Читать интересную книгу Грязная история - Фридрих Незнанский

Турецкий ухмыльнулся. Сторож вещал, как читал по писаному. Хотелось спросить, где же здесь поблизости судоходные реки да воздушные трассы, но не стал перебивать человека.

— Вот тебе мишенное поле, мишенные установки с механизированным и авто…матизированным управлением. Излетное поле… Защитные полосы… Рубежи открытия и прекращения огня.

Он тыкал грязноватым пальцем во все стороны и старательно выговаривал термины.

— А это, наверное, командный пункт? — показал на кирпичное строение Турецкий.

— Он самый. Да у нас все, как надо. И пункт управления, и пункт выдачи боеприпасов. Отсюда не видно, а на границах стрельбища таблички — «Стрельбище», «Стой, стреляют», «Проход и проезд запрещены».

— Да, — с уважением отметил Турецкий, — у вас здесь полный порядок.

— А если тебе не лень, мил человек, пройти еще восемь километров в глубину, увидишь, что и там у нас полный порядок. На пересечении троп и дорог, ведущих к стрельбищу — тоже таблички, шлагбаумы. Ими перекрываются все дороги и тропы. Чтобы кто-нибудь, часом, не забрел, когда у нас стрельба. А то там травка хорошая, народ коров своих выпасает, коз. Правда, население в округе сознательное, как услышит стрельбу, сроду не попрется. Им жизнь дорога. Каждому жизнь дорога, правду говорю?

— Почти всем… — уклончиво ответил Турецкий.

— Ну что, пойдешь дальше смотреть? А то мне неохота в такую даль тащиться.

— Да нет, не пойду. Меня больше интересует мишенное поле.

— Ну тогда пошли обратно. Я тебе там все подробно покажу.

Дядя Миша был очень доволен возложенной на него миссией. Еще бы, самому московскому следователю показывал свое хозяйство, которое было в полном порядке. И это придавало ему чувство гордости.

Парни уже унесли все щиты и разбирали лопаты, громко балагуря и перебрасываясь шуточками.

— Наконец-то, — недовольно сказал дядя Миша. — Уж не чаял, когда за дело примутся.

— А что рыть собираются?

— Да траншеи. Давно уже наши власти собирались, да все средств не хватало. Наконец нашелся какой-то спонсор, любитель пострелять. Нанял этих копателей, чтоб им пусто было…

— А что так?

— Да бездельники. Уже третий день их привозят, а они только сегодня приступили. Все дурака валяли. Эти щиты с места на место перетаскивали. Вот спроси зачем?

— Зачем? — усмехнулся Турецкий.

— А хрен их знает. Время тянут. У них договор заключен на почасовую работу, а не на аккордную. И им выгодно дуриком время тянуть, все равно оплачивается. Так что с лопатами пошли, может, и не рыть траншеи, а просто скрыться с глаз моих. А то я тут один их шпыняю.

— А что, этот спонсор не появляется?

— Занятой человек… Да и не его это дело. Он же оплачивает. А бригадир такой же работник, как и они все… Хреновый.

— Ну, ладно, Михаил…

— Иваныч, — подсказал сторож. — Уже уезжаешь, мил человек?

— Вы мне все показали, отличное у вас стрельбище.

— Э-э, ты еще не все видел! Жаль, что не захотел пройти стрельбище в глубину.

— А по фронту какой размер?

— Три километра. У нас же еще есть и учебные классы, и учебные городки, — с гордостью доложил дядя Миша.

— Да, впечатляет, — похвалил стрельбище Турецкий и на прощание оставил полпачки сигарет сторожу. Тот уважительно отметил:

— Хорошие сигареты куришь, спасибо тебе. А то я, что подешевле…

Водитель дремал, когда Турецкий открыл дверцу машины.

— О, а я тут соснул немного… — почесал мятую физиономию хозяин машины и тронулся с места. На обратном пути он помалкивал. Наверное, решил, что и так долго развлекал клиента. Турецкий был этому только рад. Он уже обдумывал дальнейший план действий.

Возле вокзала Турецкий направился к серой застекленной кабинке с красной вывеской «Справочное бюро». Минут через десять уже держал в руках справку с адресом Константина Мартынова. Никуда тот не девался, как предполагал тренер Лагутин, а так и продолжал проживать в городе Новороссийске.

Турецкий взял такси, решив про себя, что щедрый аванс Гущиной позволяет сильно сэкономить время. Новороссийск город немаленький, а Мартынов, с которым он собирался встретиться, жил в районе новостроек, почти на окраине города. На автобусе туда трюхать и трюхать.

