Читать интересную книгу Сказки Долгой Земли - Антон Орлов

Рассуждая, Джиллина одновременно колдовала, это Стах понял по тому, что вихри все же постепенно замедляли свое угрожающее вращение, выцветали и в конце концов рассыпались, превращаясь в лишнюю горстку пыли на дороге, с машиной ни один из них не соприкоснулся. После поворота Высшая с облегчением вздохнула:

– Слава богу, приехали!

Литая чугунная ограда с сияющими посреди черного орнамента позолоченными виноградными гроздьями. Густая зелень прорезана аллеей, ведущей от ворот к большому особняку: благородная простота классики, не снисходящей до изысков.

Ворота открылись сами собой и сразу же затворились, пропустив лимузин. Стаху в чужих владениях было неспокойно, однако Джиллина вела себя как безупречный деловой партнер. Угостила рюмкой отличного вишневого бренди. Когда он отмерил третью часть содержимого пакета – убрала в шкатулку с яшмовыми вставками и унесла в глубь дома, но вскоре вернулась, не заставив своего невольного гостя томиться ожиданием.

– Теперь я провожу вас к этой ветрогонке Эгле. Я для них слишком крупная рыба, а вас они попытаются перехватить.

Стах до самого конца ожидал от нее подвоха, но до дома Эгле доехали за четверть часа без осложнений. И «свекольный зуб» из потайного кармана никуда не делся, и преследователи все-таки смирились, видимо, с проигрышем и отвязались, вопреки прогнозу Джиллины.

Эгле встретила их, по-детски обиженно сверкая лиловато-серыми глазищами.

– Джил, как это понимать?! Ты опять оттяпала кусок от моего куска?

– Я взяла то, что мне причитается за помощь. Комиссионные. Стах, отдайте же ей конфетку, пока она не закатила скандал.

Он вытащил из внутреннего кармана серебристый сверток, как на грех застрявший и потому извлеченный с заминкой. Обе женщины наблюдали за его действиями: Джиллина – с величавой светской снисходительностью, Эгле – с нездоровым нетерпением.

Выхватив пакет из рук, она заглянула внутрь и испустила вздох:

– Видно, что кто-то уже запускал туда лапу. Джил, ты жадная стерва! Хочешь, чтобы все были тебе должны и ты бы всем диктовала условия?

– Почему нет? Когда израсходуешь запас и придешь ко мне за дозой, я поставлю условие, чтобы ты наконец-то навела порядок с защитой своего дома.

– Ох, какая заботливая старшая сестренка выискалась! – в глазах у Эгле полыхнула лиловым грозовым заревом почти что ненависть.

– Успокойся, я забочусь не о твоей персоне. Как это ни смешно тебе покажется, в первую очередь меня беспокоит престиж ассоциации. Нужно, чтобы с нами считались. А когда сюда врываются две плохо одетые мерзавки, устраивают здесь побоище с вырванными кишками и потом об этом трезвонят, оно для всех нас не полезно.

– Я имею право общаться у себя дома, с кем захочу! – негодующе прошипела хозяйка территории. – Да, я чуть-чуть облажалась. Я рассчитывала, что Инга явится одна, а она притащила с собой старую фурию – и ведь та пошла!

– Отчего же ей не пойти, если это лишний шанс выставить ассоциацию в дурацком свете? Ты прекрасно знаешь о том, что среди нас есть колеблющиеся, которых Андреас не прочь переманить. Габриелла уже ушла к монахам, и если мы не побережем свою репутацию, могут быть еще ренегаты.

– Я ни к тем, ни к другим не собираюсь.

– Я, я, я… – передразнила Джиллина. – Ты знаешь о том, что есть такое слово – «мы»? Ты его когда-нибудь произносишь?

– Джил, сколько можно втыкать мне иголки в мозги? Если хочешь чашку чаю, сейчас кликнул прислугу, а если собираешься меня отчитывать – я все это уже слышала.

– Что ж, вернемся к теме, когда придешь ко мне просить «свекольного зуба».

Джиллина развернулась на сверкнувших серебряных шпильках и удалилась, не проронив больше ни слова.

– Королева нашлась! – фыркнула вслед Эгле.

И тоже выскочила из холла, по-девчоночьи прижимая к груди пакет.

Присев на мраморный подоконник, Стах вытащил сигарету. Курил он нечасто, когда нервы требовали никотина, и сегодня как раз такой денек выдался. С Эгле он развязался, что бы она сама об этом ни думала. По крайней мере, в душе развязался. Самые тяжкие оковы – невидимые, и их больше нет: долг выплачен. Теперь еще задать бы ей пару вопросов и распрощаться.

Просидел так с полчаса, а может, и побольше, привыкая к мысли, что он теперь свободен.

– Леспех, ты понимаешь, какую задницу свалял?

