Читать интересную книгу Поэзия США - Анна Брэдстрит

Эдгар Ли Мастерс (1868–1950), чикагский стряпчий, смело выступавший в защиту бесправных жителей пролетарских окраин, много лет писал и печатал ничем не примечательные стихи, пока в 1913 году под сильным впечатлением от «Греческой антологии» Дж.-У. Маккейла (собрание стихотворных эпитафий и эпиграмм античных поэтов) не задумал свою «Антологию Спун-Ривер» — книгу, которая принесла ему громкую славу. В первом издании (1915) она содержала 254 эпитафии жителям маленького города на Среднем Западе и вступительное стихотворение «Холм», которое проясняет замысел поэта. В 1924 году появился «Новый Спун-Ривер», дополнив созданную Мастерсом глубоко реалистическую картину жизни американской провинции на протяжении примерно полувека — от Гражданской до первой мировой войны. Перекликаясь друг с другом, образуя десятки законченных новелл и обрисовывая судьбы множества людей, большей частью растративших отпущенный им земной срок в погоне за ложными, своекорыстными целями или в ничтожных обывательских заботах, эпитафии Мастерса, написанные свободным уитменовским стихом, в совокупности образуют своего рода поэтический роман, который отмечен подлинным историзмом и неисчерпаемым богатством характеров. Мастерс умер всеми забытым, и лишь в 60-е годы появились переиздания «Спун-Ривер», хотя по сей день в США не написано даже биографического очерка об этом видном поэте.

Никлас Вэчел Линдсей (1879–1931) вырос в Спрингфилде, расположенном неподалеку от Льюистауна — иллинойсского городка, где прошла юность его друга и будущего биографа Мастерса. Чикаго, где Линдсей жил с 1897 года, в судьбе их обоих сыграл решающую роль: здесь издавался журнал «Поэтри», с чьих страниц оба шагнули к массовому читателю, здесь в 10-е годы была столица и американской индустрии, и в какой-то мере — американской культуры. Родители Линдсея были сектантами-кампбеллитами, и от них поэт еще в юности перенял мечту о грядущем золотом веке человечества, который наступит вслед за близким вторым пришествием. Эту мечту укрепило раннее увлечение Линдсея идеями популизма — широкого фермерского движения в защиту демократии и против всевластия монополий. Наивные утопические взгляды Линдсея широко отразились во многих его произведениях, свидетельствуя как о демократизме его настроений, так и об исторических иллюзиях той среды, из которой он вышел. Как поэта его во многом сформировала «дорога» — подобно Джеку Лондону, он долгие годы бродяжничал, кормясь случайным заработком, вслушиваясь в ритмику и лексику повседневной речи, впитывая мелодию и образы песен, в том числе негритянских. И эта лексика, и эти мелодии вошли потом в его поэзию, соединившись с проповедническим пафосом, с приемами, заимствованными у кинематографа, которым Линдсей страстно увлекался, и с ритмами джазовой музыки, легко угадываемыми во многих стихотворениях, а в «Конго» даже обозначенных непосредственно. Успех первых книг Линдсея был ошеломляющим, его публичные выступления собирали тысячные толпы. Однако слава сыграла с ним скверную шутку: торопясь пожать ее плоды, Линдсей писал слишком много и небрежно, бесконечно повторяясь и эксплуатируя свои находки так беспощадно, что они стали восприниматься как новые штампы. Начался творческий кризис, усугубленный душевным заболеванием и приведший к самоубийству.

Хильда Дулитл (1886–1961) подписывала свои стихи аббревиатурой X. Д., хорошо знакомой читателям 10-х годов, когда были опубликованы ее лучшие стихотворения. Иногда в журнальных подборках вслед за подписью следовало пояснение: «поэт-имажист». Самый значительный представитель этой недолговечной экспериментальной школы, Дулитл в своих стилизациях порою добивалась неподдельной утонченности образов, простоты и лаконичности поэтического языка. Дулитл жила в Европе, постепенно порвав все связи с родиной.

