– Да, да мы очень рады, – кисло ответила она.
* * *
– Домой, – сказал Фабиус, усаживаясь на заднее сиденье машины. Машина, мягко перекатываясь на неровностях мостовой, выехала из огороженного парка, примыкающего ко дворцу регента, и, остановившись для проверки документов у шлагбаума, укрепленного мешками с песком, выкатилась на темную, словно ночная река, улицу города. Черные остовы домов, вырываемые светом фар, мелькали призраками, чтобы тут же сгинуть в непроглядной ночи. Дождь выстроил непроницаемую стену из падающей воды, разбавленной темнотой.
– Чудовище, какое ужасное чудовище, – тихо сказала Арилла.
– Ты про регента?
– Да, – ответила она, – И мы помогли, чтобы это… чтобы он пришел к власти. Она перевела дух, набрав в грудь воздуха. – Как раньше, до смерти монарха, все было мило – балы, приемы, встречи. А сейчас – ты посмотри вокруг? Ты же сам видел рыбьи глаза этого Ксиния Леона! Там ничего…там пустота. Знаешь, я боюсь. Впервые за все время здесь… Даже нет, наверное не так. Впервые за мою жизнь я боюсь за себя, как никогда еще не боялась.
– Ты боишься, что тебя могут убить? – спросил он, – или…?
– Или…какое или!, – она почти вскрикнула, заставив обернуться шофера, – В его стеклянных глазах смерть, понимаешь?! Люди для него – это тот мышонок, что он скармливал своим акулам в аквариуме. Он просто маньяк, с мотком проволоки вместо души. Мы сделали роковую, непоправимую ошибку.
– Знаешь, все откладывал, – Фабиус, посмотрел на нее, – Скоро мне предстоит одна поездка, далеко. Я не говорил тебе, но сейчас я думаю пора.
– Что ты задумал? – в ее голосе скользнуло плохо скрытое волнение.
– Я поеду к Дортону, в его замок у Туманной гряды.
– Зачем? Что ты хочешь от него? Ты же сам сделал, чтобы его убрали от руководства армией. Я не понимаю тебя, я перестаю понимать твои действия! – взволновано сказала она. Он нажал кнопку, поднимая стеклянную перегородку, отгораживающую салон от шофера. Дождался, когда стекло доползет до конца, и добавил:
– Дортон должен бороться за место Ксиния на высшем посту в Империи, – сказал он.
– Но это же гражданская война, – ее зрачки расширились, – Ты же понимаешь, что Ксиний не уйдет сам, а династический комитет уже практически утвердил его на посту регента, это вопрос чисто технический
– У Дортона прав на престол не меньше, чем у этого болотного червя. Гражданская война истощит Империю, и пока эти выродки-аристократы сцепятся за место у трона, мы нанесем удар в размяклое брюхо этой громады и вырежем нужный нам кусок…
– Ты чудовище, Фабиус, я это всегда знала, но только сейчас…только сейчас я поняла это в полной мере, – она убрала руку отвернувшись к окну.
– Возможно, и так, я лишь исполняю свой долг…
– Когда ты едешь? – спросила она.
– На днях…
* * *
Трактир "Драконье логово"
Пиршество продолжалось до полуночи. Бома с соратниками опорожнил пару бочонков вина, съел до костей весьма упитанного поросенка на вертеле и, завершив трапезу разного рода соленьями, уже сильно за полночь объявил, что требует не останавливать поминки по безвременно усопшему монарху. Поэтому в свою комнату идти не намерен, а только приляжет на коврике у камина, дабы унять разбушевавшуюся икоту. Залегшего барона вместо икоты тут же пробил могучий храп, и гости, поняв, что процесс насилия над желудками можно считать завершенным, медленно разбрелись по своим комнатам. Вскорости старый трактир уснул, убаюканный молодецким храпом, слышным во всех углах, да мерным отстуком маятника старинных часов в столовой.
Ночь прошла спокойно. Дождь под завывания ветра протяжно пел свой напев поздней осени, а под утро переменился, обернувшись первым в году пушистым снегом.
– Вот напасть-то, вот напасть! – заверещал проснувшийся по утру трактирщик, отворяя примерзшую к косяку дверь, присыпанную снежным сугробом, – Теперь же все заметет, да завалит – и чистить, ох… А завтрак для барона? Он же очень нездоров будет после вчерашнего возлияния.
Он запричитал и, ковыляя на полусогнутых ногах, стал выковыривать из-под занесенного навеса широкую снеговую лопату.
– Эй, старик! – окликнул его кто-то.
– Слушаю Вас, – хозяин расправил спину и растянул губы в дежурной улыбке, – Чем могу служить?
– Я ищу молодого человека по имени Макс. Он должен быть вместе с девушкой Эммой. У меня важное письмо для них. Они, случаем, не в твоем ли трактире? – голос оказался принадлежащим молодому крепко сбитому парню в мотоциклетной куртке.
– Да, есть такие у меня. А ты кто будешь? – старик наконец выдернул примерзшую лопату.
– Курьер, – ответил парень, – А они что? Дрыхнут еще?
– Почивают они, на втором этаже. Ты мне письмо отдай, я им передам, – трактирщик сделал несколько шагов навстречу курьеру, выставив вперед некрепкую руку.
– Нельзя, нужно лично передавать. Какая, говоришь, комната? – напирая, спросил тот.
– Второй этаж, номер шесть, там они, – старик испуганно попятился, почуяв неладное.
– Я передам сам. Снег чисти, видишь, намело, – огрызнулся курьер и заливисто засвистел в сторону холма, за которым вдали шел проезжий тракт.
– Ты кому это свистишь? – возмутился старик, поднимая дрожащей рукой лопату.
– Отстань дед! Сказали тебе снег грести – греби, – оборвал его гость.
Из-за холма тут же показалось семь одинаковых фигур в таких же черных, мотоциклетных куртках. Они шли ровно, шаг в шаг, пробивая тропку в глубоком снегу. Шли молча, сосредоточено, не тратя лишних движений.
– Э-э-эй! – заголосил старик, – Вы это куда, вы это зачем? Запрещено!
Он выставил деревянную лопату перед собой и пошел в сторону курьера.
– А ну, зашибу… вот я… вам…, – захрипел хозяин.
– Дед, ты мне мешаешь, – курьер подскочил и ударил трактирщика в затылок. Кровь капнула алым пятном на блистающий свежестью снег, старик охнул и привалился у угла.
– Тихий хозяин – лучший хозяин, – сказал чернокурточник, сплюнул и замахал рукой, призывая своих.
* * *
Через незакрытую до конца входную дверь порывы ветра ветер намели белую полоску снега в горницу. Холодный ветер начал гулять по дому, унося остатки тепла из столовой. Барон заворочался у давно остывшего камина, завернулся в коврик и, проворковав что-то неразличимое, захрапел вновь.
– Второй этаж, комната шесть, – шепнул главарь, когда вся группа вошла в таверну – Вы пятеро – туда, мы – у лестницы. Саквояж коричневый с кожаной ручкой, в нем три кристалла. Есть вопросы?
* * *
– Что-то холодно так? – шепнула девушка, прижимаясь к Максу, – Двери нараспашку будто…