гор Ист-Уолл, великого герцога Дварвенхейма, герцога и протектора Норфрессы, губернатора колоний Контовар и короля Мэн-Хоум, всем, кто слышит эти слова, приветствую.
- Знайте, что мы очень рады выразить нашу благодарность Венситу, лорду Рума; принцу Базелу Бахнаксону, прозванному Кровавой Рукой, защитнику Томанака; Кенходэну из Белхэйдана; и Элрите, пограничной стражнице клана Торм, которые своей силой и мужеством так умело защитили нашу крепость Саут-Кип от существа, призванного самым темным колдовством как проклятие для нашего народа. Знайте, что это наша воля, чтобы этим защитникам нашей империи был дан свободный доступ для всех границ и крепостей, и что все, что они могут попросить у офицеров нашей короны, будет дано им так, как если бы мы приказали им нашим собственным голосом. И также наша воля состоит в том, чтобы, когда они достигнут своих нынешних целей, они предстали перед нами в нашей столице Экс-Холлоу, чтобы мы могли поблагодарить их лично и преподнести им дары, которых они так щедро заслуживают от нас.
- Дано нашей рукой и печатью в этот восемнадцатый день Йенконто в тысяча триста девяносто восьмой год падения Контовара.
Голос Бостика прервался. Он позволил пергаментному свитку снова со щелчком свернуться и оглядел собравшихся, как ястреб, прежде чем высоко поднять свиток.
- Услышьте слова нашего короля-императора и прислушайтесь к ним!
Его голос потонул во внезапных радостных возгласах, чей рев затмил все предыдущие звуки. Шум бушевал долгие минуты, пока Бостик не поднял обе руки.
- Друзья мои, - обратился к ним губернатор, когда снова воцарилась тишина, - король-император высказался. Я готов удовлетворить любую законную просьбу от его имени, но прежде давайте обратимся к подаркам, которые, возможно, выразят часть нашей благодарности за ваши деяния.
Он ударил серебряным молотком в маленький колокольчик рядом со своим креслом, и хрустальная нота пронеслась по безмолвному залу. В ответ послышался топот ног, когда небольшая группа вышла из-за помоста с огромным и явно тяжелым сундуком. Они опустили перед ним свою ношу и вытянулись по стойке смирно, а Бостик полез в карман своей парадной мантии за серебряным ключом. Он вставил его в замок сундука, повернул его, откинул крышку и повернулся к своим гостям.
- Вы приехали как путешественники, - сказал он, - но очевидно, что вы едете на войну. Никакая честь не достойна ваших деяний, но мы просим разрешения хотя бы вооружить вас на случай опасности.
Он наклонился над сундуком и поднялся с охапкой свернутой зеленой ткани.
- Принц Базел, Орден Томанака хорошо вооружил вас как своего защитника. У нас нет никакого военного оружия или испытанных доспехов лучше, чем те, что вы уже носите. Но ваше снаряжение не избежало вашей битвы с драконом невредимым, и поэтому мы даем вам это взамен того, что было уничтожено при нашей защите.
Он встряхнул свою ношу, и шелковый плащ широко распахнулся. Он был намного изящнее, чем простой, но удобный плащ, в котором Базел прибыл в Саут-Кип, а меч и скипетр на его груди были отделаны не только золотой нитью, но и сапфирами и рубинами. Они сверкнули в солнечном свете, льющемся через окна, и толпа одобрительно взревела.
- Пусть ваши враги увидят эти знаки и познают страх, - официально сказал Бостик.
- Я благодарю вас, милорд - за себя и за мой Орден, - сказал Базел и низко поклонился, его голос был подобен рычащему грому после голоса Бостика.
Бостик вернул свой взгляд и снова полез в сундук. На этот раз груз, который он вынул из него, был намного тяжелее любого плаща, и он поднял кольчугу. Солнечный свет придал стальным кольцам из знаменитых кузниц Дварвенхейма их собственный холодный блеск, и он повернулся к Чернион.
- Это для Элриты из Пограничных стражей. Пусть это защитит ту, кто хорошо служил ее королю-императору, и всегда будет напоминать ей о благодарности Саут-Кип.
- Я благодарю вас, милорд, - сказала Чернион. Она наклонила шею, когда слуги надели кольчугу через ее голову и водрузили на плечи, и ей стало интересно, что сказал бы Бостик, если бы знал ее истинное ремесло.
- Кенходэну, который сразил дракона, мы предлагаем эти подарки в надежде, что они защитят и помогут ему и всегда будут напоминать ему, что он когда-нибудь найдет дом в Саут-Кип.
Бостик протянул колчан со стрелами, и Кенходэн глубоко вздохнул, увидев зазубренные серебряные и стальные наконечники на их древках. Вместе с колчаном пришли кольчуга и легкий щит, покрытый не кожей, а чешуей, снятой с дракона. Он стоял так же неподвижно, как Чернион, пока кольчуга опускалась на его плечи, и ожидал, что она покажется ему обременительной, особенно без защитного камзола под ней. Но, хотя она давила ему на плечи, он чувствовал себя почти свободным, как будто это был хорошо знакомый ему груз, и он очень низко поклонился.
- Моя благодарность, милорд, - сказал он. - Я принимаю ваши подарки с благодарностью и буду стремиться применить их так, как вы желали бы их использовать.
Бостик улыбнулся ему, а затем повернулся к Венситу. Он упер руки в бока и склонил голову набок.
- Для Венсита из Рума, - тихо сказал он, - ни один подарок не будет достаточно велик, и ты не примешь боевое оружие или доспехи. На протяжении многих поколений Дом Кормак искал средства оказать тебе подобающую честь... безуспешно. И все же король-император умоляет тебя принять этот дар. - Один из помощников подошел к нему с маленькой, красиво отделанной деревянной шкатулкой в руках, и Бостик пристально посмотрел на дикого волшебника. - Он приказал отправить это из его собственных хранилищ в Экс-Холлоу тем же ветроходцем на королевско-имперской службе, который доставил нам его грамоту, и он поручил мне сказать вам, что он не потерпит вашего отказа от этого. Он велел мне сказать, что он знает, откуда исходит этот дар, и что он хотел бы видеть его в ваших руках.
Бостик повернулся и открыл коробку, и когда он снова повернулся к Венситу, серебряная слава вспыхнула и заплясала в его руках. Он поднял браслет, и волшебник медленно взял его. Его сильные старые пальцы задрожали, когда они сомкнулись на нем, и Кенходэн уставился на сверкающую красоту изящно выкованного серебряного грифона, вставшего на дыбы с распростертыми крыльями. Его когтистые лапы сжимали обнаженный меч, а голова была увенчана золотой короной.
- Этот кулон, - сказал Бостик, и хотя его голос был тихим, он был также ясен, потому что во