– Это несерьезно! Не думаешь же ты, что я поверю, будто пожар начался с отказа мастера Джеральда предоставить им больше времени для чая. Это нелепо и чертовски смешно, Уилсон! – взорвался Адам, его самообладание мгновенно улетучилось.
– Нет, сквайр, не только поэтому, а из-за всех тех вещей, что происходили здесь в последние месяцы. Положим, незначительных, но я знаю нескольких парней, которые недавно были в бешенстве от грубости мастера Джеральда, его издевательств, вспыльчивости и всего прочего, – голос Уилсона затих.
Адам тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, пристально глядя на Уилсона.
– Итак, ты полагаешь, что кто-то из них и устроил этот пожар. – Теперь Адам подался вперед, его проницательный взгляд стал еще острее. – Но ведь это неблагодарное дело, Уилсон, могла же сгореть и вся фабрика, и они неделями оставались бы без работы на частичном жалованьи.
– Да, я знаю. Я тоже обдумывал этот факт, – устало размышлял Уилсон. – Но я полагаю, огонь был зажжен, чтобы привлечь внимание. Я не думаю, что они это устроили нарочно, а лишь не смогли с ним справиться, как это и получилось. Правда, я так считаю. Знаете, как мне кажется, сэр? Они собирались организовать небольшое возгорание, испортить несколько тюков с шерстью. Как я и сказал, привлечь внимание. Слегка намекнуть, причинить неприятности и заставить нас сесть и сделать выводы.
– Кто виновен? – спросил Адам, не сводя с Уилсона свирепого взгляда.
– Вот-вот, сквайр, я не могу указывать пальцем. Та группа рабочих, о которой я упоминал, вся была на фабрике сегодня утром, и все они старались как черти, работали вовсю. – Уилсон воздержался от замечания, что трое из наиболее рьяно выступавших против Джеральда Фарли, на самом деле случайно отсутствовали в этот день. Он разберется с ними позже, лично. Он был уверен, что имел место поджог и знал наверняка, что поджог устроили отсутствующие. Пусть они боятся кары Господней. Он молился в душе, чтобы Адам Фарли пожелал того же своему сыну.
Адам задумался, размышляя над словами Уилсона, потом сказал:
– В том, что ты сейчас говоришь, нет никакого смысла. Зачем им устраивать пожар, а потом подставлять свои головы? Это было бы безумием.
– Я уже сказал вам, сэр, я думаю, они затевали все это, чтобы немного напугать, только и всего, они не ожидали, что огонь может выйти из-под контроля и разгореться с такой силой.
Адам молчал, в его душе закипал гнев на Джеральда. Он попытался успокоиться и все ясно обдумать. Сказанное Уилсоном имело смысл – в какой-то степени. Сырая шерсть, облитая керосином, сначала тлела и лишь потом загорелась. Возможно, облили керосином только один тюк. Тот, кто поджигал, рассчитывал, вероятно, что будет повреждена лишь часть склада и сгорит лишь несколько тюков. „Болваны, – сердито подумал он. – Проклятые тупые болваны!” Склад тут же запылал вовсю, ведь он был деревянный. Они этого не предусмотрели, равно как и последствий своих безответственных действий. Они не представляли себе, какая опасность грозила деревне и всем фабричным строениям.
– Очень хорошо, Уилсон, я принимаю твои объяснения. Возможно, ты прав в своих предположениях, – произнес наконец Адам. Лицо его было сурово. – И поскольку члены этой радикальной группы, о которой ты говорил, работали здесь сегодня утром, мы не можем им предъявить никаких обвинений, я так полагаю?
– Да, сэр, – с жаром отозвался Уилсон. – Не можем. Не посмеем. Во-первых, у нас нет доказательств, и потом то, как эти парни помогали тушить пожар, – ей-богу, сэр, они обидятся, это уж точно. И к тому же они будут покрывать друг друга. Ручаюсь, сэр, если мы начнем говорить о поджоге, ответственность за забастовку понесем тоже мы. – Уилсон мрачно кивнул и откашлялся. – Может, вы сумели бы поговорить с мастером Джеральдом, сэр, когда он вернется завтра из Шипли. Осмелюсь предположить, чтобы вы посоветовали ему умерить свой нрав и поменьше грубить ребятам.
