Читать интересную книгу Сталинград - Энтони Бивор

В начале декабря фельдмаршал фон Бок вынужден был признать, что больше не осталось никакой надежды на стратегический успех. Его армии обескровлены, а обмороженных (к Рождеству их оказалось не менее 100 000) уже больше, чем раненых. Оставалось уповать на то, что Красная армия тоже не сможет вести активные боевые действия, но эти надежды внезапно разбились вдребезги, как раз тогда, когда температура опустилась до минус 25 градусов.

Сибирские дивизии, в составе которых имелись батальоны лыжников, стали лишь частью сил контрнаступления, в обстановке полной секретности подготовленного ставкой. На аэродромах к востоку от Москвы стояли эскадрильи, переброшенные с Дальнего Востока. Около 1700 танков, в основном маневренных Т-34, чьи необычайно широкие гусеницы справлялись со снегом и льдом гораздо лучше гусениц немецких танков, также были готовы идти в бой. Многие, хотя далеко не все красноармейцы были подготовлены к боевым действиям в условиях зимы – экипированы в меховые полушубки и белые маскхалаты. Головы бойцов согревали теплые ушанки, на ногах у них были валенки. Горючее и смазка для орудия и механизмов не замерзали даже при очень низких температурах.

5 декабря Калининский фронт под командованием генерала Конева атаковал внешний край северного выступа немецких войск. Залпы гвардейских реактивных минометов – знаменитых «катюш», прозванных немецкими солдатами сталинскими орга́нами, стали зловещими вестниками грядущего разгрома германских войск. Утром следующего дня Жуков бросил на внутренний край выступа 1-ю ударную армию, 16-ю армию Рокоссовского и еще две армии. Южнее Москвы фланги Гудериана также были атакованы с разных направлений. Через три дня его растянутые линии коммуникаций оказались под угрозой. В центре непрерывные атаки советских войск не позволили фельдмаршалу фон Клюге перебросить соединения своей 4-й армии на помощь флангам.

Впервые с начала войны Красная армия получила преимущество в воздухе. Авиационные полки, базирующиеся на аэродромах за Москвой, оберегали свои самолеты от морозов, в то время как машинам ослабленного люфтваффе, взлетающим с подготовленных наспех полевых взлетно-посадочных полос, приходилось отогревать каждый истребитель и штурмовик, разводя под двигателями костры. Безусловно, русские испытывали злорадное удовлетворение – колесо фортуны резко повернулось. Они понимали, что для полуобмороженных немецких солдат отступление по заснеженным полям станет жестоким испытанием.

Обычное, классическое, контрнаступление пехоты было дополнено рейдами по немецким тылам. Все это вызывало панику и приводило к хаосу. Партизанские отряды, организованные офицерами НКВД, заброшенными во вражеский тыл, наносили удары из замерзших болот и густых лесов. Сибирские батальоны 1-й ударной армии, специально подготовленные к ведению боевых действий в условиях зимы, внезапно появлялись из вьюги. Предупредить немцев мог только скрип лыж по насту. Кавалерийские дивизии Красной армии на маленьких, но выносливых лошадях также совершали глубокие рейды в тыл. Эскадроны и целые полки оказывались чуть ли не в 35 километрах за линией фронта и со страшными криками рубили саблями артиллерийские расчеты и солдат тыловых служб.

Очень скоро стало ясно, что советское командование намерено окружить противника. Чтобы избежать этого, части фон Бока вынуждены были стремительно отходить назад. За 10 дней они отступили на 150 километров. Москва была спасена. Немецкие войска, не подготовленные к войне зимой и не имевшие для этого никакого снаряжения, теперь обрекались на страдания в чистом поле.

В мире тем временем происходили и другие важные события. 7 декабря, на следующий день после начала общего контрнаступления под Москвой, японцы нанесли внезапный удар по Пёрл-Харбору. Четыре дня спустя Гитлер сообщил депутатам рейхстага, собравшимся в здании Берлинской оперы, о том, что Германия объявила войну Соединенным Штатам Америки.

Сталин торжествовал. Ко второй неделе декабря он решил, что немецкие войска находятся на грани полного краха. Донесения об отступлении по всему центральному участку фронта вместе с фотографиями брошенных орудий, лошадиных остовов, занесенных снегом трупов замерзших немецких пехотинцев действительно наводили на мысли о повторении 1812 года. К тому же в немецких тылах царила паника. Машины и техника вспомогательных подразделений в суровых погодных условиях то и дело выходили из строя, а сами они подвергались внезапным атакам, хотя и находились далеко от передовой. В сердцах немцев поселился постоянный страх перед этой варварской страной. Они все больше и больше тосковали о доме.

