– Ну и на кого ты положил глаз? – спросил старший.
– Ну, вон та светленькая… такая милая блондинка, стройненькая.
– Позволь тебе сказать как младшему товарищу, друг мой, – ты дурак.
– М-да? Почему это?
– Я знаю эту девушку – она жуткая ханжа. Тебе надо что? Умных разговоров и песни соловья? Тогда – пожалуйста! Тося – именно то, что нужно.
– Но ведь она за тобой хвостом таскается.
– И скажу тебе по секрету – это меня не радует. Я стал стар, и ко мне липнут мелкие старлетки и неуравновешенные девицы, которым нужен не столько мужчина, сколько гуру и отец, который будет хвалить, наказывать, сопли вытирать. А сексом они удовлетворятся любым. Или вообще обойдутся без него, сублимируют во что-нибудь.
– У меня так разовьется комплекс неполноценности. Как же определить, что собой представляет женщина? Все равно, сначала нужно знакомиться, общаться, и только потом станет ясно, на что я готов и на что она.
– Если ты не знаешь, чего хочешь, – тогда да.
– А если знаю? Вот сегодня я хочу трахнуться так, чтобы в ушах звенело. И как я определю, кто из присутствующих дам-с на такое способен и готов?
– Со стопроцентной уверенностью – никак. Но прикинуть можно. Нужно научиться наблюдать, и их жесты и манеры расскажут тебе многое. Вот смотри. Та же Тося. Ты видишь, как она сидит? Ножки вместе, локти на стол – ни-ни, она все время помнит, что говорила по этому поводу мама. Дальше можно не ходить – это провальный вариант.
– А вон та, в лиловом платье? На шпильках?
Мужчины обратили взоры в другой угол. Они и не подозревали, насколько похожи были на Мефистофеля и юного Фауста, которого демон то ли учил, то ли искушал. Молодой и впрямь походил на ученика – немного бледное, но интересное лицо, светлые волосы, серые глаза, выражение которых невозможно угадать, хорошего рисунка рот и красивое, тренированное в спортзале тело. Джинсы, белая футболка и сверху темный пуловер от известной фирмы, дорогие кожаные мокасины – ничего лишнего и вызывающего, но вполне может сойти за миллионера на отдыхе. Старый искуситель был вовсе не стар – ему не было и пятидесяти. Но он выглядел человеком, который слишком много ест, слишком мало спит и от всего устал. Дорогой пиджак надо бы почистить, бороду не мешало бы подровнять. У него имелось уже солидное брюшко, и, когда он быстро и долго двигался – горизонтально или вертикально, – начиналась одышка. Но глаза его – темные, пронзительные, сверкали насмешливо, выдавая недюжинный ум и чувство юмора, хорошо поставленный голос то гремел, то опускался до почти интимного шепота. Он обладал тем, что раньше называли магнетизмом, а нынче – странным для русского уха словом «харизма».
– Значит, вон та в лиловом? Ну что ж. – Мефистофель задумчиво обозрел объект и посопел большим носом. – Ей за тридцать, и это плюс.
– Но я думал… Она не выглядит на тридцать!
– Мальчишка, ты просто не знаешь, куда смотреть. Это совершенно не важно! У нее прекрасное тело, так какая разница? Но вот посмотри: ее прическа не растрепалась, несмотря на ветер на улице. Значит, она залачена намертво. Она ест очень аккуратно… Слишком аккуратно, не хочет стереть помаду. А что она там ест? Тебе видно?
– Не очень… Что-то зеленое.
– Так я и думал. Трава, мой друг, трава. И пьет воду. Даже если тебе удастся затащить ее в постель, она будет думать только о том, чтобы ничего от тебя не подцепить, не помять вещи, не порвать колготки, и ей плевать будет на тебя и твое удовольствие. Не факт, что она сама сможет его получить.
– Господи, я так скоро импотентом стану. Ну, хорошо, а вот с кем бы ты хотел оказаться в койке? Впрочем, что это я? У тебя же целый гарем…
– Не говори глупости… Кроме того, они так меня утомляют, знаешь ли. Это не столько гарем, сколько детский сад. Ты не представляешь, как это тяжело: выслушать, поругать, пожалеть, пожурить, поощрить. Черт, я устал от этих девиц! Впрочем, среди них есть талантливые, да… Ты слышал стихи Ники?
– Нет, и не жажду. Она похожа на наркоманку. Ты уверен, что девочка не колется? Она просто голубого цвета и так худа, что не знаю, как она и гитару свою таскает.
– Нет-нет, она не колется и не нюхает. Но у нее анорексия. Бедняжка почти ничего не ест. Представь, в прошлый выходной дело дошло до скорой помощи…
– Слушай, избавь меня от подробностей. Мы вроде как говорили о женщинах.
– Ах, ну да, ну да. Так, посмотрим… Пожалуй, я возложил бы свои надежды на ту, во-он за тем столиком. Смотри, она темноволоса, а кареглазые и темноволосые всегда более темпераментны, что бы там ни говорили про блондинок. Она неплохо одета и накрашена, и значит, хочет быть привлекательной для нас. Она ест с аппетитом и, судя по фигуре, вообще любит поесть. Это тоже неплохо, потому что человек себя балует и умеет получать удовольствие от животных процессов. Ибо еда, друг мой, как и секс, наследие наших животных предков. Так, наблюдаем. Посмотри на ее рот. Он большой и чувственный, губы полные, хотя всю помаду она давно слизала. Ага, облизываем пальцы – чудесно, неужели тебя не возбуждает это зрелище? Сочетание черного и красного в одежде также намекает на повышенную сексуальность. А уж какое декольте… Может, пойдем познакомимся? Я уже готов.
– А как же твой гарем?
– Ну что ты, право, заладил? Переживут.
– Давай еще понаблюдаем.
– М? – Мефистофель с готовностью принялся разглядывать женщин.
Фауст тоже. Некоторое время он и правда пытался проникнуться чувством к пышной брюнетке, которая так понравилась его учителю, но почему-то показалась ему… чересчур. «Должно быть, я ханжа», – думал он, поеживаясь от картины, которая возникла перед глазами: он лежит нагишом на большой круглой кровати (почему круглой?), а брюнетка сидит сверху и подпрыгивает. Ее пышная грудь тоже подпрыгивает, а потом она ложится на него… Фаусту стало душно. Пожалуй, надо присмотреться к другим присутствующим дамам. Не может быть, чтобы среди стольких женщин не нашлось одной, которая зацепила бы его. Должен найтись человек, вернее, красивая женщина, которая захочет разделить с ним радости качественного и ни к чему не обязывающего секса.
Меж тем за одним из столиков в этом зале сидели две подруги, и Кира выговаривала Дуське:
– И что ты вся свернулась в фигу? Еще под стол залезь. Или тебе холодно?
– Да нет. Нормально.
– Тогда сними эту хламиду и сядь как следует.
– Почему это хламида? Это палантин, авторская, между прочим, работа. Стиль «яга».
– Понятно, думаешь, что ты Баба-яга, и потому горбишься?
– Ты просто как моя мама в детстве: «Сядь как следует, локти со стола убери, ложку из чашки вытащи и положи аккуратно на блюдечко», – огрызнулась Дуська.
– Ой, вот не надо про маму. Не надо черта к ночи поминать… прости, конечно, это я больше про свою маман. И вообще жаль, что Рина не смогла с нами пойти, правда? Столько планировали этот девичник – и вот на тебе, свалилась с ангиной.