назад, подобрал булаву незадачливого латника и всадил ее рукоятку в ворот, ведающий спуском и подъемом клети. Пусть-ка попробуют пробиться. Испорчено гоблином — это как знак качества.
Между тем Альций, ушедший за рыцарем, опять заголосил, и кто-то еще добавил свой голос к его арии, неприятный такой голос, властный и с отчетливыми нотками магической силы. Вот не было печали, вышел, Стремгод побери, на ночь глядя проводить старого друга до зверушечного магазина Дрыхлого Дупня. Теперь кушай последствия большой ложкой, смотри не обляпайся.
Впрочем, сгоряча всегда хочется разрыдаться и свернуться калачиком, когда кажется, что не поспеваешь разгребать то, чем тебя жизнь закидывает. Но спустя время, отдохнув, отпившись, подлечив побитую тушку и усевшись с комфортом в окружении прекрасных дев, будешь им с удовольствием рассказывать про дела давно минувших дней, ведя к тому, что жизнь, вообще-то, прекрасна и удивительна.
Рыцарь и маг успели проскочить короткий коридор и вывалиться в большую круглую каверну, а теперь оба стояли обмерев; Напукон даже с мечом навскидку застыл, словно его жахнуло тем самым заклинанием окаменения. Однако нет, плоть каменной не выглядела, скорее легкая форма паралича — магия донельзя поганая, школы энчантмента, бьющая прямо в мозг и заставляющая разослать по нервам приказ обмереть. Такое заклинание недолговечно, длится ровно до тех пор, пока в организме околдованного не начнется бурная выработка адреналина, которая перекроет навязанный сигнал, но этого зачастую бывает достаточно, чтобы маг успел применить что-то похуже. Хастред рванулся вперед, распихал в стороны союзников, уронив при этом легковесного Альция на бок, и выскочил прямо на тучного субъекта с шикарно изукрашенным магическим посохом в левой руке. Ни доспехов, ни оружия маг при себе не имел, зато стоял прямо посередине небольшой пентаграммы, что могло бы быть засчитано как магический эквивалент нехилой такой алебарды, позволяющей не только пугать, но и при минимальном везении рассечь напополам.
Помещение, на первый взгляд, могло сойти за штабную комнату... или, может быть, столовую — несколько длинных столов и лавок, пара стеллажей у стен, одна оружейная стойка с парой простеньких предметов... напротив хода, из которого гоблин, только что выскочил, виднелся другой ход, вполне возможно ведущий к запасному выходу из штольни, а слева в стену была вделана мощная деревянная дверь с окошком, забранным на тюремный манер толстыми прутьями.
Кроме мага, тут не случилось более никого, оба его охранника уже успели бесславно полечь в почти честных поединках с рыцарем там, в несущем коридоре. Сам же маг, обильно потея от усилий (сковать ментальным воздействием сразу двоих — это, считай, все равно что одолеть их обоих в армрестлинге), накапливал на вершине посоха ярко светящуюся точку, в которой Хастред с тревогой признал заготовку молнии. Неприятное заклинание само по себе, даже ему могло бы попортить шкуру, а уж Напукона в его сплошном металлическом кейсе закоротить должно было намертво. В глазах у мага мелькнула паника, посох нацелился на новоприбывшего, готовясь разрядиться, и гоблин отчаянным пинком сбил с места и послал в сторону мага ближайшую скамейку. Успел еле-еле, удар пришелся по ногам мага, как раз когда тот высвобождал молнию, маг нелепо взмахнул посохом, сохраняя равновесие, и ветвистый белый росчерк шарахнул куда пришлось — в низкий потолок, выбив из него россыпь мелких камушков. Мощно запахло грозой, как обычно бывает от электрических заклинаний.
Накопить следующую молнию маг уже не успевал, так что простер в сторону Хастреда растопыренную пятерню, напрягся, заставив вздрогнуть пульсирующим голубым светом свою пентаграмму, и завизжал:
- Obstupefactus, смертный!
Легкая апатия приятным мягким одеяльцем обмахнула мозг гоблина и ускользнула в небытие. В отличие от большинства обитателей Дримланда, гоблины были почти лишены возможности обращать энергию мира в магию заклинаний, но как известно, у каждой палки два конца, и на обратном конце этой нанизан был почти полный иммунитет к большинству прямых магических воздействий. Вот пресловутая молния или сфабрикованный магией огонь, будучи явлениями уже материального мира, гвоздили как положено, в разжиженный волшебством камень Хастред мог бы провалиться наравне с прочими, но чистая магическая сила... из близких эквивалентов можно вспомнить разве что попытки поразить бестелесного призрака заурядным оружием.
Так что Хастред попросту шагнул вперед, прошипел в расширившиеся от ужаса зрачки мага:
- Гоблин, мудила!
...прихватил толстяка единственной рабочей рукой за шею, ногой подсек ослабевшие ноги и с маху направил головой на край соседней столешницы. Добротное дерево толщиной в два пальца выдержало, зато не выдержала шея незадачливого заклинателя. Под короткий хруст голова рывком отогнулась к плечу почти под прямым углом, а пентаграмма траурно полыхнула темным светом, расставаясь с удаленным из нее элементом питания.
Позади лязгнул о пол выроненный рыцарем меч, а потом и весь Напукон грузно осел на камень, издавая панические булькающие звуки. Хастред чертыхнулся про себя, шагнул к нему и сдернул с головы шлем, чтобы не захлебнулся, когда издержки адреналинового шока хлынут горлом. Альций, нелепо сучащий конечностями на полу, пережил выход из столбняка легче, видимо, не впервой. У учителей магических наук методы простые и суровые — позволить неофиту все на себе попробовать, и тогда уже судить о предрасположенности к той или иной школе волшебства.
- Повезло, - объявил Хастред. - Слабый маг попался, теоретик больше. Наверно, это и есть кнезов исследователь.
- С чего взял? - проквакал рыцарь, стравливая переживания по мере возможности в сторону от своих драгоценных доспехов.
- Толстый, - объяснил вместо гоблина Альций. - Магия, она шибко энергозатратная. Что ни заклинание, то как телегу разгрузил... ежели каждый день ею пуляться, таких мясов не нарастишь.
- Архимаги бывают толстые, - добавил Хастред для полноты картины. - С опытом-то каждое заклинание все легче дается, вплоть до того, что вовсе усилий не отнимают. Но тут, конечно, не тот случай, архимаг бы нас одной мыслью прикончил еще до того, как мы бы вошли в его комнату.
- Отрадно знать, - Напукон потряс головой. - Это стало быть нас слабый маг уделал?
- Считай, он вас встретил с арбалетом навскидку, - предложил Хастред, дабы бедняга не утонул в расстройстве. - Пентаграмма вон вычерчена с рассчетом на психическое действие. Ладно, я дальше схожу, поищу другой выход, а вы пока вон ту дверцу проверьте. Может, кладовка, а может, тюремная камера.
Коридор, выводящий из комнаты, дал два поворота и действительно вывел к еще одним воротам наружу — это Хастред установил, глянув в щель между створками, но увиденное ему решительно не понравилось. Осторожно, на случай, если за воротами притаились