ныне ничего интересного на земле, кроме прекрасных и непринуждённых смертей авиаторов.
Блерио3 был прав, восклицая: «Прогрессу нужно ещё много трупов!»
По моему мнению, их нужно столько, что ими можно бы было засыпать Атлантический океан, так как мы не придаём человеческой жизни иного значения, кроме значения рискованной ставки в игорном притоне смерти.
Мы любим только кровь, брызжущую из артерии, а всё остальное трусость.
Надо вам сказать, что по всем этим причинам нас недолюбливают люди благоразумные, рассудительные и хорошо устроившиеся; судейские и полицейские агенты подстерегают нас, священники отворачиваются от нас, а социалисты от души ненавидят нас.
Мы возвращаем им эту ненависть и пренебрежение, так как [презираем в них недостойных представителей чистых и неземных идей Справедливости, Божественности, Равенства и Свободы].
Эти чистые и абсолютные идеи, более других доступные осквернению, абсолютно не могут пускаться в ход современными людьми.
Ф.Т. Маринетти
<Май 1910>
7. Против пассеистской Венеции
Мы отвергаем старинную Венецию, истощённую болезненными вековыми наслаждениями, хотя мы долго любили и лелеяли её в тоске великой скорбной мечты.
Мы отвергаем Венецию Иностранцев, рынок плутоватых антиквариев и старьёвщиков, магнитный полюс снобизма и всемирной глупости, кровать, подавленную бесчисленными караванами любовников, драгоценную купальню космополитических куртизанок, огромную клоаку пассеизма.
Мы желаем вылечить и зарубцевать этот гниющий город, великолепную рану прошлого. Мы желаем оживить и облагородить венецианский народ, утративший своё первоначальное величие, морфинизированный отвратительной трусостью и униженный рутиной своих тёмных торговых делишек.
Мы желаем подготовить рождение Венеции промышленной и военной, которая будет господствовать над Адриатическим морем, этим великим итальянским озером.
Поспешим засыпать мелкие вонючие каналы обломками старых обветшавших и прогнивших дворцов.
Сожжём гондолы, эти качели кретинов, и воздвигнем до небес внушительную геометрию огромных металлических мостов и фабрик, увенчанных шевелюрами дыма, чтобы уничтожить повсюду тоскливую кривизну старинной архитектуры!
Да придёт наконец ослепительное царство Божественного Электричества, которое избавит Венецию от её продажного лунного света меблированного отеля.
Ф.Т. Маринетти, У. Боччони, К. Карра, Л. Руссоло
<27 апреля 1910>
8. Футуристская речь венецианцам
Венецианцы!
Когда мы кричали: Убьём лунный свет! – мы думали о вас, венецианцы, мы думали о тебе, Венеция, прогнившая от романтизма!..
Но теперь наш голос растёт, и мы прибавляем во всеуслышание: «О! Избавим наконец мир от тирании любви! Мы устали от эротических приключений, сладострастия, сентиментализма и тоски!»
Зачем же ты хочешь снова предлагать нам женщин под вуалями на всех перекрёстках твоих каналов?..
Довольно! Довольно!.. Перестань же нашёптывать непристойные приглашения всем прохожим земли, Венеция, старая сводня, согнувшаяся под тяжёлой мантильей своих мозаик! Кому же ещё подготовляешь ты изнурительные романтические ночи, жалобные серенады и зловещие засады?
Я также любил, подобно множеству других, о, Венеция, роскошную полутень твоего Каналь-Гранде, пропитанную странным сладострастием… Я также любил лихорадочную бледность твоих прекрасных любовниц, которые скользят с балконов по лестницам, сплетённым из молний, дождевых струй и лунных лучей, под звон скрестившихся шпаг.
Будет! Будет! Всё это нелепое старьё, этот гнусный и раздражающий хлам возбуждает в нас тошноту! Мы желаем отныне, чтобы электрические лампы с тысячами лезвий света грубо разодрали твой таинственный, околдовывающий, убедительный мрак.
