моих, спрятал ее за спину.
— Извини…
— Бесконечные извинения утомляют, Эксель, — процедил он, едва разжимая губы, будто боясь сказать что-то лишнее.
— Нет, это необходимо. — Я, волнуясь, приложила пальцы к вискам и чуть надавила на них. — Мне следует извиняться, пока этому миру не придет конец. А если осмыслить поступок полностью, то станет легче и тебе, и мне.
— Не дури. — Дакот предостерегающе поднял раскрытую ладонь, пытаясь остановить поток слов. Но меня уже несла вперед свирепая волна отчаяния.
— Не имея на то морального права, я вторглась в твое личное пространство, практически заставила тебя сделать то, что ты не хотел. И что самое худшее, я осознаю, как тебе это было неприятно!
— Неприятно?
У меня перехватило дыхание от внезапной смены настроения Дакота. Перемена чувствовалась отчетливо, будто была материальной, как капли дождя, окропляющие щеки и скатывающиеся по коже.
Не успела я и глазом моргнуть, как уже была прижата к каменной стене лавки. Правый кулак Дакота уперся в исчерченную трещинами поверхность над моей головой, левая рука перекрыла мне путь отступления с другой стороны. Медленно приблизившись, будто делая отжимание от стены, он нагнулся, чтобы наши лица были на одном уровне, и без единого оттенка эмоций в голосе поинтересовался:
— Почему ты решила, что мне это было неприятно?
«Святые Первосоздатели! К чему он клонит? К чему? К чему? Первый раз вижу его таким отстраненным, но в то же время сосредоточенным».
— Потому… — Я с трудом сглотнула накопившуюся во рту слюну, успев спасти горло от полного высыхания. Казалось, что еще чуть-чуть и изо рта хлынет пустынный песок. — Потому что… неприятно. — Отвернувшись, сосредоточила взгляд на светлых волосках на его запястье. — Ужасно, если без твоего желания до тебя дотрагиваются. Так.
— И почему же ты решила, что мне былонеприятно? — с нажимом повторил Дакот.
— Знаю, знаю, знаю, что физиологически данный процесс всегда приносит удовольствие, — паникуя, я отчего-то начала тараторить. — Поэтому оценка «приятно-неприятно» здесь не уместна. Однако…
Прерывая меня, Дакот цыкнул и уронил голову, коснувшись макушкой моего подбородка.
— Да ты, верно, издеваешься.
— Нет! — пискнула я.
— Оцениваешь нечто настолько личное со своей позиции псевдоученого. Возомнила себя невесть кем…
— Нет, Дакот, я всего лишь хочу сказать, мне очень жаль, что тебе пришлось терпеть мои прикосновения. — Выпалив это, я шумно втянула носом воздух. — Даже если, в конце концов, это принесло удовольствие.
Дакот поднял голову и очень долго смотрел на меня, как будто в ожидании чего-то иного, а затем пробормотал:
— Ты такая бесчувственная, Эксель.
— А? — Я просто-напросто опешила. Неужто моя попытка извиниться с самого начала была одним сплошным фарсом? — Бесчувственная?
— Столь любимые тобой эликсиры заставили меня потерять контроль. — Над головой раздался хруст костей — Дакот с силой сжал кулак. — Признаюсь, ненавижу терять контроль. Да еще так внезапно.
Его пальцы коснулись моих волос на макушке. Я обратилась в неподвижное каменное изваяние, терзаясь сомнениями — стоит ли ему позволять это делать? Может, необходимо оттолкнуть его руку?
— Мне было приятно. Там, у изгороди.
От таких откровений мои уши запылали.
— Потому что эффект эликсиров слишком силен.
— Допустим. — Пальцы Дакота нырнули в неприглядную густоту моих волос, слегка лаская кончиками кожу головы. — А еще мне было вдвойне приятно оттвоегоприсутствия. Твоихприкосновений. Твоегодыхания.
«Опасно! Опасно! Опасно!»
— В тебе говорит остаточный эффект эликсиров. Я наблюдала воздействие «Шато» на мысли и чувства Нэнни, девушки Квина, в ее сознании, и, поверь, он подобен шторму.
— Тебе так легче?
— О чем ты?
— Когда ты начинаешь что-либо анализировать, то успокаиваешься. Как сейчас. Твой взгляд снова ясен, и ты прекратила мямлить.
— Естественно. Я нашла ответ, а поэтому проблему можно решить. Чем скорее из твоего организма выветрятся частички смешанных эликсиров, тем быстрее спадет с твоих глаз пелена.
Ободряюще улыбнувшись, я двинулась вперед, надеясь, что Дакот выпустит меня из плена своих рук.
— Решить проблему, говоришь… — В глубине юношеских глаз сверкнули молнии. Ладони Дакота скользнули на мою шею, надежно фиксируя голову в одном положении — ни повернуться, ни наклонить в сторону. Порывисто приблизившись, он прочертил кончиком носа на моей щеке полукруг. Слегка коснувшись губами полоски кожи над моей верхней губой, он выдохнул: — Эгоистичная госпожа, решите-ка эту проблему. От одного вашего присутствия я вновь начинаю впадать в неистовство. Прямо… сейчас…
Свободные от хватки руки, сложенные в замок, врезались Дакоту под дых. Выпучив глаза и надсадно кашлянув, он отскочил назад, сшибая ногами сложенные стопкой дрова у стены.
— Черт, вот же черт! — Дакот с каким-то сумасшедшим выражением на лице хохотнул, утерся рукавом — слишком детским, слишком умилительным жестом, — и криво улыбнулся. — Не стоило учить тебя самообороне. Умненькая госпожа, схватывающая все на лету, слишком быстро научилась бить со всей силы с близкого расстояния.
— Ты… — Я тяжело дышала, словно успела перетаскать на плечах половину запасов Руары и Сантьяго. — Ты говорил… что этот прием поможет, если вдруг… меня зажмут в угол.
— Верно. — Глаза Дакота все еще лихорадочно сверкали. — В следующий раз не забудь добавить удар сюда. — Он указал на свои брюки у паховой области. — Чтобы кое-кому было вдвойне «приятно».
Со стороны улицы послышалось шуршание.
— Вы чего это тут прохлаждаетесь? — Руара удивленно оглядела всклокоченную меня и растрепанного Дакота. — Ссоритесь?
— Уже нет. — Я огладила платье.
— О, хорошо. — Женщина с подозрением уставилась на юношу, видимо, раздумывая устроить ли ему нагоняй или отпустить с миром. — Матильду не видели?
— Нет.
— Ох лентяйка! Опять сбежала повилять перед кем-то хвостиком. — Руара тряхнула корзину, которую держала в руках. Разноцветные куски душистого мыла беспокойно подпрыгнули и вновь рухнули на плетеное дно. — Выпорю, ей-богу!
Бурча под нос ругательства, Руара поспешила к входу в лавку.
Я подошла к угрюмо молчащему Дакоту и накрыла ладонью место удара.
— Никогда. — Заглянув под пепельно-русую челку, я серьезно нахмурилась. — Я никогда не подвергну тебя этой унизительной боли. Не играй роль злодея. Ты слишком хорош для этого.
Дакот лишь безмолвно смотрел в ответ.