Читать интересную книгу "Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов"

таких двусердых.

— Люди, которые могут видеть… Что-то видеть… — Мария Михайловна развела руками. — В гимназиях это не изучают… Я постараюсь сейчас коротко объяснить, а потом, на третьем году обучения, вам расскажут подробнее. Теория, объясняющая видение как стихию, берёт своё начало в трудах Сократа и Платона, были такие древнегреческие философы. Их идеи продолжила ромейская школа философии неоплатоников, тот же Плотин. В основе этой школы лежит учение о мире идей. Некоем настоящем мире, отражением которого является наш мир. Плотин вообще считал, что мир возник из эманаций некой Первосущности…

— То, что мы видим, лишь тени на стене пещеры, — кивнул я, глубокомысленно покивав.

— Ты что, учил философию? — изумилась Мария Михайловна.

Прокол… Очередной прокол попаданца. Память Андрея содержала некоторые сведения об учении Сократа, Платона и Аристотеля. И даже учись я в одной из школ мира Андрея, я бы мог что-то такое краем уха слышать. Но в этом мире в гимназиях давали исключительно прикладное образование: это стол, за ним едят, это стул, на нём сидят, а это розетка — туда тыкают вилку приборов, чтобы работали, а не пальцы для получения новых ощущений.

В общем, узнать об учениях древних философов я никак не мог. Пришлось выкручиваться:

— Понахватался по верхам в сети… — небрежно пожал я плечами.

— Значит, в общих чертах понимаешь, о чём речь, — кивнула Мария Михайловна, удовлетворившись ответом. — Вот это учение долгие годы оставалось неизменным. Пока не появилась теория Конструите.

А вот тут я, честно говоря, совсем подвис…

— Это из франкских теорий, — пояснила Малая. — Суть теории Конструите заключается в том, что наш мир конструируется и развивается по единым законам, заложенным неизвестными создателями. На смену ей пришла теория Эволюта, суть которой в том, что мир усложняется, постоянно развиваясь. Но не суть… Просто на основе всех этих теорий натурфилософы начали открывать закономерности в развитии жизни. А уже на стыке этих теорий наш русский двусердый, Владимир Тихонович Вернадский, предположил, что есть такое явление, как ноосфера.

Да уж… Не ожидал я в этом мире услышать про теорию Вернадского, ещё и на уроках ненаучного волшебства… К слову, отчество у него здесь другое, а вот фамилия — та же. Карма у этой фамилии, что ли, такая? С чего это Вернадский в двух мирах над одним и тем же вопросом трудился?

Обо всём этом я успел подумать, пока Мария Михайловна объясняла суть понятия. И, к слову, оно хоть и отличалось от принятого в мире Андрея, но разве что самую малость.

— … Так вот, как сейчас считается, видящие получают данные от ноосферы. Преимущественно в форме видений. Чаще всего эти видения связаны с людьми… Но, бывает, видят что-то совсем уж необычное. К сожалению, стихия практически не поддаётся направленному управлению. Так что в ряду первооснов она считается самой бесполезной. Нам с тобой, Федь, считай, ещё очень крупно повезло.

— Понятно… — кивнул я, по-прежнему размышляя над загадкой двух Вернадских.

— А теперь давай перейдём к практической части! — предложила Мария Михайловна. — Я сейчас буду создавать капли, уже преобразованные в стихию, а ты будешь их поглощать и запоминать. Готов?

— Готов! — отозвался я.

Вообще-то стихий оказалось больше, чем говорила Мария Михайловна… Та же земля могла принимать обличие аж одиннадцати разных первооснов. И на каждую стихию Малая выдавала устную справку. Но к обеду мы и в самом деле управились. И первое, что я сделал в конце занятия — зажёг огонь.

Одно из простейших плетений… Одна из самых распространённых первооснов…

И вот, пожалуйста. Я — человек-зажигалка. А над моим пальцем горит ма-а-ахонький огонёк!

Ну а после обеда мне сказали зайти в библиотеку за новыми справочниками. Как сказала Малая, если завтра не посадят — буду изучать защитные и атакующие плетения, а заодно проходить по ним практику.

А если посадят… На этот счёт у Марии Михайловны планов не было.

Обедать в одиночестве мне было, видимо, не суждено. Ещё на подходе к столовой я был сцапан под локоть неугомонной Василисой.

— Ага! Попался! — сообщила она мне.

— Только не говори, что поджидала меня, — притворно удивился я. — Не поверю.

— И правильно! — согласилась девушка. — Не верь! Хотя я надеялась тебя застать за обедом.

— Ого! Страшное признание! — продолжал я перешучиваться, хотя коварная девушка прижалась ко мне слишком тесно, чтобы молодое тело сохраняло трезвость мыслей. — Но тогда хорошо, что я тебе попался именно сегодня.

— Да? Это почему? — поинтересовалась Вася, когда мы входили в столовую.

— Надо вернуть тебе записи по юриспруденции, — признался я, вспомнив про завтрашний суд и тяжело вздохнув. — Потом… Потом это может стать немного сложнее.

— Что случилось? — девушка выпустила мою руку и заглянула в глаза. — Переводишься? Отчислили?

— Нет! Что ты!.. — отмахнулся я, но Вася по-прежнему смотрела на меня с подозрением, поэтому пришлось пояснить: — На каторгу всего лишь могут отправить.

— Ха-ха! — девушка засмеялась, но потом её смех резко оборвался. — Это не шутка была, да, Федь?

— Не, у меня завтра суд, — признался я. — На практике пришлось пострелять… Исключительно в рамках самозащиты, конечно! Ты не подумай ничего плохого, я человек добрый! Но в итоге два трупа. Так что…

— По таким делам обычно оправдывают, — не поверила Василиса. — Если хотя бы намёк был на то, что тебе что-то грозило, с гарантией оправдают.

— Ну, в конце концов-то оправдают, — кивнул я. — Но тут, в Покровске, знаешь ли, какая-то странная история с судьями… В общем, могут и посадить на первом заседании. Поэтому ты лучше записи-то забери. Неизвестно, когда и где согласуют повторное рассмотрение дела.

— Может, папе позвонить? Он, конечно, не судья, но вес в княжестве имеет… — нахмурилась Вася.

Мы подошли к раздаче и принялись нагружаться едой.

— Не стоит… Мария Михайловна хотела позвонить ректору, но стряпчий говорит, что это станет ошибкой. Я так понял, что лучше не подключать никого.

— Да, пожалуй, раз уж стряпчий так сказал… — кивнула Вася. — Сочувствую… Я как-то раз посидела день в холодной, и мне с головой хватило.

— За что тебя так? — удивился я.

— Да, нарвалась на пьяную ватагу в Ишиме… — поморщилась девушка. — Отбиться отбилась, но один умер потом в лекарне… А