— Никак не дождусь момента, когда нужно будет обмениваться партнёрами, — Владимир ловко встраивает нас в строй открывающих бал пар следом за Юрием и Сашенькой. — Вот тогда у меня точно появится шанс насладиться полонезом.
— У меня тоже, — довольно ухмыляюсь я.
— Дарья, вы, право, как будто совсем недавно узнали о существовании танцев, — морщится Владимир, когда я случайно наступаю ему на ногу.
— Так и есть, чуть больше недели назад узнала, — честно признаюсь я. — Лучше бы конечно, вообще не узнавала, такое себе удовольствие, — я чинно вышагиваю следом за Сашенькой, стараясь не сильно косячить, и больше не наступать Владимиру на ногу — хватит с него и одного раза.
По завершению первого танца Сашеньку сразу же приглашают на второй, а меня Владимир сдаёт из рук в руки названой маменьке, увлечённо обсуждающей что-то с бароном, баронессой и Алексеем Петровичем.
— Дашенька, а вот и ты, да ещё и в такой прекрасной компании, — радушно улыбается Марья Ильинична. — Пойдём, представим тебя батюшке Владимира.
Я нехотя плетусь за названой маменькой, названым папенькой, бароном и баронессой, с завистью поглядывая в сторону столов, за которыми господа играют в штосс и преферанс. Эх, не судьба мне составить им компанию — незадолго до поездки на бал маменька взяла с меня клятвенное обещание не притрагиваться к картам и никому не говорить, что я вообще умею в них играть. С моего названого папеньки, кстати, тоже было взято обещание не играть, поэтому бедняга, как и я, изредка бросает грустные взгляды в сторону картёжников.
— Князь, позвольте представить вам мою дочь Дарью Алексеевну, — восторженно восклицает маменька, когда мы подходим к креслам, на которых в компании нескольких господ помоложе восседает грозного вида седовласый старец, по-видимому, то самый отец Владимира и моего спешащего из Турции жениха.
Я приседаю в почтительном реверансе, старый князь одаривает меня лёгкой полуулыбкой и тут же забывает о моём существовании, завязав с папенькой и бароном беседу о политике, по-видимому, уже начатую когда-то ранее. Господа, сидевшие на соседних креслах, поднимаются, уступая места нам с маменькой и баронессой, и отправляются к игорным столам. Мы усаживаем свои пятые точки на мягкие подушки и прислушиваемся к разговору — я с любопытством, а маменька и баронесса с нескрываемой скукой.
— Военный гений Наполеона не поддаётся пониманию простого человеческого ума, — разгорячённо выдаёт мой папенька. Немудрено, что он проигрался в карты, с таким-то энтузиазмом в ведении обычных светских бесед! Не замечала за ним дома такого, наверное, нужных собеседников поблизости не находилось.
— Позвольте, Алексей Петрович, неужели наши скромные умы совсем не способны внять его величию? — подкалывает папеньку барон.
Так, если папенька восторгается Наполеоном, значит война ещё нескоро. Во всяком случае, до московского пожара я точно успею добыть часы и свинтить отсюда подобру-поздорову.
— Ваш скромный ум способен только на колкости, — парирует папенька, и обращается к отцу Владимира, — согласитесь, князь, Наполеон Бонапарт — величайший полководец, достойный стоять в одном ряду с Юлием Цезарем и Александром Македонским!
— А как же Австрия, Пруссия, Польша? Алексей Петрович, неужели вам совсем не жаль наших соседей, павших под пятой этого нового Македонского? — вмешавшийся в разговор Владимир к моему удивлению, оказывается пацифистом. Странно, с его любовью говорить гадости я думала, что он с радостью поддержит любое проявление жестокости.
— Господа, давайте отложим дебаты и поприветствуем моего нового знакомого Уильяма, — князь кивает в сторону подошедшего к нам молодого человека в тёмно-зелёном фраке. — Уильям англичанин, посетивший наш северный край с целью побольше узнать о наших нравах и обычаях, давайте я вас представлю.
Наконец хоть какие-то мои навыки оказываются полезными! После того, как князь представляет меня Уильяму, я приветствую его по-английски, и интересуюсь, как ему наша Москва. Уильям с радостью отвечает мне, и приглашает на следующий танец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Предчувствуя грядущие события, мы с супругой предпочли выучить дочь английскому, — комментирует мои умения Алексей Петрович. — Негоже девице слишком много внимания уделять языку, на котором говорит человек, развязавший столько войн.
