на местности, не помогало даже спутниковое наведение. Из-за этого одни цели были обстреляны по несколько раз, а другие вообще остались нетронутыми.
Почти треть кораблей отклонилась от заданных мест посадки, причем один настолько сильно, что его приняли за вражеский объект и обстреляли, хорошо еще, защитные системы сработали на совесть.
Гораздо хуже, что в некоторых местах опустившиеся на планету корабли попали под артиллерийский огонь филитов. Счет убитых и раненых перешел за полторы дюжины, что с грохотом пустило ко дну торжественное обязательство командующего фельдмаршала Скроэга обойтись в филлинской операции без безвозвратных потерь. В Барганде одному кораблю пришлось выдержать настоящую осаду, от которой его смогли избавить только соседи. А в Чинерте кому-то даже пришлось срочно стартовать с пробоинами во внешнем корпусе и повторять очистку зоны безопасности с воздуха.
Аварийность военной техники превзошла все запланированные нормы и мыслимые пределы. Потери уже в первые сутки превысили десять процентов, из которых менее половины приходилось на боевые. Одновременно начальники различных уровней представили акты на списание различного имущества как уничтоженного противником на совершенно невероятные суммы. Проверить, что именно было в действительности уничтожено, а что еще до начала кампании ушло на черный рынок, было уже невозможно.
Иногда из мутного информационного потока выныривали и отдельные факты.
В Барганде за первоочередную цель приняли гигантскую автомобильную свалку, истратив на нее весь боезапас сразу пяти девяток «Молний».
В Вилканде некий мост через небольшую речушку как заколдованный выдерживал атаку за атакой. В донесениях он числился уничтоженным семь раз, но, по данным спутниковой разведки, до сих пор пребывал в целости и сохранности.
В Чинерте у одного из кораблей забарахлил боевой компьютер, отказавшись воспринимать данные от атакующих войск, что привело все операции в районе в состояние полного хаоса.
В маленьком государстве Да-Руазим между Баргандом и Чинертой четыре дюжины исправных, с полным боезапасом танков «Громовержец» утонули в болоте, так как энергия в накопителях антигравов кончилась раньше, чем трясины...
Еще на одну проблему жаловались все. Периметры зон безопасности не строились почти нигде из-за отсутствия рабочей силы. «Охотники», отправленные за пленными, возвращались пустыми или с совершенно смехотворным уловом, а некоторые не возвращались вообще.
– Стоп! Прекратите галдеть! – скомандовал на видео-совещании командиров и флагманов начштаба флаг-маршал Таорз. – У меня есть решение. Отправьте партии на катерах к так называемым «безопасным коридорам» и ловите филитов на подходе. Используйте беспилотники и снотворный газ, военные машины уничтожайте. Тогда и наберете столько рабсилы, сколько нужно. Отбраковку проведете на месте.
Говорят, если просыпаешься и видишь над собой незнакомый потолок, это не к добру.
Кто так говорил? Когда? Кому? Какая угроза может быть связана с незнакомыми потолками? И если закрыть глаза, а потом снова открыть, станет ли от этого потолок немного более знакомым?
Алекс ощущал некую неправильность своего положения, но понять ее не получалось. Голову словно доверху забили, да еще и утрамбовали чем-то сухим, колючим и ломким, отчего все мысли тормозили, путались и проталкивались через нее с огромным трудом.
Сено? Солома? Опилки?.. А вдруг его голову нафаршировали, как случилось с кем-то в древности… или в старости… или, наоборот, в новое время?
Алекс попытался почесать затылок… или потереть горящий лоб и, наконец, понял, в чем заключается неправильность. Он был прикован… нет, привязан… или пристегнут к постели. Его тело и ноги перетягивали тугие широкие ремни, аналогичные конструкции фиксировали руки. Свободной оставалась только левая, и то лишь до локтя. Он немедленно воспользоваться ею, чтобы почесать нос, но выше пальцы наткнулись на что-то постороннее.
Ему обрили башку и нацепили на нее какую-то х… какое-то устройство!.. Может, это оно фарширует его голову какой-то хр…?! Алекс попытался дернуться, но у него опять не получилось. Его голову тоже что-то крепко держало.
Может, он ранен или заболел и лежит в госпитале? По крайней мере, одежды на нем нет, если не считать деструктора отходов жизнедеятельности на бедрах – судя по ощущениям, не пустого. Он попытался оторвать взгляд от становящегося все более знакомым потолка, повернуть голову, насколько можно, и хоть немного обозреть ближайшие окрестности.
Он лежал один в небольшой комнате… палате.
«От трудов праведных не построишь палат каменных!» – внезапно раскатился в голове чужой голос, произнесший эти слова с ехидцей и укоризной.
Эй, а дальше? Алексу хотелось, чтобы голос продолжил. Похоже, он знал больше его самого. Но тот молчал, отставив после себя только некую неприязнь к хозяевам «палат каменных».
И все-таки, что с ним? Скосив взгляд, Алекс заметил, что к его накрепко зафиксированной правой руке прикреплена капельница. Что же ему прокапывают? Эта мысль вызвала у него тревогу, а затем слегка облегченное понимание. Что бы ему не давали, наноботы в крови разберутся с любыми нехорошими пришельцами.
А вдруг, они уже подрались… или покусались? Алекс снова пощупал пальцами левой руки лоб. Похоже, у него жар. И не от того ли мысли путаются, а голова словно чужая? Но кто ему тогда вернет свою?.. Вообще, что с ним случилось? И если он в палате, то где именно она находится? Алекс вдруг понял, что не может ответить ни на один из этих вопросов, и это его сильно обеспокоило.
Внезапно раздался звук открывающейся двери. Алекс воспринял его с облегчением. Сейчас ему, наверное, все объяснят…
Однако в поле его зрения появился очень странный человек… точнее, не человек… с голубовато-сиреневой кожей и длинным остроносым лицом, слегка напоминающим мордочку грызуна.
– Хао! – произнес он приветствие дружелюбным тоном.
– Саора, – ответил ему Алекс.
Он откуда-то знал, что здороваться с голубокожим надо именно так.
– Вы, я смотрю, уже очнулись, – заметил тот. – Вы слишком шустрый!
«You are a bit too smart», – повторил Алекс про себя эту фразу на близком ему, но все-таки чужом языке.
– Сейчас я совсем не шустрый, – произнес он вслух. – Вы можете освободить меня?.. Э-э-э… Простите, не знаю вашего имени…
– Не помните? – голубокожий внезапно заволновался. – Что вы вообще помните? Например, ваше имя?
– Э-э-э…
Алекс запнулся. Он знал свое имя, причем, даже несколько имен, и все они относились к нему. Но что-то внутри подсказывало, что сейчас он не должен называть ни одно из них.
– Ну же, – нетерпеливо поторопил его здешний хозяин… каменных палат. – Скажите же, наконец! Ваше имя?
«Имя, сестра, имя!» – вдруг снова прогремел в его голове голос со странным акцентом. Он был такой резкий и настойчивый, что в