— Ну и… Каковы твои цели? — Алекс наполняет два бокала, ставит один на стол ближе ко мне, а сам садится в кресло.
— Я за рулем, — кошусь на переливающийся жидкий янтарь. — Цели? Мы с Микой летим в Краков, — устраиваюсь напротив Врагова.
— Я хорошо помню, в каком состоянии Мика вернулась из Польши. И сколько мы ее в чувства приводили. Так что я понимаю Дану, — залпом опустошает свой стакан. — А ты один из тех уродов, которые травили ее? — рявкает резко.
Несмотря на бурю внутри, сохраняю невозмутимое выражение лица и подаюсь вперед, складывая руки на столе.
— Тогда бы она не согласилась уехать со мной, не находишь? — кидаю с вызовом.
— Логично, — изгибает бровь. — Кто ты ей? Брат?
Зарычать хочется от этого обращения. Как клеймо, черт побери, не отмыться. Не оттереть. Только вырвать с мясом. Чувствую, намучаемся мы с Микой еще из-за наших якобы «родственных» уз. Скорее правду надо выяснить! Как назло Адам слег опять.
— Нет, — скриплю зубами. — Там… — делаю паузу. — Странная история, мы до конца не разобрались в ней. Но мы с Микой друг другу не родные. Сто процентов.
— Зачем она тебе? — чеканит, как на допросе.
— Я люблю ее, — выдаю честно.
— Поэтому тащишь в ту клоаку? — бросает Алекс грубо, имея ввиду семью мою.
Согласен. Отчасти.
— Кхм, я ее… — подбираю слово, пытаясь говорить с ним на одном языке, — …очистил. Я смогу защитить Мику.
— А что ж три месяца назад не защитил? — хмыкает недоверчиво.
— Не успел, — хрипло шепчу. — Судя по обрывкам рассказа Мики, ты тоже не от всех проблем Дану уберег…
— Вот как, — удивляется Врагов. — Мика рассказала? Хм, так сблизились, значит?
Киваю. Алекс дублирует мой жест, а после — расслабленно откидывается на спинку кресла. Молчит.
Так проходит минута. Две…
Вопросительно смотрю на него. Чего мы ждем?
— Пусть девчонки поговорят. Вдвоем они быстрее разберутся, — выдыхает Врагов. — Знаешь, они и по отдельности несносные. А если вместе собираются, то вообще беда. Сейчас нам лучше не лезть, — заходится смехом, но потом добавляет серьезно. — Если Мика сможет Дану убедить, то уедете. В противном случае… Я тебе точно не помощник, — поднимает ладони вверх.
И почему мне от его слов совсем не легче?
* * *
Когда мы возвращаемся в комнату, то видим Мику и Дану, сидящих на кровати. Они обнимаются, ревут, носами шмыгают в унисон. Я же совсем не понимаю, что происходит. И к чему они пришли в итоге.
— Кхм, ёжик? — зову хрипло. — Самолет…
— Люблю тебя, сеструль, отпусти, — шепчет она Дане и выбирается из ее рук. Та не спорит больше, будто смирилась.
Мика смахивает слезы со щек, тянется к чемодану, но я перехватываю его.
— Только попробуй ее обидеть, — цедит сквозь зубы Дана и взглядом меня будто расчленить пытается.
— Та брось, я сама кого угодно обижу, — бойко парирует ёжик и напоминает мне ту самую дерзкую девчонку, которая зацепила меня в Кракове.
Не могу сдержать улыбки, но, вспомнив о ее суровой сестре, заверяю:
— Не обижу, — киваю ей в знак прощания, но Дана отворачивается демонстративно.
Прав бы Врагов: они обе вредные. Пожимаю ему руку и забираю Мику с собой.
Каким-то чудом мы успеваем на рейс. Видимо, судьба на нашей стороне.
В самолете ни на миг не отпускаю ладони Мики, словно потерять ёжика боюсь. Хотя отсюда некуда бежать. Но я до сих пор не верю, что она рядом. Спит, уложив головку на мое плечо. Расслабленная, нежная, милая.
На секунду мозг пронзает странная мысль: вот бы остаться здесь. Зависнуть между двумя жизнями. Ни проблем, ни забот.
Но нас ждут Адам и Дан.
Аккуратно пытаюсь разбудить Мику, когда самолет идет на посадку. Не выдержав, целую ее, пока остальные пассажиры суетятся, покидая салон.
Делаю это именно сейчас, потому что не знаю, что нас ждет и как мы будем вести себя в особняке.