Твой Каналь-Гранде фатально сделается большим торговым портом. Вагоны и трамваи, пущенные по широким улицам, проложенным над твоими засыпанными наконец каналами, будут выгружать груды товаров среди богатой и деловой толпы промышленников и торговцев!..
Венецианцы, рабы прошлого, перестаньте рычать на мнимое безобразие локомотивов, трамваев и автомобилей, из которых мы извлечём силой гения великую футуристскую эстетику. Эти дивные орудия скорости могут всегда раздавить какого-нибудь педанта-профессора, грязного и смешного под своей тирольской шапочкой.
Но вы охотно падаете ниц перед всеми посетителями, потому что вы заражены отвратительным сервилизмом!
Венецианцы! Венецианцы! Почему вам хочется ныне и всегда оставаться верными рабами прошлого, гнусными сторожами [величайшего борделя в истории]1, служителями самого печального госпиталя мира, где тоскуют души, смертельно отравленные ядом сентиментализма.
О! У меня нет недостатка в образах, когда я хочу определить вашу невыразимую лень, столь же тщеславную и глупую, как лень сына великого человека или мужа знаменитой певицы! Не могу ли я сравнить ваших гондольеров с могильщиками, которые мерно роют вонючие могилы на затопленном кладбище?
Но вы не оскорбляетесь, потому что ваша низость неизмерима!
Известно, впрочем, что вы заняты мудрой заботой об обогащении Общества Больших Отелей, и что с этой целью вы упорно гниёте на месте. А ведь когда-то вы были непобедимыми воинами и гениальными артистами, смелыми мореплавателями и хитроумными промышленниками… Но теперь вы только отельные гарсоны, чичероне, сводники, плутоватые антикварии, фабриканты старых картин, живописцы-пачкуны, копиисты и плагиаторы. Так вы забыли, что вы прежде всего итальянцы? Знайте, что это слово на языке истории значит: Строители Будущего..
Полно! Надеюсь, вы не станете защищаться, ссылаясь на притупляющее действие сирокко! Это тот самый ветер, который надувал своими жгучими и воинственными порывами паруса героев Лепанто2! Это тот самый африканский ветер, который когда-нибудь, в адский полдень, разом ускорит работу вод, разъедающих фундаменты ваших дворцов.
О! мы все будем плясать и аплодировать в этот день, поощряя Лагуны… Руки станут искать руки, чтобы образовать огромный и безумный хоровод вокруг знаменитой затопленной руины… и мы все будем без ума от радости, мы, последние возмутившиеся ученики этого чересчур мудрого мира!
Так именно, о, венецианцы, мы пели, плясали и смеялись перед агонией острова Филы, погибшего, как старая крыса, благодаря Асуанской плотине, этой мышеловке с электрическими дверцами, посредством которой футуристский гений Англии овладевает священными бегущими водами Нила3!
Вы можете, конечно, называть меня варваром, не способным наслаждаться божественной поэзией, витающей над вашими заколдованными островами!
Полноте! Нечем тут гордиться!..
Вам стоить только освободить Торчелло, Бурано, Изола-деи-Морти от всей болезненной литературы и нездоровых грёз, которыми окутали их поэты, – и вы будете в состоянии, смеясь вместе со мною, видеть в этих островах огромные кучи извержений, оставленных мамонтами там и сям среди ваших доисторических лагун!
Но вы обожаете их в экстазе, счастливые возможностью гнить в вашей солёной воде, без конца обогащая Общество Гранд Отелей, заботливо подготовляющее галантные ночи для всех великих мира!
Конечно, небезвыгодное дельце – разжечь любовь у повелителя. Для этого вашему знатному гостю нужно долго разъезжать по грязным водам этого громадного сточного жёлоба, наполненного черепками старых горшков… Нужно, чтобы его гондольеры разворошили не один километр разжиженных экскрементов в божественной атмосфере отхожих мест, пробираясь среди лодок, наполненных прекрасными нечистотами, дабы он мог, наконец, достичь своей цели, как повелитель, довольный собой и своим скипетром.
Вот в чём,