряд. Первые удары тот встретил отчаянным сопротивлением, последние принял спокойно и покорно. Когда мать отпустила его, он прошмыгнул между женщинами, опрометью пронесся по узкой улочке и скрылся за ближайшим углом.
После того как сын исчез из виду, Атия вздохнула. Александрия нервно сжала руки; она была смущена тем, что стала свидетельницей столь интимной сцены. Атия будто только заметила ее присутствие и покраснела, встретившись взглядом с девушкой.
– Прости. Он постоянно крадет, а я не могу объяснить, что делать этого нельзя. Его всегда ловят, но не пройдет и недели, как он снова стащит что-нибудь.
– Его зовут Фуриец? – спросила Александрия.
Женщина покачала головой:
– Нет. Просто наша семья перебралась в Рим из Фурий. Мальчишки дразнят его Фурийцем, сыну это прозвище вроде бы нравится. Его настоящее имя Октавиан, – так звали отца. Он сущее наказание. Всего девять лет, а на улице проводит больше времени, чем дома. Я сильно беспокоюсь.
Атия взглянула на Александрию, словно только сейчас рассмотрев ее платье и серебряную застежку.
– Не стоит тебе забивать голову нашими заботами, госпожа. Просто я рассчитываю на эти деньги… Он не стал бы красть у вас, а если б что-нибудь и утащил, я немедленно вернула бы, чтобы не позорить доброе имя. Ведь в его жилах течет хорошая кровь, кровь Октавиев и Цезарей. Увы, маленькому разбойнику нет до этого дела.
– Кровь Цезарей? – живо переспросила Александрия.
Женщина кивнула:
– Его бабушка родилась в семействе Цезарей, потом вышла замуж… Если бы только она узнала, что внук ворует мясо из лавки в соседнем квартале!.. Однажды ему просто переломают руки. Что тогда с нами будет?
Из глаз матери закапали слезы; Александрия, не раздумывая, шагнула к ней и обняла одной рукой:
– Пойдем в дом. Скорее всего, я сниму у вас комнату.
Женщина выпрямилась и посмотрела ей в глаза:
– Мне милостыни не надо. Как-нибудь проживем, со временем и сынишка исправится.
– Это не милостыня. Просто у тебя действительно чисто; кроме того, несколько лет назад я работала у Цезарей, наверное, в той самой семье. Так что мы почти родственники.
Женщина достала из рукава платок и вытерла глаза.
– Ты голодна? – спросила она, улыбнувшись.
Александрия вспомнила о пригоршне резаных овощей, варившихся в горшке.
– Я уже поела. Сейчас я заплачу тебе за месяц вперед и пойду собирать вещи. Здесь недалеко.
Если она пойдет быстро и не станет задерживаться у Таббика, то к вечеру успеет вернуться. Возможно, к этому времени хозяйка купит на ее деньги немного мяса.
Сенаторы устали и шевелились на скамьях, стараясь усесться поудобнее. Заседание затянулось, большая часть присутствующих уже не обращала внимания на нюансы обсуждаемых назначений. Шло голосование по вопросам, которые в принципе были согласованы заранее.
Снаружи сгустились сумерки; в курию вошли служители и с помощью свечей на длинных палках зажгли настенные светильники. Пламя отразилось в полированном мраморе стен, воздух наполнился ароматом благовонного масла. Более половины сенаторов – всего их насчитывалось около трехсот – уже удалились, предоставив самым терпеливым право утвердить последние назначения.
Убедившись, что все его сторонники остались в зале, Красс самодовольно ухмыльнулся. Эти будут сидеть до последнего, пока не погасят светильники и заседание не завершится официальной молитвой о благоденствии города. Он внимательно слушал перечень граждан, получивших государственные должности, стараясь не пропустить имени, которое они с Помпеем включили в список для голосования.
Глаза Красса остановились на мраморной плите с высеченными на ней названиями легионов. Там, где когда-то значилось слово «Перворожденный», сейчас было пустое место. Приятно нанести еще один удар по наследию Суллы – тем более что об этом попросила старая подруга.
Подумав об этом, он перевел взгляд на Цинну, и их глаза на мгновение встретились. Цинна с улыбкой кивнул на список легионов. Красс усмехнулся в ответ и подумал, что волосы на голове друга сильно поседели. Почему Сервилия предпочитает ему этого старика?.. При одной мысли о ней кровь в его жилах забурлила, и Красс пропустил мимо ушей несколько имен новых магистратов. Он посмотрел, как голосует Цинна, и поднял руку вместе с ним.
Целая группа сенаторов встала со своих мест и, спокойно извинившись, направилась к выходу из курии. Спешат – кто домой, кто к любовнице, подумал Красс. Он наблюдал, как поднимает со скамьи свое грузное тело Катон. Этот человек был близок к Сулле, и он пожалеет о том, что уходит сейчас с заседания.
Сенаторы прошли мимо Красса, что-то увлеченно обсуждая, а он постарался не выдать себя довольной улыбкой. Без них все пройдет гораздо проще, с помощью Помпея и Цинны удастся протащить почти любое решение. Конечно, сулланцы придут в ярость, когда узнают о восстановлении Перворожденного легиона… Надо будет при встрече поблагодарить Сервилию за подсказку. Может быть, сделать небольшой подарок в знак внимания.
Встал Помпей и заговорил о назначении новых командиров в войска, размещенные на территории Греции. Он называл имена и рекомендовал сенату этих достойных и преданных Риму людей.
Красс знал, что в Греции снова