Читать интересную книгу Библиотечка журнала «Советская милиция» 3/69/1991 г. - Виталий Смирнов

— Ты знаешь его! Знаешь… Почему меня спросили о нем? Почему?

Я, наконец, овладела собой.

— Семен Семенович Хорин — наш дальний родственник, Нина. И ты, пожалуй, даже немного похожа на него, — согласилась я. — Но сейчас он, скорее всего, и не узнает меня. Он уехал из наших мест так давно, что…

— Вон как. Родственник. Об этом и напомнить можно, — чему-то обрадовался Валентин и посмотрел на Нину: — Значит, и ты — родственница?

— И она тоже, — подтвердила я.

Капитан Безуглый

Как я и думал, в «Южном» Левина я уже не застал. Встретил меня довольно развязный молодой человек лет тридцати пяти, назвавшийся администратором Валентином Осиповичем Загоруйко.

Он проводил меня в крошечное служебное помещение и, заговорщически прищурив темные глаза, осведомился:

— Может быть, закусите, товарищ капитан?

— Спасибо, сыт, — ответил я и попросил рассказать о происшествии, связанном с младшим лейтенантом.

— Мало ли чего не наделаешь, товарищ капитан, когда влюблен, а девчонка дает тебе от ворот поворот. Он, кажется, ее и ко мне приревновал. Вот и явился к нам тайком, с черного хода, так сказать, да еще с бутылкой водки.

На лице его было написано, что он по-мужски сочувствует неудачнику и готов замять дело.

— Я только чего опасаюсь, товарищ капитан. Молодые офицеры — люди самолюбивые. Чтобы оправдать свое некрасивое поведение, этот ваш Левин, чего доброго, и на клевету пойдет. Еще вздумает утверждать, что это у нас продается водка. А нам такая реклама, прямо скажу, ни к чему. Да и вообще… С милицией лучше не ссориться!

Надо было как-то реагировать и я, скрыв свое полное неведение о сердечных делах младшего лейтенанта Левина, пообещал, что мы обязательно разберемся в поведении нашего сотрудника и примем соответствующие меры.

Администратора мои обтекаемые слова как будто удовлетворили. Он начал говорить о том, что «он сам человек миролюбивый и совсем не жаждет чужой крови…»

— Уж вы, товарищ капитан, сильно-то на него не жмите. Мало ли чего не сделаешь по молодости. Я ведь и сержанта позвал просто потому, что тот под руку подвернулся. Да и не знал я тогда еще, что Левин лейтенант милиции. А этот Конышев сразу стал звонить, сигнализировать…

Говорил он миролюбиво, вкрадчиво, улыбался, а глаза оставались холодными и настороженными. Я не верил ни одному его слову, хотя и закончил разговор повторными заверениями, что Левин будет наказан в соответствии с тяжестью своего проступка.

Но, он, кажется, тоже не поверил мне, хотя и не выразил своего недоверия.

Словом, так или эдак, но приказание подполковника я, можно сказать, выполнил: почти извинился и проделал «все такое…». Итак, моя задумка разведать обстановку в кафе неофициально — не удалась. Поэтому дальше наводить тень на плетень не имело смысла. И я перешел к делу:

— Да, — сказал я таким тоном, будто только что вспомнил о вещи малоприятной, — ведь у вас, кажется, кроме происшествия с Левиным, есть и другие печальные для кафе обстоятельства?

Взгляд Загоруйко метнулся и уперся в стол.

— Да, товарищ капитан, действительно, — грустно подтвердил он, — у нас большое несчастье. Убит наш шеф-повар — Виктор Сергеевич Курбатов.

— А вы об этом от кого узнали? — быстро спросил я.

— От жены Виктора Сергеевича — Нины Семеновны.

— Когда?

— Нина Семеновна, товарищ капитан, как и все женщины, боязлива и мнительна. Ей очень не нравилось, что Виктор Сергеевич бегает трусцой, да еще за город, мимо леса, мимо кладбища. Он побежит оздоровляться, а она ждет его и переживает. Так вот и сегодня получилось. Ждала, ждала — нет. Она ко мне. Это еще до звонка в милицию. Я говорю: звони. Вот так и получилось. Я ее потом и в милицию, в Промышленный райотдел отвозил.

Он наконец оторвал свой взгляд от стола и посмотрел на меня. Мне показалось, что выражение его взгляда изменилось, несмотря на печальный тон, взгляд его был теперь не просто настороженным, но и, пожалуй, враждебным.

«С чего бы это?» — подумалось мне.

— Вы были в хороших отношениях с Виктором Сергеевичем?

— В наипрекраснейших.

— Так вы должны знать тогда: были ли у Виктора Сергеевича враги и если были, то кто они?

