подумывать о предательстве.
В целом Дур выглядел довольным. Продав пиратский корабль, он с лихвой покроет убытки от потерянного груза. Правда, вспоминая о великолепных бивнях, выброшенных за борт, капитан не мог сдержать сдавленного стона.
Необходимо было решить, что делать с плененными пиратами. Раненых разбойников Юлий приказал бросить в море. Эти люди сделали свой выбор, и его совершенно не трогали их отчаянные вопли. На борту еще оставалось семнадцать захваченных в плен. Что с ними делать – стеречь день и ночь?
Цезарь сжал зубы. Ему предстоит взвалить на свои плечи еще и их судьбу.
По приказу Юлия разбойников по одному приводили в каюту капитана. Сам он с непроницаемым лицом сидел за массивным столом. Каждый пленник был надежно связан и появлялся перед командиром победителей в сопровождении двух легионеров. Юлий старался выглядеть безжалостным – пусть испугаются, пусть поймут, что совершенно беспомощны. Они утверждают, что их капитан погиб в бою. Но так ли это? Если он уцелел, то наверняка не заинтересован в том, чтобы римляне о нем узнали.
– Два вопроса, – обратился Юлий к первому разбойнику. – Если ответишь, будешь жить. Не ответишь – пойдешь на корм акулам. Кто ваш капитан?
Пират плюнул на пол под ноги Цезарю и равнодушно уставился куда-то в сторону. Юлий не отреагировал на оскорбление, хотя почувствовал, как теплая густая слюна забрызгала его колено под столом.
– Где находится человек по имени Цельс? – невозмутимо спросил он.
Ответа не последовало, но римлянин заметил, что пирата прошиб пот.
– Очень хорошо, – спокойно произнес Юлий. – Этого за борт, к акулам, и ведите следующего.
– Слушаюсь, командир, – в один голос ответили легионеры.
Кажется, только теперь до пленного дошел смысл происходящего. Пока его волокли к борту, он отчаянно кричал и сопротивлялся как сумасшедший. У ограждения легионеры задержались на несколько секунд – тот, что помоложе, достал из ножен кинжал и перерезал веревки на руках пирата. Через мгновение разбойник с диким криком полетел за борт и ударился о воду, подняв фонтан брызг.
Оба солдата склонились над бортом и наблюдали за отчаянно барахтающимся человеком. Тот пытался ухватиться за обшивку корабля, но попытки его были безуспешными – пальцы соскальзывали с мокрого дерева.
– А я было подумал, что у него есть шанс, – пробормотал молодой легионер, заметив в воде темные силуэты, что неторопливо приближались к бьющемуся в волнах человеку.
Акулы следовали за кораблем с того момента, как за борт полетели первые тела. Пират заметил их почти одновременно с римлянами, стоявшими на палубе. Он принялся барахтаться как безумный, в пену взбивая вокруг себя воду, и вдруг исчез с поверхности моря. Солдаты выпрямились и пошли за следующим пленником, чтобы отвести его на допрос.
Второй пират вообще не умел плавать и просто утонул. Третий непрерывно проклинал римлян, ругался на допросе, сквернословил, когда его выбросили за борт, и замолчал, только исчезнув под водой. Акул становилось все больше; они скользили в кровавой пене и норовили выхватить друг у друга куски мяса.
Четвертый разбойник заговорил сразу, как только Юлий задал вопрос.
– Ты все равно убьешь меня, – сказал он.
– Не убью, если ты расскажешь мне о том, что я хочу знать, – возразил Юлий.
Пират облегченно вздохнул:
– Капитан – я. Ты не убьешь меня?
– Даю слово, что не убью, если сообщишь мне, где найти Цельса, – пообещал Юлий, подавшись ближе к пирату.
– Зиму он проводит на Самосе, в Азии, на дальнем краю Греческого моря.
– Я не слыхал такого названия, – с сомнением произнес Юлий.
– Самос – большой остров недалеко от побережья, возле Милета. Римские корабли там не плавают, но мне доводилось бывать в тех краях. Я говорю тебе правду!
Юлий задумчиво кивнул:
– Прекрасно. Значит, туда мы и направимся. Долго придется плыть?
– Напрямую – месяц, максимум два.
Услышав слова пирата, Юлий нахмурился. Придется делать остановки, чтобы пополнять запасы провизии, а это означает дополнительный риск. Он взглянул на легионеров:
– Всех остальных бросьте акулам.
Пират заволновался:
– Кроме меня, ведь так? Ты обещал, что меня не убьют.
Юлий медленно встал:
– Из-за таких, как ты, я потерял близких людей и целый год жизни.
– Ты дал слово! Я тебе нужен, чтобы показывать дорогу. Без меня ты не отыщешь острова!
Пират говорил быстро, стараясь унять дрожь в голосе.
Не обращая внимания на его слова, Юлий велел солдатам, державшим пирата:
– Заприте его где-нибудь.
Капитана морских разбойников увели. Цезарь остался в каюте один. Он слышал, как кричали пираты, которых солдаты швыряли за борт. Наконец вопли затихли.
Юлий сидел за столом, тяжело глядя на свои руки, и слушал поскрипывание снастей и хлопанье паруса. Он ожидал, что вот сейчас почувствует стыд и раскаяние за то, что приказал сделать, но, к его удивлению, эти чувства не приходили.
Цезарь поднялся и запер дверь. Теперь он мог оплакать Пелиту.
Глава 18
Александрия раздраженно вздохнула, обнаружив, что фибула, еще вчера украшавшая ее платье, исчезла. Быстро заглянув в соседние комнаты, она поняла, что Октавиан уже убежал из дома.
Решительно стиснув зубы, девушка хлопнула дверью и направилась в мастерскую Таббика. Для нее фибула была не просто куском ценного металла – она провела много часов, работая над украшением и полируя его до блеска. Это была единственная вещица, которую она изготовила именно для себя, и многие покупатели, встречаясь с Александрией, засматривались на нее и хвалили искусство мастерицы.
Застежка имела форму орла, символа легионов, который пользовался всеобщим уважением. Офицеры часто останавливали ее на улице и расспрашивали об украшении, и при мысли о том, что гадкий мальчишка стащил вещицу, Александрия сжимала кулаки. Без фибулы плащ сползал с плеч, и его постоянно приходилось придерживать руками.
Он не просто воришка, он еще и идиот! Неужели надеется, что его не поймают? Беспокоила мысль, что пострел настолько привык к наказаниям, что ценность украшения перевесила страх перед неизбежной карой, и он решил во что бы то ни стало завладеть им, пусть и ненадолго. Александрия в раздражении качала головой и вслух негромко описывала, что сделает с проходимцем, когда найдет его. Стыд ему неведом, даже перед лицом матери. Она это поняла, когда мальчишки мясника приходили за украденным мясом.
Атии лучше ничего не говорить. Больно думать об унижении, которое испытает мать по вине сына. Александрия жила у нее неполную неделю, но ей все больше нравилась эта женщина. У Атии были гордость и чувство собственного достоинства. Жаль, что у сына напрочь отсутствуют такие качества.
Два года назад во время смуты лавка Таббика сильно пострадала. Александрия помогала восстановить ее