Читать интересную книгу "Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов"

даже если очень постараться, я бы не смог точно передать весь комплекс ощущений от поглощения одной её капли. Тут было и что-то тягуче-солёное, и мясисто-густое, и что-то незаметно-яркое… Раньше я поглощал теньку, даже не задумываясь о её «вкусе». А вот сейчас…

Но вот что удивительно: я сразу же запомнил ощущение! Будто где-то в моей памяти был, как сказали бы в мире Андрея, специальный слот для хранения именно этой информации. И стоило её получить, как она легла в нужное место и стала доступной для меня в любой удобный момент.

А энергия Марии Михайловны была совсем другой. Как мне показалось, неуловимо-пресной, раздражающе-мягкой и сладковато-сыпучей. Не менее сложной, такой же запоминающейся, зато менее приятной. Моя энергия мне понравилась куда больше, о чём я и поспешил заявить.

— Так и есть, — кивнув, Мария Михайловна испытующе посмотрела на меня: — Ты же догадался?

— При поглощении не своей первоосновы каждый испытывает разные ощущения? — предположил я.

— Верно, — удовлетворённо кивнула проректор. — И даже от одной и той же первоосновы все испытывают свои неповторимые ощущения. Это только твои ощущения. Ну и… Само собой, больше всего по вкусу тебе нравится твоя первооснова, а другие обычно кажутся неприятными.

— Это что, мне нужно получить все первоосновы, чтобы уметь ими пользоваться? — удивился я, представляя, как тяжело будет уговорить носителя каждой первоосновы предоставить образец.

— Нет! — Мария Михайловна улыбнулась. — Тебе подойдут и те капли теньки со стихией, которые сформирую я. Ощущения-то от них разные у всех, а сами они друг от друга не отличаются. Врачи в своё время прогнали через свою аппаратуру все виды стихий, которые на данный момент известны и используются при изучении. Сравнивали те, которые выдаёт носитель первоосновы, с теми, которые выдает двусердый с другой первоосновой. И они получились практически одинаковыми.

— А как же более высокое сродство со своей стихией? — поинтересовался я. — В чём оно выражается?

— В том, что на свою первооснову ты расходуешь одну каплю для получения одной капли. А на чужие — больше! — пояснила Мария Михайловна. — Ну и ещё разница в скорости, которую ты можешь показать при обращении со стихией.

— Когда вы выпускаете стихию, я почти не замечаю тот момент, когда она преобразуется, — возразил я. — На таких скоростях реакция человека просто не увидит разницы. Или увидит?

— Увидит, — кивнула Мария Михайловна. — Да, разница составляет доли секунды, но если плетение сложное, то эти доли секунды начинают складываться в числа побольше. Чтобы создать какой-нибудь сильный ураган, двусердый с воздушной первоосновой потратит десять-двадцать секунд. А тот, у кого первооснова иная, провозится почти минуту. Согласись, такая разница где-нибудь в бою огромна. Поэтому все стараются, в первую очередь, использовать плетения своей стихии…

Малая тяжело вздохнула, а я выжидательно уставился на неё, предчувствуя продолжение.

И оно последовало:

— Ну а нам с тобой, Федя, это всё не светит. Ибо простых плетений на наши с тобой первоосновы нет. Так что и тебе, и мне первым делом нужно осваивать более простые стихии.

— Мария Михайловна, а то, что я так легко запоминаю ощущения от других стихий?.. — я не смог сформулировать вопрос правильно, но Малая догадалась, что меня интересует:

— Так у всех. Все запоминают сразу и навсегда. Кстати, стихий не так уж много. Основные — огонь, воздух, вода, лёд и земля. Каждая из них может быть представлена различными подвидами. Некоторые кудесники вообще считают, что огонь и воздух — суть одно и то же. Мол, и то, и то — газ. Просто один из них разогрет до нужной температуры.

— А оно так и есть? — уточнил я.

— Думаю, что вопрос не ко мне, — улыбнулась Мария Михайловна. — Но я бы сказала, что в одном случае речь идёт о температурном воздействии, то есть нагреве. А в другом случае, о взаимодействии с материей, то есть воздухом, напрямую. И тогда уж воздух можно считать подвидом земли. Как, к примеру, таковым считаются металл, кристаллы, песок и тому подобное. А огненная стихия тогда в родственниках у ледяной. Не просто же так они друг друга взаимодополняют и исключают, верно?

Новая информация в моей голове старательно раскладывалась по полочкам. И первое, от чего я отказался — это от деления на стихии. Не было никакого деления, а только привычные человеку формы и явления.

Раз уж ступаешь на тропку «всякохреники», надо идти по ней до конца! И если ты в какой-то момент допустил мысль, что твоя воля и вера могут поджечь воздух, а пламя примет шарообразную форму, то не останавливайся на этом пути. Предположи, что и гореть ты можешь заставить всё что угодно.

Даже то, что в норме за пределами звёзд не горит, так как достаточная температура не поддерживается.

Горит! Ещё как горит! Просто веры и воли мало!

— Особняком стоят такие стихии, как свет, жизнь и смерть, — продолжала Мария Михайловна. — Они считаются родственными. И можешь даже не спрашивать почему: я не знаю. Есть, кстати, ещё магнит — первооснова, которая очень востребована в современном мире. Очень удобная, надо сказать.

— Ну да, электричество и всякое такое… — кивнул я.

— А ещё телекинез, связи между материей и прочее, — кивнула Мария Михайловна. — Но тут всё сложно: для него почти нет простых плетений, как и у нас с тобой. А когда сможешь создавать энергетические щиты, тогда уже эта стихия и пригодится.

— А наши первоосновы с кем в ряду стоят? — поинтересовался я.

— Моя первооснова относится к энергии, — ответила Мария Михайловна, подтверждая мою догадку. — Там целый набор прервооснов. И она считается родственной магниту. А вот твоя… А твоя стоит в одном ряду с менталистикой, прогностией и видением.

— Отличная компания, — хмыкнул я. — Ну хотя бы менталистика — штука полезная. Вон судьи те же…

— Прогностия, по-твоему, не полезна? — удивилась Мария Михайловна. — Поверь мне: хороший прогностик, способный приоткрыть завесу будущего, будет всю жизнь в золоте купаться. У нас в Васильках такие даже не учатся. Они сразу после определения первоосновы сходу переводятся во Владимир. Как, собственно, и менталисты, которые сразу отправляются в специальные училища. Да и видящих тоже без пригляда не оставляют…

— А кто это вообще? — поинтересовался я, потому что даже не слышал про