Турецкий приехал очень удачно. Константин Мартынов уже вернулся с работы и сидел на балконе, читал газету. Жена открыла гостю дверь, проводила на балкон и побежала на кухню готовить ужин, похоже, что-то восточное. Аромат неведомых приправ витал в воздухе и очень отвлекал Турецкого.

Константин Григорьевич — крепкий мужчина с небольшим брюшком, по виду ровесник Гущиной, но абсолютно седой. Зато его молодые голубые глаза навыкате неотрывно смотрели на Турецкого. Он слушал, свесив голову набок, будто страдал радикулитом шеи. По-видимому, так и было. Потому что, когда выслушал и стал отвечать на вопросы, — послушно, как ученик-ботаник, — голова у него осталась в том же положении. Турецкому было как-то неловко заглядывать в его глаза, и он старался смотреть в дальние дали, вид на которые открывался с десятого этажа.

— Аня была отличным стрелком, — тем временем рассказывал Мартынов, искоса поглядывая на Турецкого. Так ему было удобнее. — Обычно она все по заграницам ездила. На международные соревнования. Ее хорошо знали в Европе, как же — лучший стрелок.

Мартынов сказал это без всякой зависти, просто констатировал факт.

— А в тот раз ее пригласили на региональные соревнования, чтобы… ну… поднять планку, что ли. Чтобы обычным региональным соревнованиям придать такой международный класс.

— А вы-то сами как считаете, могла ли Гущина промахнуться и поразить человека из оцепления?

— Нет, конечно, — уверенно ответил Мартынов и опять искоса посмотрел на Турецкого. — Вы бы к Лагутину съездили, он ее тренер, все вам расскажет. Он за нее в такую борьбу вступил, куда только не писал! К журналистам обращался, чтобы статью в ее защиту написали. Один сначала ухватился за эту идею, ну как же — жареным пахнет! А потом почему-то спустил это дело на тормозах. Думаю, купили его или пригрозили.

— Я у Лагутина был. Сегодня. Он тоже мне рассказал, что Гущина не виновата. Но ведь кто-то же промахнулся?

Мартынов со вздохом ответил:

— Кто-то… — Помолчал, посмотрел в дали дальние вместе с Турецким. — Красивый у нас город … — проронил неожиданно. Еще помолчал. — Только несправедливости много…

На кухне завершающим аккордом что-то загремело, и голос жены Мартынова звонко позвал:

— К столу, пожалуйста. Ужин готов.

Турецкий вошел в комнату вслед за Мартыновым и замер от удивления. Небольшой обеденный стол был не заставлен, а именно украшен тарелками со всякой снедью. Роскошный натюрморт дополняли букеты зелени. Алые помидоры и темно-зеленые огурцы конкурировали совершенными формами. Но больше всего его восхитил аромат еды.

— У нас все по-домашнему, — радушно предложила поудобнее садиться хозяйка — Каринэ Ашотовна.

Турецкий попросил объяснить, чем его сейчас будут потчевать.

— Это бозбаш, — указала на тарелки с супом хозяйка, где в красном густом бульоне плавали куски баранины, источая чудный аромат. — А это мантапур, — показала она на большую глубокую миску с мантами.

— Скромный ужин, — усмехнулся Турецкий.

— Костик не успевает днем обедать, на работе не до того, так что у нас обед обычно переносится на ужин, — объяснила Каринэ Ашотовна.

Приступили к трапезе, и Турецкий ел с таким аппетитом, что хозяева одобрительно улыбались, глядя на него. Пили домашнее вино, и Турецкий даже захмелел, потому что оно было настолько вкусным, что трудно оторваться.

— Хорошо, что нам с вами, Константин Георгиевич, сейчас не нужно стрелять по бегущей мишени… — пошутил Турецкий.

У Мартынова почему-то сразу изменилось выражение лица, какая-то тень пробежала по нему, и это не укрылось от Турецкого.

После сытного ужина они опять вышли на балкон. Вечерело, огромный алый диск солнца прямо на глазах уходил за горизонт, и дома казались игрушечными на фоне алеющего неба.

Звонкие детские голоса доносились со двора, ребятня увлеченно во что-то играла, слышались шлепки ладоней по мячу.

— Я закурю? — попросил Турецкий.

— Вот вы сказали, что нам сейчас не нужно стрелять по мишени… — заговорил Мартынов.

— Да, сказал… — затянулся Турецкий, не понимая, к чему клонит Мартынов.

— Говорила ли вам Аня, что тогда на соревнованиях рядом с ней стоял Денис Белобров?

— Да, она упоминала его имя.

— А Лагутин ничего о нем не говорил?

— Сказал, что тоже был сильным стрелком.

— И больше ничего?

— Нет… — все больше удивлялся расспросам Мартынова Турецкий.

— Естественно, кто ж теперь признает, что допускал к соревнованиям человека под хмельком…