– Да-да, Уилсон, я собирался сделать это. На самом же деле я устрою ему такую головомойку, которая никак не придется ему по вкусу. Можешь мне поверить! – заявил Адам, и ярость снова заклокотала в нем. – Я и не помышлял, что он так своевольно нарушит мои указания о том, чтобы хорошо относиться к работникам. – Помолчав немного, он добавил чуть мягче: – Меж тем, нам необходимо решить насущную проблему: сырье. Как ты знаешь, все тюки на этом складе сгорели. Сколько у нас сырца на другом складе?
– Я бы сказал, достаточно, чтобы нам продержаться до конца месяца, сэр, – ответил Уилсон, быстро подсчитав и оценив их запасы и заказы. Он затянулся сигаретой и выпустил клубы дыма. – А через две-три недели, Бог даст, мы получим партию товара прямо от Макгилла, из Австралии. Надеюсь, мы сумеем дотянуть до этого.
– Сделай все, что в твоих силах, Уилсон. Займись этим в понедельник утром. Я и сам приду пораньше, и мы сможем прикинуть и оценить наши запасы. А тебе лучше всего сразу приняться за строительство нового склада. На этот раз используйте кирпич, а не дерево. И закажи также еще одну пожарную машину. Я не накличу эту беду во второй раз, но всегда мудрее быть готовым к любым непредвиденным обстоятельствам. Ты сам сказал, что на этот раз нам повезло с погодой.
– Нет, сквайр, я не думаю, что это случится снова, – возразил Уилсон. Адам быстро бросил на него острый и осуждающий взгляд, но ничего не сказал. Уилсон заметил его реакцию и продолжал более спокойным тоном: – Но вы правы, всегда лучше иметь под рукой побольше пожарного оборудования, просто на всякий случай. Я подумал, сэр, если хотите, я завтра отправлюсь на ту фабрику и перепроверю все запасы. Это сэкономит время.
– Прекрасная мысль, Уилсон, если ты не против поработать в воскресенье. Я и сам приду туда, и мы сможем сделать это вместе.
– Идет, сэр! – Уилсон помолчал, его глаза проницательно блестели за стеклами очков в стальной оправе. – И вы ведь поговорите с мастером Джеральдом? – настойчиво уточнил он.
– Вне всякого сомнения и в недвусмысленных выражениях. – Адам поднялся. – Позволь тебе еще налить, Уилсон.
– Благодарю вас, сквайр. Не откажусь от стаканчика на посошок.
Когда Адам наливал виски, ему на ум пришел весьма убедительный довод: Уилсон знал виновных с обеих сторон, но он явно не собирался разоблачать их по своим собственным, несомненно очень веским причинам. „Да будет так”, – мысленно произнес Адам. Он поручил Уилсону поступить с ними соответствующим образом. А с Джеральдом он разберется сам. Его губы сжались при мысли о старшем сыне. „Молодой дурак. Он погубил все то хорошее, чего я с таким трудом стремился достичь. Противопоставить себя этим людям значило не просто проявить явную недальновидность, но полнейшее безрассудство. Но в этом и моя вина, – признал Адам. – Я слишком отпустил поводок, да и мои постоянные отъезды пользы не принесли. Мне придется больше времени проводить в Фарли”, – решил он. А как же Оливия? Разлука с ней была для него невыносима. Она стала смыслом его существования. Основой, на которой была возведена его жизнь. Но он с тоской осознал, что вынужден больше внимания уделять фабрикам. Бесспорно, это была первейшая необходимость. Возможно, ему удастся уговорить Оливию приехать в Фарли. Она поймет. Черт побери этого парня! На его лице появилось выражение крайнего отвращения при мысли о Джеральде и тех мерах, которые он к нему примет. Джеральд – забияка, а значит, трус. Он подчинится его требованиям.