Читать интересную книгу Публичные лекции о гомеопатии - Лев Бразоль

Поэтому в основу нашего лекарствоведения должны быть положены следующие составные части или науки:

1) Токсикология, т.e. наука, занимающаяся изучением случайных или умышленных отравлений на людях. Изучение этой науки показывает нам в общих и широких чертах те органы и ткани, на которых лекарственные вещества обнаруживают своё действие, а также в грубых штрихах и характер действия этих лекарственных веществ. Словом, токсикология доставляет нам патологоанатомическое основание нашего терапевтического принципа. Важность этой науки всегда сознавалась Ганеманом, который тщательно изучал её и постоянно уделял ей почётное место в своих фармакологических трудах, а современные гомеопаты, старающиеся упрочить наш терапевтический принцип на твёрдом основании патологической анатомии и, таким образом, связать патологию с терапией, конечно, возлагают ещё большее значение на эту науку, и ожидают от неё в будущем самых плодотворных результатов.

2) Фармакология в том виде, в каком она до последнего времени разрабатывалась господствующей школой, т.e. наука, занимающаяся изучением действия лекарственных веществ на лягушках, кроликах, собаках, морских свинках и вообще животных. Конечно, мы принимаем данные фармакологии с большой осторожностью и удивляемся тому поспешному легкомыслию, с которым так называемые «рациональные» врачи переносят выводы, добытые на лягушках, на человека, особливо если принять во внимание, что эти выводы добываются не только над животными, обладающими другим анатомическим строением, другими физиологическими отправлениями, малодифференцированной нервной системой и вообще сравнительно низкой организацией, но что кроме того эти животные предварительно изувечиваются перерезкой нервных стволов или спинного мозга, повреждением важных органов или тяжёлыми операциями или отравляются стрихнином, атропином, кураре и другими смертельными ядами. Если подумать, что, например, Digitalis действует гораздо отчётливее на сердце ranae temporariae, чем на сердце ranae esculentae, и что эти два вида лягушек, отличающихся друг от друга, по-видимому, только цветом, дают различную реакцию на одно и то же лекарственное вещество, например, на кофеин или пилокарпин, то отсюда ясно, насколько больше и существеннее может и должно быть различие в действии всех лекарственных веществ с одной стороны на животных, а с другой — на человека. Мы и видим, например, что лягушка переносит, по-видимому, без всякой реакции такое количество морфия, которое живо может оглушить самого здорового человека, или видим, что осёл с наслаждением пожирает громаднейшее количество паслёновых растений, например, дурмана, которое может, однако, убить самого здорового и сильного человека. Кроме того, опыты над животными имеют тот важный недостаток, что исключают возможность исследования субъективной стороны действия лекарственных веществ, о чём речь будет ниже.

Но, с другой стороны, опыты над животными имеют то важное преимущество, что допускают экспериментально-научную обстановку наблюдений, введение одних и исключение других условий, почитаемых нужными или ненужными для дела, и широкую градацию в назначении лекарственных приёмов от слабых физиологических до сильных и смертельных токсических. Поэтому фармакология служит для нас важным дополнением к токсикологии и ведёт нас на одну степень выше её: знакомит нас с физиологическим действием лекарственных веществ на отдельные органы и системы, как-то: на сердце, на кожу, на лёгкие, на отделительные органы и т. д. и, классифицируя лекарственные вещества на рвотные, потогонные, мочегонные и т. п., указывает физиологическую локализацию и общее направление действия веществ, т. е. физиологическое сродство к известным тканям, клеткам, органам и физиологическим системам.

3) Фармакодинамика, т. е. наука, занимающаяся изучением специфического действия лекарственных веществ на здоровый человеческий организм, причём тут принимается во внимание не механическое, физическое или химическое действие лекарств, а исключительно только специфически-динамическое, т. е. являющееся в живом человеческом организме, вследствие присущей ему способности самостоятельно и своеобразно реагировать на известный лекарственный раздражитель под видом изменения нормальных функций различных органов без чувствительного или грубого нарушения органической целости тканей. Эта наука основана нашим великим и бессмертным Ганеманом и с тех пор тщательно культивируется его последователями. Она даёт нам, кроме важных объективных указаний в различных частях тела, ещё всю симптоматологию и субъективную сторону действия лекарств, и обнаруживает тонкое влияние их на нервную систему и психическое состояние организма, словом, ту характеристическую черту заболеваний, которая играет столь важную роль в патологических состояниях больного человека и обусловливает индивидуальность каждого заболевания. Эта важная сторона лекарственного действия совершенно недоступна исследованию в опытах над животными и утрачивается в токсикологии, потому что в бурных и быстротечных симптомах отравления не успевают обнаружиться тонкие характеристические черты лекарственного действия, которые проявляются лишь на зеркальной поверхности сравнительно спокойного и здорового самосознания.