Инга появилась неожиданно, как чертик на пружинке из коробочки. И прислуга о ней не доложила, хотя должна была, не говоря о пресловутых охранных чарах. Паршивого качества чары, тут Джиллина кругом права.

– Сегодня без госпожи Тарасии? – задал он не шибко умный вопрос – первое, что стукнуло в голову.

– Сегодня без. – Высшая из «боевого товарищества» уставилась на него с вызовом. – Ты в тот раз что-то сболтнул насчет того, что один на один я с Эгле не справлюсь? Так вот учти, в отличие от господ ассоциаторов мы говорим трудностям спасибо за то, что они есть, и мы их преодолеваем!

Это прозвучало почти как школьный лозунг.

– Разве я возражаю? – буркнул Стах.

– Где твоя патронесса?

– Где-то там, – он кивнул на дверь из рифленого стекла, с золотой насечкой на волнистых кромках.

Инга ринулась во внутренние комнаты, что есть мочи приложив дверью. Дорогущее изделие брякнуло, но не раскололось: иноземное стекло повышенной прочности своих денег стоило. Стах пошел за гостьей. Вряд ли у него получится остановить Высшую, если та начнет куролесить, но он пока еще состоит здесь на службе. Чувство долга, будь оно неладно, никуда не денешься.

На мгновение замерев, Инга прислушалась – или каким-то иным способом определила, где находится ее противница, – и взбежала по лестнице на второй этаж. Стах поднялся следом.

Эгле сидела на розовом ковре с каймой из бордовых хризантем, посреди полукруглой комнаты с эркером во дворик. Ее глаза сияли, словно праздничные фонарики. На полу стоял поднос со спиртовкой, закопченной плошкой, чернильно-синим флаконом, небольшой теркой, стеклянной чашкой, ситечком, витым шелковым шнурком и шприцем. Снаружи доносился плеск воды.

– Видишь?! – Инга метнула на Стаха обвиняющий взгляд.

Она собиралась пнуть поднос, но Эгле взвилась с места и бросилась на нее, быстрая, как атакующая змея. Сцепившись, обе повалились на ковер. Стах не мог решить, что делать: то ли разнимать их, то ли спасать от возможной гибели содержимое хозяйского подноса, то ли повернуться и уйти, предоставив им выяснять отношения наедине.

– Колешься дрянью, когда нам угрожает всеобщий враг… – пыхтела Инга.

– Я тебе, сучке, покажу… – шипела Эгле.

Некстати всплыла в памяти фраза из учебника для детишек, насчет того, что Высшие – это следующая ступень в развитии человечества, тот уровень, которого достигают немногие избранные.

– Стах! – позвала Эгле, нависшая с победоносной ухмылкой над обмякшей врагиней. – Живо пододвинь сюда все вот это! Сейчас очнется, живее!

Сделал, что велели. Она перетянула шнурком руку Инги выше локтя, набрала в шприц остатки мутноватой жидкости из стеклянной чашки, отжала пузырьки воздуха и ловко всадила иглу в вену.

– Вот! Пусть теперь скажет, что «свекольный зуб» – дрянь! Щас она оценит! Мне тебя жаль, Стах, но ты не можешь это попробовать, на простых людей не действует, даже на магов не действует, только на Высших. Это единственное, что на нас действует, одно-единственное, можешь себе представить?! И нет никакой другой радости… Ох, как мне хорошо!..

Эгле звонко расхохоталась, раскинувшись на ковре рядом с Ингой, начинающей приходить в себя.

«Так вот что за службу я тебе сослужил – наркоту раздобыл… Надо же, хрень какая».

– Гадина ты, Эгле, – простонала Инга. – Мы это не употребляем! Мы держимся… Как борьба образца с образцом… Тьфу, как образец борьбы… Я пришла конфисковать «свекольный зуб», отдашь по-хорошему?

– Уже отдала, – та хихикнула. – Он у тебя в крови!

– А остальное?

– Остальное не отдам. Не надейся.

Они лежали на полу рядом. Две головки, темная и пепельная, почти соприкасались. Стах чувствовал себя третьим лишним и вообще дураком. Надо было уйти, дверь за спиной, а он смотрел на них, словно никак не мог насмотреться. Мир то ли рухнул, то ли, наоборот, только сейчас стало ясно, что громоздящиеся вокруг руины – это всего лишь небольшая область мира, ну и черт с ней, надо просто отправиться туда, где будет что-то другое.

– А ты врешь, – хитро скривилась Эгле. – Вы тоже употребляете, хотя отпираетесь на каждом углу. Хорошо-то как…

– Не употребляем! Мы используем «свекольный зуб» как лекарство от душевного надрыва, потому что мы стоим на страже человеческих интересов, и у нас на плечах лежит бремя ответственности, поэтому срывы нам простительны, и мы имеем право иногда расслабиться. А вы колете себе дрянь, чтобы получить удовольствие, это принципиальная разница!