Читать интересную книгу Сказки Долгой Земли - Антон Орлов

Стах пришел снова. Не сказать, чтобы совсем некстати, помог склеить большой дворец из цветочных лепестков, предназначенный для южной витрины, – если бы эту работу запороть, пришлось бы вырезать лепестки заново.

Лерка не понимала, что за игру он ведет и чего от него ждать. Скорее всего, он работает на тех, кто желает побольше узнать об Отхори и рассчитывает, что в неформальной обстановке она вспомнит-выболтает то, о чем помалкивала раньше. Стах и сам не скрывал, что интерес к Стране Снов и Кошмаров у него деловой.

На подробности Лерка не скупилась, однако все они были эффектные и несущественные, как декоративные завитки на буквах вывески. Вовсю расписывая, какие это были завитки, она ни полслова не проронила о самих буквах – тактика, уже оправдавшая себя в больнице после пробуждения. Если Стаха подослали гарпии, о Проводнике, о доме, в котором жила в детстве Летняя госпожа, о встрече Лерки с убитым Йонасом ему знать незачем.

Дворец получился высотой почти в человеческий рост. Осторожно, стараясь не задевать пышные торчащие элементы, его прислонили картонной изнанкой к стене.

– Может, сразу вниз оттащить? – предложил добровольный помощник.

– Там пока еще место не готово. Ребята потом отнесут. Главное, чтоб не упал.

– Не упадет, – взявшись за край декорации и попробовав ее пошатнуть, вынес заключение Стах.

Вечерело, ему пора было уходить, но он бесцельно тянул время. Лерка надела поверх рыжей трикотажной майки менеджерскую курточку, пригладила давно не стриженные волосы (решила отращивать длинные, как у Проводника).

– Я пойду, – уловив намек, улыбнулся Стах. – Да, прочитал я «Море за окнами», неплохая вещица. Мне там другое больше понравилось, «Повернуть за угол» – помнишь, про кассира, который мечтал ограбить свой банк, а потом его самого застрелили во время ограбления? Последняя фраза о том, что его душа облачком полетела за машиной грабителей, это, знаешь, как пуля, которая под конец попадает в десятку.

– А мне там еще нравятся «Дорога к озеру» и «Лилия у моста». Хотя про лилию, где утопившаяся от несчастной любви девушка выходит по вечерам из воды и пристает с разговорами к прохожим, слишком грустно. Я предпочитаю хеппи-энды.

– Про любовь у него лучше «Дорога к озеру».

– Ага, – подтвердила Лерка: она тоже так считала.

Стах отбыл в приподнятом настроении – наверное, потому, что сошлись во мнениях. Из окна чердачной комнаты открывался вид на площадь Процветания, в этот час запруженную народом – кто в супермаркет, кто из супермаркета, – и Лерка смотрела, как он идет через толпу к трамвайному кольцу.

Он ей нравится, никуда не денешься. С самой первой встречи. Тем досадней, если он человек гарпий.

В женских журналах и в Инете Лерке не раз попадались анкеты «На что вы в первую очередь обращаете внимание, когда смотрите на мужчину?», «Что вы считаете главным для привлекательного мужчины?». Если кто-нибудь ошеломляюще красивый вроде Проводника, он само собой привлекательный, но если обыкновенный парень, каких вокруг полно, тогда для Лерки главными были не черты лица, не треугольная спина, не мускулы и не рост, а то, как он двигался.

Стах в этом смысле был великолепен. Походка немного вразвалку, и в то же время видно, что координация отменная. Большой и тяжелый, ступал он легко, словно крупный зверь, и всякое его движение перетекало в другое с экономной плавностью: ничего лишнего, каждая мышца знает свое дело. В драке она его тоже видела – можно сказать, повезло… Да на самом деле им с Лидией тогда невероятно повезло, что он оказался поблизости. Точно ведь его имел в виду Кирсан, больше некого.

Прищурившись, Лерка оперлась коленом о низкий подоконник, усыпанный цветными обрезками. Стах подошел к остановке, исчез за длинной одноэтажной постройкой, похожей на потрепанный вагон без колес. По ту сторону открытого пространства теснились под золотым небом линялые, испещренные пятнами и потеками многоэтажные дома Птичьего Стана.

«Надо разобраться, что он за человек», – подумала Лерка, хмурясь.

Потом поглядела на будильник в виде желтой лягушки, тикающий в углу подоконника. Через полчаса она спустится в тесную столовую, на семейный ужин в кругу Никесов, и будет улыбаться, будет излучать креативный энтузиазм: пусть всем станет ясно, что она исправилась. Надо, чтобы ее взяли на праздник в Летний Дворец вместе с остальными юными менеджерами, – их туда уже пригласили, плакаты с историями о хорошей девочке Сандре, которая подавала хороший пример, произвели на дворцовых распорядителей должное впечатление. Лерке тоже позарез нужно туда попасть.