Эзра Паунд (1885–1972), уехав в Европу в 1907 году, посетил США лишь тридцать лет спустя, а затем был доставлен за океан уже как подсудимый по обвинению в государственной измене, предъявленному за его выступления по радио Рима в годы второй мировой войны. Его ждал смертный приговор, от которого спасла медицинская экспертиза, признавшая Паунда душевнобольным. В 1958 году ходатайство об освобождении из лечебницы, подписанное и многими деятелями итальянской культуры, участвовавшими в Сопротивлении, увенчалось успехом. Паунд вернулся в Италию, где жил с 1929 года, признал банкротство своих идей и вновь принялся за гигантскую поэму «Cantos», мыслившуюся как современная «Божественная комедия» и оставшуюся незавершенной. Значение в истории литературы сохранило его творчество раннего периода, при всех своих противоречиях отмеченное последовательной антибуржуазностью, созвучное настроениям писателей «потерянного поколения» и наметившее пути обновления художественного инструментария, важные для поэзии США в целом. Паунду как влиятельнейшему в ту пору критику и редактору немалым обязаны Дулитл, Элиот, Фрост, а также Хемингуэй, Джойс, Олдингтон и некоторые другие крупные писатели. Сам он тоже перенимал некоторые темы и черты стиля, обозначившиеся в их творчестве: так, по авторской характеристике, поэма «Хью Селвин Моберли» представляет собой «попытку джойсовского по духу романа в сжатой форме».

Томас Стернс Элиот (1888–1965) начинал под сильным влиянием Паунда, который и отредактировал его самое известное произведение — поэму «Бесплодная земля» (1922), сократив ее почти вдвое. В Гарварде Элиот был однокашником Джона Рида, смолоду в какой-то мере разделял его революционные настроения, хотя пути этих выпускников 1906 года затем оказались диаметрально противоположными. Отвращение к окружающему миру буржуазной пошлости, постоянно дающее о себе знать в ранних стихах Элиота, после первой мировой войны перерастает в чувство катастрофы и опустошенности, которым полнятся его поэмы 20-х годов. С 1917 года Элиот служил клерком лондонского банка, а еще через десять лет принял британское подданство и объявил, что его кредо — это роялизм, англокатолицизм и классицизм. Однако и поздние произведения Элиота, в особенности «Четыре квартета» (1943), по своему содержанию выходят за рамки его крайне консервативной общественной программы. Отмеченное в 1948 году Нобелевской премией, его поэтическое творчество остается одним из значительных явлений англоязычной литературы XX века, как глубоко ни затронуто оно болезненными чертами, связанными с духовным кризисом буржуазного общества.

Уильям Карлос Уильямс (1883–1963) на протяжении всего своего творческого пути оставался принципиальным противником Элиота, его литературным антагонистом. Уильямс не принимал стиховой изощренности и обилия литературных, исторических, мифологических реминисценций, как не принимал и экспатриантства Элиота и друга своей юности Паунда. Сам он родился и умер в Резерфорде неподалеку от Нью-Йорка, почти шестьдесят лет проработав здесь врачом. По его представлениям, поэзия должна прежде всего донести своеобразие страны и народа, откликаясь на самые существенные конфликты времени и стремясь передать его меняющийся облик. Начиная с книги «Весна и все остальное» (1923), в его творчестве все отчетливее выступает близость к Уитмену, который, по мысли Уильямса, всего глубже выразил сущность американского опыта. Поэма «Патерсон» (1946–1958) мыслилась как современные «Листья травы» и была подготовлена многочисленными сборниками 20–30-х годов, в которых Уильямс активно осваивал прозаичный материал повседневности, совершенствуя свое искусство современного верлибра, высоко оцененное многими послевоенными поэтами. Сложная художественная эволюция Уильямса в итоге привела к реализму. Сын англичанина, переехавшего за океан незадолго до его рождения, и пуэрториканки, так и не научившейся свободно говорить по-английски, он необычайно тонко улавливал специфически американские черты психологии и поэтические возможности, таящиеся в повседневной речи, способствуя существенному обогащению национально характерных особенностей поэзии США.

Джо Хилл (1879–1915) — псевдоним Джозефа Хиллстрема, рабочего-шведа, одного из активных борцов пролетарской организации «Индустриальные Рабочие Мира». На собственном опыте узнал тяжкую судьбу обездоленного и выразил чаяния народа в своих песнях, приобретших огромную популярность. В них нередко встречаются сюжеты и метафоры, обладающие большой фольклорной историей, и вместе с тем они «газетны» в лучшем смысле слова — их сатирический прицел точен, язык прост и выразителен, а содержание неизменно отмечено острой злободневностью. Участник ряда крупных забастовок, любимец рабочей Америки, Джо Хилл пал жертвой полицейского террора: по ложному обвинению в убийстве он был казнен, несмотря на волну протестов. Похороны Джо Хилла в Чикаго превратились в мощную демонстрацию.