оставил дом семь лет назад и побывал уже в Америке, Африке и Австралии. Дорожная сумка художника едва ли весила шесть кило. Его молчаливый друг, испанец, был моложе его. Вместе они путешествовали только четыре года. Оба путника, как и автостоповцы, с которыми мы встретились в Адраре и Айн-Салахе, искренне удивлялись: доехать до Ахаггара и возвращаться той же дорогой, когда уже половина пустыни позади, а дальше на юг проехать намного проще!
Автостоповцы, которых мы встречали в Сахаре (обычно это была молодежь 19–24 лет), путешествовали почти без исключения от Северной Африки до самого Кейптауна. По их рассказам, проехать автостопом через всю Африку вполне можно за три месяца.
На третий день мы утратили всякую надежду на то, что из ворот военного гарнизона когда-нибудь что-нибудь выедет. На четвертый день, когда я вечером держал караул у дороги, мне удалось поймать пустой грузовик и уговорить водителя подъехать к лачуге за остальными потерпевшими бедствие. Машина шла до Гардаи, что было таким же везением, как и в случае с Уарглой.
Сначала казалось, что уж на этот раз мы доедем до цели без препятствий. Первая неприятность настигла нас у Таджемута. Над среднесахарской впадиной воцарилось безветрие, и Сахара раскалилась. Температура поднялась до пятидесяти градусов, и при быстрой езде это было убийственно. В полдень машина остановилась у источника Таджемут, и мы упали, почти мумифицированные, в тени пальмы. Удушающее безветрие и полуденный зной невозможно было выдержать — нам казалось, что мы вот-вот задохнемся и потеряем сознание. После минуты беспамятства мы собрались с силами и смогли пройти несколько шагов до источника. Только когда мы основательно с ног до головы облились водой, к нам вернулась способность думать еще о чем-то. Тут мы бросились к нашему багажу в грузовике, но было уже поздно — большинство животных, с трудом пойманных в Ахаггаре, погибло.
Раздавленные жарой, удрученные гибелью животных, ехали мы дальше до Айн-Салаха. При том невезении которое нас преследовало, мы особенно оценили то счастливое обстоятельство, что коллекции из Атласа и Северной Африки нам удалось отослать самолетом в безопасное место еще до поездки в Ахаггар.
В Айн-Салах мы приехали ночью. И хотя ночи в Сахаре должны быть холодными, к утру было все еще так жарко, как в самый теплый летний полдень у нас. Перед восходом солнца наш грузовик отправился дальше по направлению Эль-Голеа — Гардая.
Ужасное впечатление того времени от езды по плато Тадемаит между Айн-Салахом и Эль-Голеа теперь уже принадлежит прошлому, поскольку сейчас здесь проложена асфальтированная международная трасса, которая вскоре будет продолжена через Ахаггар на юг. Плоскогорье в соответствии со своим названием местами было совершенно плоско до самого горизонта и столь же пусто, без видимых следов жизни. Наносный слой щебня кажется плотным, но, если на него наступить, из-под него проступает мелкий, плохо выдерживающий груз щебнепесок. В результате появляется самая коварная «целина». Если ехать по такой, уже потревоженной колесами других машин поверхности, можно увязнуть в песке и даже совсем утонуть в нем. Там, где поверхность более прочная, образуются «жалюзи» — поперечные волны песка. Это кошмар и ужас сахарских дорог. По «жалюзи» можно ездить только со скоростью 15 км/час или выше 60 км/час, когда машина уже летит по гребням волн. Там, где на картах была обозначена дорога по Тадемаиту, опасность увязнуть была так велика, что все со страхом объезжали ее. Наши водители иногда удалялись от этой дороги на десятки километров, Они уверенно находили самую твердую поверхность, и скорость наша была все время около 70 км/час. Меня восхищала независимость и уверенность наших водителей, по в то же время я не мог не думать о том, что бы с нами было, случись какая-нибудь авария. Вероятность того, что в ближайшее время другая машина проедет здесь, в поле нашего зрения, была ничтожна. Мы вспоминали инструкции, которые нам давал (как же это было давно, хотя прошло всего, кажется, две недели) геолог Топинка: при аварии в пустыне путешественники не должны удаляться от машины; если ситуация серьезна, советую подавать дымовые сигналы — жгите шины, их дым виден на большом расстоянии. Несколько остовов больших шин, мимо которых мы проехали по этой дороге, свидетельствовало о том, что это не просто книжная премудрость.
Глава V
ЧЕРТИКИ С МЯГКИМИ РОЖКАМИ
Большой и интересный оазис Эль-Голеа заслуживал дольшей остановки и изучения, но мы были рады, что нам обеспечен транспорт, а наши водители спешили. Однако не успели мы далеко отъехать от Эль-Голеа, как нас остановили бедуины и о чем-то долго беседовали с водителями. Вокруг простиралась живописная песчаная пустыня, а песок сплошь был испещрен следами — мы воспользовались остановкой и бросились в блицосмотр местности. Успех был поразительный: мы поймали небольшую пустынную гадюку Cerastes vipera, которая пряталась в песке в конце следов, по которым мы шли. Это чрезвычайно своеобразная змея и к тому же необыкновенно проворная. Прежде чем мы снова сели в машину, этому чертенку удалось укусить меня одним из своих ядовитых зубов через полотняный мешок, поэтому радость моя в какой-то степени была омрачена беспокойством по поводу того, что меня ожидает. Бедуины, узнав об этом, встревожились, и Софья перевела нам, что «эти маленькие страшнее тех больших» (те большие» — это, вероятно, Cerastes cerastes — знаменитые сахарские рогатые гадюки). Водители нашего грузовика считали, что хотя до Гардаи 200 километров, но там находится самая большая и самая лучшая больница в окрестностях (окрестности в Сахаре — что-то около 500 километров).
Итак, я перевязывал руку, чтобы задержать растекание яда, и наблюдал, как на месте укуса разрастается красное пятно, окруженное отеком, а тем временем водитель полностью залил бак топливом, чтобы мы могли быстрее добраться до цели. Однако не успели мы отъехать и 50 километров, как мотор начал сдавать; потом заглох окончательно. Причина была простая: кончилось горючее. Было без четверти двенадцать.
Хотя по шоссе между Эль-Голеа и Гардаей движение относительно большое, между полуднем и тремя часами дня на сахарских дорогах все замирает: полуденный зной противопоказан и людям и машинам.
Отек становился все больше, и боль усилилась, пука болела намного сильнее, чем от укусов змей рода Viperа и Echis. Темное пятно на месте укуса также подтверждало опасения бедуинов. Было похоже, что в больницу мы до вечера не попадем, и потому я занялся перевязкой и освобождением руки от перевязи (перевязка ограничивает крово- и лимфообращение, распространяющие яд, но время от времени необходимо освободить руку от перевязи, чтобы не произошло