С самого утра Эгле распирало предвкушение: сегодня! «Свекольный зуб», о котором мечтают все Высшие, наконец-то будет у нее, и тогда… Предполагалось, что тогда Эгле обретет счастье, а в подробности этого счастья она Стаха не посвящала.

День выдался полусолнечный, полупасмурный, с голубыми озерами над Касидой и косой штриховкой дождя над отдаленными жилыми массивами Птичьего Стана. Над Тянгой ни то, ни се, каша из лоскутьев лазури и облачных клочьев, да еще ветер все это медленно перемешивает, словно ведьмино варево. Слепленная из трех городов долгианская столица лишний раз демонстрировала свою неоднородность: над каждой из составных частей – свое небо.

Хусту он застал дома. Приклеенная улыбочка на конопатой физиономии растерянно-хмурого недомага выглядела сейчас не хмельной, как обычно, а по-нехорошему нервозной.

«Метеозависимый он, что ли?» – слегка удивился Стах.

– Равул, тут такое дело дрянь… – пробормотал тот, запирая входную дверь. – Видишь, у меня рожа справа опухла? Кто-то съездил.

– Кто?

– Еще б я знал! Прикинь, я два раза терял себя. Прям здесь, не где-нибудь в городе – улавливаешь, какая капитальная дрянь? В первый раз приходила женщина, мы с ней о чем-то потрепались, во второй раз парень, с ним тоже потрепались, он психанул – и хрясть по роже. Видимо, левша или удар у него так поставлен, чтоб бить левой. Я ничего об этом не помню.

– Откуда знаешь в подробностях, если не помнишь? – резонно удивился Стах.

– Шмыра рассказала.

– Она у тебя по-человечески разговаривает? – он обескураженно уставился на крысобелку, изучающую найденную на полу пыльную маслину.

– Не, просто я спрашиваю – она дает понять, понял? Я же говорил, она умнющая, людям в интеллекте не уступает. Считать умеет до пяти, мужика от девки отличает и сразу схватывает, если происходит что-то хреновое. В общем, было два визита – маги или кто, раз у меня из башки все так хорошо после себя вычистили. Ясное дело, меня о чем-то спрашивали, и что я им наболтал – не знаю. Скорее всего, правду, как оно ни пакостно.

– Думаешь, это имеет отношение к нашему общему проекту?

– Ни в чем другом опасном я сейчас не замешан, – истово заверил недомаг. – Чтоб ко мне проявили интерес сразу двое колдунов, да еще такого уровня, что память напрочь отшибло… И за что этот гад по роже-то саданул?!

– Может, не понравилось, что его опередили. Сорвал злость.

– Извиняй, Равул, я выхожу из игры, – он пощупал припухшую скулу. – Я не храбрец. Прибьют еще… Шмыга тогда одна останется, куда она без меня денется?

Стах хотел утешить, что умнющая Шмыга вряд ли пропадет, даже если ее хозяина прибьют, но, передумав, махнул рукой и сообщил:

– Я на днях выкуплю у Клаурамца товар и уеду на Лаконоду, а ты живи тут, если хочешь, квартира оплачена за полгода вперед. Раз они узнали, что хотели, больше к тебе не придут.

– Деньжат не подбросишь, сколько не жалко? – деловито осведомился Хуста. – А то мне Шмыгу кормить…

Он подбросил. На первое время хватит, а потом эта пара пройдох, безалаберный недомаг и сообразительная крысобелка, еще к кому-нибудь прилепится, не в первый раз и не в последний. Высшим они не нужны, Высшим нужен «свекольный зуб», и остается лишь надеяться на педантичную порядочность Складского Гения: хорошо, если он не сбыл все без остатка Джиллине, а придержал что-нибудь для Стаха.

После того, что рассказал Хуста, не было смысла заходить для отвода глаз к другим колдунам, но Стах все равно выполнил ежедневный обманный маневр. На всякий случай. Вероятность полпроцента, но вдруг это приходили не те, кто не прочь увести сокровище у Эгле из-под носа, а другие люди по другому поводу?

Прохожих на улице Забытых Песен почти не было. На солнце ватной подушкой наползло облако, порывистый ветер шевелил траву в запущенных газонах и кружил по тротуарам беловатую пыль. Стаху казалось, что за ним наблюдают, но казалось или и впрямь наблюдают – это он определить затруднялся. Может, просто в окно смотрит кто-нибудь любопытный.

Клаурамец невозмутимо пригласил его в глубь своего домашнего лабиринта, сооруженного из этажерок, шкафов и стеллажей, перед тем кивнув на половик в прихожей: вытирайте ноги. Полутемная квадратная прихожая была самым просторным помещением в его хозяйстве. Кое-где Стаху, более массивному, чем сухощавый маг, приходилось протискиваться боком. Не развернешься, теснота – дополнительная защита от вторжения, а здесь наверняка и охранных чар понавешано, как стручков на акации.