Ай да папенька, как ловко переобулся!
Старый князь, до этого не обращавший на меня особого внимания, начинает смотреть в мою сторону с большим интересом, и даже в синих глазах Владимира я вижу любопытство по отношению к моей скромной персоне.
После того, как потанцевав с англичанином я собираюсь вернуться в кресло возле маменьки, пафосный княжич перехватывает меня приглашением на вальс.
— Отказ не принимается, вы же помните правила этикета, — в глазах Владимира прыгают насмешливые искорки. Подловить меня решил?
— Правила этикета гласят, что если девица пропускает танец, она может и отказать, — вежливо напоминаю я. Недельные труды мадемуазель Дюбуа не прошли даром!
— Дашенька, почему бы тебе не потанцевать с Владимиром, — Марья Ильинична отвлекается от болтовни с баронессой. — Он, как и ты, недавно в Москве, мало кого знает…
Ох уж эта маменька, не даёт мне отдохнуть спокойно! Принимаю приглашение княжича, и он довольно улыбается, когда я кладу руку на его плечо. А он классно танцует! И почему я сразу этого не заметила?
— Вы танцуете лучше, чем мне показалось в первый раз, — озвучиваю я свои мысли, кружась в вихре старинного вальса.
— А вы не так глупы, как мне показалось при первой встрече, — одаривает меня Владимир ответным «комплиментом».
Оставшаяся часть бала проходит без происшествий.
— Хорошей вам ночи, уважаемый, — говорю я на прощанье лакею графини, и слегка хлопаю его по плечу. Моя названая маменька морщится как от зубной боли, но делать замечание ей уже лень — время позднее, и к счастью, кроме нас и лакея никто не замечает несоблюдения мной субординации.
Эх, снова я забыла, что здесь не принято относиться к слугам как к равноправным гражданам. Лакей еле заметно улыбается, отвешивая мне прощальный поклон, и мне становится приятно от допущенной мной оплошности.
9. Вызов
Информацию о следующем балу, который нужно посетить, я воспринимаю не то что с радостью, а просто с бурным восторгом — ведь это новый шанс найти счастливого обладателя часов, которые отправят меня домой! Ко мне того гляди жених приедет, а я в этом дремучем веке замужество совершенно не планирую.
— Алый вам к лицу, — восторгается моя названая маменька, когда Маринка наряжает меня в следующее по списку бальное платье. Оказывается, ходить на балы в одном и том же — дурной тон.
Мадемуазель Дюбуа сетует, что мой французский всё так же ужасен, учитель танцев с гордостью заявляет, что я делаю успехи, и я отправляюсь на второй в своей жизни бал. На этот раз он проходит не у графини, а у какого-то сановника екатерининских времён, возле чьего роскошного особняка и высаживает нас Васька после получасовой тряски в карете.
Лакей забирает нашу верхнюю одежду и проводит нас в залу, на входе в которую мы приветствуем умудрённого сединами хозяина и его сына, красивого темноволосого юношу в офицерском мундире.
— Алексей, неужели это ты? — вошедший за нами следом Владимир с удивлением приветствует офицера. — Помню тебя совсем другим!
— Владимир, сколько лет, сколько зим! Так сколько времени прошло с тех пор, как мы играли детьми, — улыбается сын хозяина, — я в полк поступил, получил офицерское звание, а ты чем занимался? Слышал, учился за границей?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Владимир и сын хозяина увлекаются беседой, чему я несказанно рада — Владимир наверняка пригласил бы меня танцевать, пришлось бы снова наступать ему на ногу, а я девица эмпатичная, мне было бы больно видеть его страдания.
К сожалению, некоторые молодые люди заприметили меня на прошлом балу у графини, поэтому спокойно отсидеться подле маменьки не получается — и без Владимира находятся желающие меня пригласить. Особенно усердствуют в этом Юрий, сын князя, с ограблением которого у меня не сложилось, и его друг, поручик Никита Вишневский, симпатичный голубоглазый блондин, чем-то напоминающий моего однокурсника Макса.