Одержимый стремлением максимально развить успех, Сталин повторил ошибку Гитлера. Советский вождь решил, что его воля безгранична, и полностью забыл о реалиях: недостаточном количестве боеприпасов, плохом транспортном сообщении и измотанности войск. Он смотрел на огромную оперативную карту, висящую на стене в ставке, предвкушал победу и требовал продолжать наступление на войска группы армии «Центр». 5 января 1942 года Сталин изложил свой план общего наступления на совместном заседании ставки и Государственного Комитета Обороны. Он хотел провести крупную наступательную операцию на севере, чтобы прорвать блокаду Ленинграда, и также на юге – надо вернуть потерянные территории на Украине и в Крыму. Этот замысел с энтузиазмом поддержал маршал Тимошенко. Жуков и другие военачальники выступали против, предостерегая от недооценки возможностей противника, однако их возражения не были услышаны.

Фюрер, у которого из головы также не выходил 1812 год, один за другим подписывал приказы, запрещающие отступать. Гитлер был убежден в том, что, если его солдаты продержатся зиму, они тем самым разорвут историческое проклятие, висящее над всеми, кто вторгается в Россию.

Вмешательство Гитлера в руководство войсками уже давно служит предметом спора историков. Одни утверждают, что его решимость спасла немецкую армию от полного уничтожения. Другие считают, что требование любой ценой удерживать позиции привело к огромным и неоправданным потерям среди опытных солдат и офицеров и восполнить их Германия уже не смогла. Никакой угрозы превращения отступления в бегство не было, хотя бы потому, что у Красной армии тоже не осталось резервов – человеческих и материальных – для продолжения наступления. Однако сам фюрер был уверен в том, что только его сила воли, противопоставленная «пораженчески настроенным» генералам, спасла положение на Восточном фронте. Как следствие, в 1943 году одержимость и упрямство Гитлера приведут к катастрофе под Сталинградом.

Боевые действия тем временем все больше принимали сумбурный и трудно предсказуемый характер. Линия фронта причудливо изгибалась в разных направлениях, по мере того как наступление сталинских военачальников превращалось в разрозненные операции, порой взаимоисключающие. Несколько русских соединений, прорвавших немецкую оборону без поддержки, оказались отрезаны от своих. Сталин недооценил способность германских войск прийти в себя после тяжелого удара. В большинстве случаев они оказывали ожесточенное сопротивление, прекрасно понимая, что их ждет в случае поражения. Командиры на месте собирали разрозненные отряды, в которые нередко входили и солдаты тыловых служб. В ход шло все имеющееся вооружение. Даже зенитные орудия порой устанавливали на прямую наводку.

Северо-западнее Москвы, под городом Холм, держала оборону группа из 5000 человек под командованием генерала Шерера, снабжение которой осуществлялось по воздуху. Они сражались отчаянно, а затем вырвались из окружения. Значительно больше солдат и офицеров – 100 000 человек – оказались в Демянском «котле». Боеприпасы и продовольствие им тоже доставляли по воздушному мосту. Транспортные Ю-52, в целях маскировки выкрашенные в белый цвет, совершали до 100 вылетов в день. Они перевезли свыше 60 000 тонн грузов и вывезли 35 000 раненых. Окруженная группировка 72 дня противостояла нескольким советским армиям. В конце апреля немецкое соединение вышло из окружения. Конечно, немцы недоедали, однако участь мирного русского населения оказалась несравненно страшнее. Есть было нечего, и лишь счастливчикам доставалась требуха лошадей, забитых для того, чтобы накормить солдат… И все-таки эта операция укрепила веру Гитлера в то, что окруженные войска могут выстоять. Эта уверенность в значительной степени предопределила сталинградский кошмар, до которого оставалось меньше года.

Судьба 2-й ударной армии генерала Власова, брошенной на произвол судьбы в болотистых лесах в 150 километрах к северо-западу от Демянска, не стала, однако, предостережением для Гитлера даже после того, как озлобленный Власов сдался в плен, согласился сотрудничать с Германией и начал формировать Русскую освободительную армию. Пути Господни неисповедимы – словно чтобы история уравновесила это предательство, генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, командовавший войсками, освобождавшими окруженную под Демянском немецкую группировку, после того как был взят в плен под Сталинградом, проникся антигитлеровскими настроениями. Затем в сентябре 1943 года он вызвался создать «небольшую армию из немецких военнопленных».[85] Зейдлиц-Курцбах полагал, что, заброшенная по воздуху на территорию рейха, она сможет начать борьбу с нацистским режимом. Конечно, никому не доверявший Берия это предложение отверг.