Взгляд Загоруйко вновь метнулся. Он пожевал красивыми, полными губами, провел пятерней по волнистым темным волосам, чуть-чуть, вроде бы с сомнением, пожал плечами, снова в раздумье пожевал губами и неуверенно сказал:

— В Энске-то, кажется, нет, не было.

— А в других местах?

— Говорил он как-то, что неприятные письма стал получать.

— Откуда?

— Из Подмосковья.

— А если точнее?

— Кажется, из Можайска. Точно не помню.

Отвечал он вроде бы неохотно. Но я продолжал:

— Так. А фамилий не называл?

— Да я как-то не обратил тогда внимания. Кто же думал, что все так серьезно!

— И что же в тех письмах?

— Не знаю точно. Просто он сказал как-то: «Неприятные письма пишет Мишка Штокман…». Вот видите вспомнил: точно — Штокман… Именно Штокман, — оживился он.

Что ж… Сведения были, безусловно, важные, но они подозрительно уводили нас из Энска в далекое Подмосковье, это раз, а во-вторых, я не мог забыть ни его бегающего взгляда, ни выражения враждебности, мелькнувшего на лице администратора, когда я впервые коснулся темы убийства Курбатова.

Первым в управлении встретил меня расстроенный Левин. Он, конечно, и сам многое понял и теперь переживал свою неудачу, поэтому я постарался сдержать себя.

Конечно, младший лейтенант здорово подвел нас, умолчав о своей «несчастной любви» к этой самой Лидочке и о том, что он уже несколько раз бывал в кафе и к нему там наверняка присмотрелись, а Лидочка, скорее всего, не скрыла место его работы. Вот у Загоруйко и появились козыри: мол, мало ли что натворит влюбленный… Но у меня так и не хватило духу отругать его по всей строгости. Даже похвалил:

— Важную детальку откопал ты, Левин, — сказал я ему, — водка под видом «Арзни». Но сейчас придется повременить. Спугнул ты коммерсантов! Теперь за сто километров от кафе такой «минеральной» не сыщешь. Сделаем вид, что ты об этой самогонке никому ни звука, но запомним на будущее. А ты уж, хочешь не хочешь, постарайся с администратором Загоруйко повстречаться, скажи ему, что, мол, промолчал про «Арзни» из уважения к фирме, в которой работает одна девушка…

— Понятно, — без энтузиазма, но твердо ответил Левин.

— А тем временем наведи подробные справки об этом Загоруйко: родился, учился, работал, служил в армии. Где, когда, как? И о взаимоотношениях с Курбатовым. Словом, полный портрет.

— Будет сделано, Тимур Иванович.

— И последнее. Сейчас же сходи к медикам и обследуйся на предмет употребления алкоголя.

— Это еще зачем? Да и не пил я, товарищ капитан!

— За тем, младший лейтенант. Коммерсанты — народ тертый, они и приврать смогут и подставных свидетелей найдут. А у нас документик будет.

Он ушел. А я, как планировал раньше, решил переговорить с участковым Рожковым. Вскоре мне уже было известно, что подлинная фамилия убитого — Конопля, последнее место жительства — подмосковная железнодорожная станция. Полтора года назад он женился на молодой женщине Нине Семеновне Курбатовой и принял ее фамилию.

— Хорошо, товарищ Рожков. Спасибо. Нас, кстати, интересует семейная жизнь Курбатовых. Привычки. Взаимоотношения с соседями.

Рожков обещал все выяснить и подъехать в управление через два часа.

Нина Семеновна Курбатова

С тех пор, как она помнит себя, Нина никогда никого не жалела. Девочкам, растущим рядом с ней, было, как в известных стихах, до слез жалко забытого кем-то, мокнущего под дождем, порой даже грязного плюшевого мишку. Кто-то жалел худую, хромоногую собачонку, дрожащую от страха и одиночества, умоляюще поблескивающую грустными сливинами почти человеческих глаз и делился с ней маминым гостинцем — конфеткой или кусочком пирожного. Нина так не поступала никогда.

…Как компаньон, Виктор Сергеевич Конопля вполне ее устраивал. Хотя самым убедительным доводом в пользу замужества послужила сберегательная книжка на ее имя. Если бы Нина по каким-либо причинам вздумала разорвать брачные отношения, то не пострадала бы при этом — ее ближайшее будущее заранее было обеспечено. А дальше она заглядывать не привыкла.

Однажды вечером чета Курбатовых возвращалась домой. Они сели в полупустой автобус. Виктор Сергеевич уставился в окно. Время от времени он загадочно улыбался.

«В хорошем настроении…» — подумала о муже Нина.

Она приметила, что он бывает в особо хорошем настроении именно по первым понедельникам месяца. Почему? Сообразить было не трудно. В первый понедельник Нина подводила окончательные итоги работы за предыдущий месяц, совершала в соответствии с инструкциями необходимые банковские операции и вручала каждому работнику кафе заработную плату в отдельных конвертах.