В фармакодинамических наших экспериментах мы употребляем как большие, так и малые дозы, смотря по цели, какой хотим достигнуть. Однократные массивные дозы сильнодействующих веществ воспроизводят острые болезни; между тем малые, но многократно и долго повторяемые дозы тех же самых веществ или других, менее энергических, симулируют картины хронических болезней и, таким образом, мы получаем картинные галереи болезнетворных действий различных лекарственных веществ, в которых опытный глаз в состоянии отличить характерные черты и признаки большинства болезней, которым подвержен наш организм. Следовательно, в фармакодинамике величина лекарственных приёмов колеблется в весьма широких границах. С одной стороны, лекарственный приём увеличивается до тех пор, пока не наступят явления, слишком серьёзные или опасные для жизни или здоровья испытателя; с другой стороны, лекарственный приём уменьшается до тех пор, пока он в состоянии ещё производить какое-либо физиологическое действие. Всё зависит, с одной стороны, от свойства лекарственных веществ, а с другой стороны от восприимчивости испытателя, и если для одного нужны скрупулы и драхмы, то для другого достаточно грана или даже сотой части его, а для сильнодействующих средств даже и стотысячной части грана. Из таких широких экспериментов явствует, что уже нередко минимальные приёмы обнаруживают, хотя и слабое, но явное и несомненное действие на человеческий организм, которое затем постепенно усиливается и доходит, наконец, до существенных и резких патологических изменений, по мере повторения и скопления в организме этих малых доз или усиления лекарственных приёмов, и как клинический анализ болезненного случая нередко получает своё объяснение только по смерти при вскрытии тела в анатомическом театре, так и лекарственные испытания на здоровых людях нередко находят своё истолкование в случайных отравлениях и в опытах над животными. Таким образом, мы получаем бесконечную градацию болезнетворных или патогенетических симптомов, в обширном смысле слова, начиная от едва заметных субъективных и функциональных расстройств, и кончая вполне выраженными отравлениями со всеми их материальными и органическими изменениями. Поэтому между испытанием лекарств в малых дозах здоровыми экспериментаторам с одной стороны, и случайными или умышленными отравлениями посредством больших и смертельных доз с другой стороны, может существовать отчасти только количественная разница, и параллельное изучение действия больших и малых лекарственных доз обнаруживает тот несомненный факт, что лекарства как в малых, так и в больших дозах, способны действовать в различной степени на одни и те же клетки и ткани, анатомические части и физиологические группы органов, и что, следовательно, как в первом, так и во втором случае, между действием и противодействием, или между лекарственным влиянием и производимыми симптомами существует причинное взаимодействие, откуда вытекает важность и необходимость изучения токсикологии, потому что объективные явления, получаемые в токсикологии, служат нам подтверждением и комментарием к субъективным явлениям, получаемым в фармакодинамике, через что эти последние и получают свою физиологическую реальность. Но с другой стороны, между действием больших и малых доз может существовать не только одно количественное, но и качественное различие, в силу того, как я уже сказал, что тонкие характеристические черты лекарственного действия весьма часто не обнаруживаются от массивных доз, а требуют для своего проявления более низких лекарственных приёмов. Так, например. массивные дозы горной тыквы или колоквинта нередко вызывают лишь известные явления со стороны кишечника, боль, резь, схватки, понос и пр., между тем как меньшие приёмы могут не вызвать этих грубых физиологических симптомов со стороны кишечника, но обнаружить действие этого вещества на тройничный нерв, под видом жестокой лицевой невралгии. Отсюда, однако, ещё вовсе не следует, что малые дозы действовали сильнее больших — утверждение, которое нам неоднократно старались подтасовать наши противники — мы этого не говорим. Мы только говорим, что в испытаниях с массивными дозами нередко утрачиваются тончайшие характеристические и субъективные черты лекарственного действия, которые для своего проявления требуют более тонких приёмов или, другими словами, массивные дозы непременно действуют сильнее или интенсивнее, между тем как малые дозы при известных обстоятельствах могут действовать экстенсивнее, т. е. проявляться в таких отдалённых закоулках человеческого организма, куда не проникают массивные или отравляющие приёмы.