Через час мы уже там. Мика переступает порог дома с опаской. Озирается вокруг, обхватывает себя руками. А я даже обнять ее не могу. Для окружающих она моя двоюродная сестра. Пока что…
Срочно. Выяснить. Правду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Дед? — зову я, выступая вперед, но в холл приходит бессменный Марк.
— Пана Адама было решено отвезти в больницу, — отчитывается он. — Врачи рекомендовали…
— Ты какого хрена не позвонил? — надвигаюсь на него. Мною руководит страх. Дикий.
— Связи не было, — взрывает меня ответом.
— Да ты…
— Тише, Ян, — проводит по моему плечу Мика и тут же руку отдергивает, вспомнив, где мы. — В самолете телефоны отключили, — напоминает она, но голос дрожит: ёжит переживает о здоровье деда не меньше, чем я.
Хочу оглянуться, успокоить ее, хотя сам на грани срыва. Но…
— Ян, дорогой! — доносится из-за спины Марка, а я зло скриплю зубами.
И, не оборачиваясь, Мику за руку хватаю, чтобы глупостей не наделала, «обрадовавшись» такой внезапной встрече.
— Пани Левицкая, — виновато мямлит начальник охраны. — Я не успел ее спровадить.
Глава 10
Доминика
Застываю на пороге особняка Левицких. Я надеялась, что три месяца — довольно долгий срок, чтобы переболеть. Забыть. Но я ошиблась. Внутренности скручиваются в узел, горло парализует. В тело возвращается та самая боль, которую я чувствовала здесь. Поражает она и душу.
Не в силах справиться с паникой, обхватываю себя руками. Ян рядом, и это немного успокаивает.
До определенного момента.
— Пани Левицкая, — в холл выходит высокий коренастый брюнет, но, несмотря на комплекцию, он весь сжимается под суровым взглядом Яна. — Я не успел ее спровадить, — добавляет тихо.
Смотрю за его спину, надеясь, что мне показалось. Но, судя по крепкой хватке Яна на моем запястье, я действительно вижу… её.
— Марк, ты уволен, — стальным тоном бросает Левицкий и только потом поворачивается к родственнице. — Здравствуй, тетя Александра.
— Ян, ты превратил некогда уютный и гостеприимный родовой особняк Левицких — в тюрьму! — укоризненно произносит она. — Сколько ты будешь прятать от всех нашего любимого Адама? — произносит нараспев и впивается в меня взглядом. Хмурится.
Александра явно не ожидала моего возвращения. Выхожу из-за спины Яна, куда он усиленно меня задвигает, и ухмыляюсь, приподняв подбородок.
— Добрый день, тетушка, — обращаюсь ехидно.
Александра чернеет от злости, кивает мне судорожно и возвращает внимание на мрачного Яна.
— Как хорошо, что я оказалась рядом, когда деду стало плохо… — театрально глаза закатывает.
— Какое совпадение, — вырывается у меня.
— Смеешь обвинять меня в чем-то? — идет в наступление, но и я сдаваться не собираюсь. Шаг вперед делаю, но Ян опять становится между нами, словно прикрывая меня.
— Так, хватит, — на выдохе бросает он и складывает руки в карманы. — До свидания, Александра. И впредь будешь общаться с Адамом исключительно в моем присутствии.
— Что? — хватает ртом воздух. — А эта, значит, жить тут будет. Самозванка! Дальше деда травить?
Едва не захлебываюсь от возмущения! Я сама здесь чуть не умерла, но меня все равно винят в подмене лекарств?!
— Не смей так разговаривать с Доминикой, — мигом становится на мою защиту Ян. — Ещё одно слово — и я заблокирую карту твоей дочери, — бьет ее по больному. — Тогда Викки придется идти работать.
— Но Адам… — вскрикивает возмущенно.
Едва улыбку сдерживаю: как хорошо Ян знает слабые места своих родствеников. Деньгами их наказывает.
— Забыла, кому все принадлежит теперь? — многозначительно цедит он.
Александра вспыхивает моментально, сжимае худосочные, высушенные кисти в некое подобие кулаков. И почему-то устремляет свои бесцветные глаза на меня. Скользит по мне изучающе и в то же время… будто испепелить меня хочет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но говорить что-либо еще не рискует. Разворачивается и вылетает из дома.
Ян, не выпуская меня из поля зрения, делает пару звонков: в больницу и, кажется, в охранное агентство. Справляется быстро, задает короткие вопросы, приказами сыпет. Непривычно его таким видеть, зато чувство защищенности, нарушенное появлением Александры, потихоньку возвращается.