конём да стал потаптывать.
Говорыла тут кнегинушка Опраксея:
90. «Уш ты ой еси, мой да родной батюшко!
А сумел ты меня воспоить-скормить —
Не сумел ты меня да взамуш выдати
А без бою-де, без драки, без кровопролитьица!»
Подхватил он кнегинушку Опраксию,
95. Посадил он кнегину на добра коня,
И повёл он кнегину да ф красён Киёф-грат.
А Настасьюшки как в доме не случилосе,
А той же паленицы да приудалою.
А поехали они да по чисту полю,
100. А отъехали они да на чисто полё;
Говорыт тут Дунай да сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Мекитичь млад!
Ты вези-ко-се Опраксию ф красён Киёф-грат,
Передай ему кнегинушку Опраксию;
105. Я останусь Дунай да во чистом поле:
А велика сугона за нами гониццэ!..»
А дождалсэ Настасью паленицу преудалою.
Они съехались да фсё розхехались, —
А первым-то боём друг друга не ранили.
110. А сражалисе копьицами вострыма, —
А-й по насадочкам копьица свернулисе:
Ишше тем боём друг друга не ранили.
Они билисе палками буёвыма, —
А ишша тем боём друг друга не ранили.
115. А схватилисе плотным боём-рукопашкою,
А ходили они день до вецера.
А подвернулась у Дуная ношка правая,
Скользёнулась у Дуная ношка левая,
А пал тут Дунайко да на сыру землю.
120. А говорыла паленица преудалая:
«Не жыл бы ф ключьниках у нас, в замочьниках,
А ф тех же погребных да человальниках, —
Я порола бы твои ноньце белы груди,
Да смотрела бы я ретиво серцо!»
125. А свернулса Дунай да сын Ивановичь,
А повернул он Настасью-паленину преудалую,
А скакал-де Дунай на белы груди,
Ростегивал он пугофки тальянския,
А смотрел, он гледел у ей белы груди.
130. А тут они с Дунайком познакомились,
Познакомились они да фсё полакомились.
А отправилса Дунайко ф красён Киёф-грат
А со той паленицэй преудалою.
Говорыл тут Дунай да таковы слова:
135. «Уш ты ой еси, Настасьюшка приудалая!
Будём мы во городе во Киеве
А у ласкова князя да на чесном пиру,
А будут подавать нам чару зелена вина, —
А не пей-ко-се чарочки зелена вина:
140. А во хмелю ты была не софсем ладна!..»
А приехали ко князю да ко Владимеру,
А приехали они да на почесьён пир.
А садят их во местицко во большоё,
Подавают тут им чарочку зелена вина.
144. А стала тут Настасья да пьяна-весёла,
Говорыт тут Дунаю сыну Ивановичю:
«А уш ты ой еси, Дунайко сын Ивановичь!
А жыл ты у нас ф ключьниках, в замочьниках,
А ф тех погребных да человальниках;
150. А стрелели мы во меточьку во польскую, —
Ишша я-то тибя да фсё метней была!»
А тут же Дунаю за беду стало
И за великую досадушку показалосе.
А пошли они стрелеть во мёточьку во польскую, —
155. Опстрелял ей Дунай да сын Ивановичь.
Роскипелось, розболелось серцо богатырскоё:
А схватил он палиницу преудалую,
А бросил он ей да на сыру землю;
А вынимал-де Дунаюшко булатной нош,
160. А порол-де у ей да груди белыя
А за то же за ейно он невежество, —
А увидял во утробы он два отрока.
Со великого удару сам с ума сошол:
164. А скоцил-де Дунай на булатной нош.
299. Молодость Сокольника, добывание им коня и бой его с Ильей Муромцем
А-й ишше от моря, моря, морюшка синего,
А-й да от синего морюшка Студёного;
А от того было от камешка от Латыря;
А от той было от бабушки Злато́й горки...
5. А ишше было у ей да чадо милоё,
А-й милоё чядышко любимоё,
А-й да любимоё чядышко, Сокольницёк.
А-й ишше ходит Сокольницёк на боярьской двор,
Зашуцивать таки шуточьки немалыя,
10. Он грает с робятами не по-робечески:
Он которого схватит за руку — рука-та прочь,
А которого за ногу — нога-та прочь,
А которого по серёдочки — жывота лишыт.
А доходят ети вестоцки до бабушки:
15. «Уш ты ой еси, бабушка Златынь-горка!
А ишше ходит твоё да чадо милоё,
А-й милоё чадышко, Сокольничок;
Он зашуциват таки шутоцки немалыя,
Он играет с робятами не по-робечески:
20. А схватит кого за руку — рука-то прочь,
А схватит кого за ногу — нога-та прочь,
А схватит посерёдки — жывота лишыт!..»
Говорыт тут ему да родна бабушка:
«Уш ты ой еси, Сокольницёк-Наезницёк!
25. А ходиш, Сокольник, на боярской двор,
А ты зашуциваш таки шутоцки немалыя,
А играш с робятами не по-робечески!..»
Побранила, поругала родна бабушка.
Отвечает Сокольницёк-Наезницёк:
30. «А ругают миня да фсё сколотышом,
А сколотышом ругают — зауголышом».
А-й говорыт ей Сокольницёк-Наезницёк:
«А уш ты ой еси, моя да родна бабушка!
А скажы-ко-се, где родной мой батюшко?..»
35. Говорыла ему да родна бабушка:
«А-й есь у тибя батюшко ф чистом поле,
А во чистом полюшке казакуёт,
А старой де казак да Илья Муромец!..»
А-й зашыпело у Сокольника ретиво серцо,
40. Закипела у Сокольника гореця крофь;
Говорыт-де Сокольник родной мамушки:
«А дай-ко-се мне благословленьицо
А ишше ехать-то мне во чисто полё
А людей посмотреть да сибя показать!»
45. Не дала ему мать благословленьица.
А тут же Сокольнику за беду стало,
А за великую досаду показалосе;
А пошол-де Сокольник во чисто полё.
А сретилась в поле стара бабушка,
50. А некорысная стара старушонышко.
А горецицьсе Сокольницёк-Наезницёк:
«А ты поди-ко проць, стара старушонышко;
Я веть пну тибя, стару старушонышко,
А пну я тибя — только мокро пойдёт!..»
55. Отвечят ему стара старушонышко:
«А у новых-то хозяв да коняв седла бьют,