И больше времени, чтобы осмыслить это.
И радости примерно было столько же, так что у него не было основания полагать, что Всевышний его презирает.
И после смерти, он был уверен, его душа тоже отправится на суд и будет оценена, как и все прочие. Он имел четкое представление, где он закончит. И что бы его маленькая полукровка Марика подумала бы об этом, если бы поняла где? Ее волновало бы, чтобы отправится куда-нибудь в более теплое место, или она отправит его прямо к создателю, чтобы проверить эту теорию?
При других обстоятельствах эта мысль заставила бы его улыбнуться, но тревога держала в напряжении. Он очень боялся - и не исключал подобной возможности - что довольно скоро утратит контроль.
Прошло несколько дней с того момента, когда он сообщил ей, что может случиться если, она не будет его кормить, и каждый день она заявлялась и спрашивала его, где Санти, обещая ему в награду кровь, если он ответит.
Если бы он был достаточно глупым, полагая, что она сдержит свое слово, возможно, он солгал бы ей о местоположении Санти, чтобы она дала ему то, что вернет ему равновесие.
Но каждый раз она выглядела все более привлекательной в мужских рубашках и брюках. Одежда казалась бесформенной, но иногда, когда она двигалась, она очерчивала округлую линию ее бедер или груди. Она являлась роскошной женщиной.
- И прости нам долги наши, яко же мы прощаем должником своим...
Возможно, это голод вызывал в нем влечение к ней. Возможно, он сходил с ума потому, что вместо того, чтобы планировать, как убить ее, он представлял ее в своих объятьях.
Идея убить ее больше не казалась такой притягательной, как раньше. Теперь он жаждал ее крови не ради правосудия и справедливости, а просто для того, чтобы ощутить ее на своем языке.
Возможно потому, что их характеры были схожи, или потому, что она так отчаянно пыталась выудить у него местоположение Санти, что это вызывало к ней жалость. Сострадание помогало оправдать ее поступки.
Но отнюдь не сострадание провоцировало в нем узнать на что это будет похоже, если ее темные распущенные волосы рассыплются по нему, когда она окажется сверху. Иногда - и он знал это из личного опыта - из неприязни рождается умопомрачительный секс.
Он старался игнорировать эти желания, как только мог. Единственное чувство, которое она испытывала к нему, было отвращение, и он старался сконцентрироваться на нем.
- Да придет царствие твое...
Каждый день она спрашивала его о местоположении Санти, и он, глядя прямо в глаза, спрашивал, где находится брат Анары Найсон. Или она действительно не знала, или она была куда большей притворщицей, чем он мог себе вообразить.
Он не был готов считать ее невинной, особенно зная, сколько крови на ее руках. Но ее поведение противоречило тому, что она действительно гордилась теми убийствами, которые совершила. Если она и вправду убила Найсона, почему бы ей не кричать об этом? Почему бы ей не бросить это ему в лицо? Это было бы больше похоже на нее, так как она считала это справедливым.
И она имела наглость называть его монстром. Это она монстр, и если она вскоре не удовлетворит его голод, то узнает, каким монстром может он быть. Кровь, которую он прольет, будет на ее руках - не то чтобы он особо переживал по этому поводу.
- Аминь...
Он расслышал знакомые легкие шаги на лестнице, ведущей в подвал.
- Пожалуйста - произнес Бишоп, как только она вошла в подвал. Он не был гордым. Он ползал бы, у ее ног, если бы это помогло.
- Дай мне крови.
Его контроль таял. Голод угрожал уничтожить то человеческое, что осталось в нем. Что-то, что было похоронено прежде глубоко внутри него, вырывалось на поверхность. Помогло бы это ему выжить или уничтожило бы его, он не знал, только сопротивляться этому больше не было сил.
Он не хотел выпускать это.
Марика даже не взглянула на него - она редко это делала - поставив как обычно тарелку с едой на пол.
- Где он?
Это было их обычной игрой - но Бишоп устал от игр. Он был усталым и разозленным. Он резко сел на топчане, и крест, ограничивающий его пространство, врезался уму в грудь. Она дымилась.
Рыча, он обхватил серебро, сжигающее его, и рванул его, оторвав от цепей. Он швырнул его достаточно сильно, так что он врезался в противоположную стену подвала.
- Я уже ответил, что не знаю где он.
Уставившись в распахнутые испуганные глаза Марики Бишоп напрягся, пытаясь избавится от металла удерживающего его. Маленькой идиотке, даже, не пришло в голову бежать.
В течении нескольких дней он терпел ее допросы и обвинения, надеясь, что за его похищением таиться нечто большее, чем обычная вендетта с Санти, но это оказалось не так. Не взирая на то, что она собиралась делать, он был всего лишь средством выведать местоположение Санти, который предположительно убил ее мать.
Его наказывают за то, что натворил Санти. Черт, ведь Санти мог оказаться даже не тем, кто ей нужен. Когда он снова встретит этого ублюдка, то он растолкует ему, через что ему пришлось пройти ради него.
Он рванул цепи, приковывающие его к стене и полу. Серебряные кандалы на его лодыжках и запястьях пылали, но это только прибавило ему сил. Это не способно было удержать его, поскольку зверь живущий внутри него освободился.
Еще секунда и жалкие остатки контроля испарятся. И он освободится. Его свобода чертовски радовала его. Возможность утолить голод.
Марика будет первой, кого он убьет. Боже, ему хотелось куда большего, чем просто убить ее.
Он прорычал:
- Убирайся!
Ее удивили его слова. Если честно он и сам был несколько удивлен. Он больше осознавал происходящее, чем предполагал.
Или ему казалось.
- Сей час же! - низкое рычание вырвалось из его груди, так как цепи отрывались.
Его взгляд заволокло красным, сквозь него Бишоп безнадежно наблюдал, как Марика кинулась к двери, но вместо тог, чтобы сбежать она стала звать на помощь своих людей. Она велела принести им то, что она назвала английским ядом. Ему оставалось только надеяться, что это был тот же яд, что она использовало в ночь его захвата.
Он умолял, чтобы он оказался достаточно сильным, чтобы справиться с ним теперь.
И он молил, чтобы, когда эта ночь кончиться, она или убила бы его, или он был так далеко от людей, как только это было бы возможно.
Демон не подозревал, что он в опасности, и это было труднее. Цепи разлетелись, оторвавшись от стен, под неукротимой силой Бишопа. Они волочились по земле, когда он преследовал Марику. Он не тропился, даже зная, что ее люди явятся. Она не двигалась, но была готова сопротивляться. Он обошел ее и закрыл дверь, то ли для того, чтобы выиграть несколько минут, прежде чем он убьет ее, то ли для того, чтобы защитить людей от него, если честно, он и сам не знал.