Читать интересную книгу Мужчины без женщин (сборник) - Харуки Мураками

Как-то раз я спросил, какой смысл у придуманного им текста? По мне, так это чистая насмешка над песней «Yesterday».

– Якая чухня! Нихто и не сабирауся насмяхацца. Ды кагда и так, разве Джону не нравилися розныя глупасци? Ци так?

– В «Yesterday» и слова и музыку написал Пол.

– Няужо?

– Вне сомнений, – твердо заявил я. – Пол сам ее написал, пришел в студию, играл на гитаре и пел. Потом наложили струнный квартет. Остальные битлы никак в этом не участвовали. Они считали песню слишком мягкой для своего репертуара. Хотя авторство указали, как обычно, – Леннон – Маккартни.

– Уф, я далек от таких тонкостей.

– Это не тонкости, это общеизвестный факт, – сказал я.

– Няхай так. Мне усе гэтыя падробнасци да лямпачки, – вальяжно сказал Китару из пелены пара. – Я проста спяваю, як хачу, у сваёй ванне. Я ж не записываю пласцинку! Аутарских прау не нарушаю. Никаму не мяшаю. Таму няма нияких прычын на мяне наязджаць!

И опять запел обычным блаженным голосом – тот годился разве что горлопанить в ванной, – бодро вытягивая ноты вплоть до самых верхних: «До вчерашнего дня та девчонка еще была там…» Или что-то вроде того. Слегка потряс руками и шлепнул ими пару раз по воде, как бы дополнив исполнение звуковым эффектом. Я тоже мог бы ему подтянуть, но почему-то не хотелось. Нет ничего приятного в том, чтобы ждать человека целый час, пока он плещется в ванне, а тем временем поддерживать через дверное стекло бессвязный разговор.

– Ты так подолгу сидишь в ванной. У тебя тело не разбухнет? – спросил как-то я.

Сколько себя помню, подолгу в ванне я не сидел никогда. Молча сидеть, погрузившись в воду, мне быстро надоедало. В ванне невозможно читать книгу или слушать музыку, а я без этого убивать время не могу.

– Кали доуга сядзишь у ванне, расслабляецца галава, и яе наведваюць упауне интырэсныя идэи. Няжданна-негаданна, – сказал Китару.

– Мысли – вроде текста к «Yesterday»?

– Да, это одна из них, – ответил Китару.

– Хорошая это мысль или нет, но чем тратить на них время, не лучше ли серьезно позаниматься перед экзаменами? – сказал я.

– Эй, цябя-та куды панесла? Загаварыу саусем як мая мамашка. Яна-та хай, а ты – не слишкам малады, каб мяне вучыць?

– Но ты не поступил уже дважды. Самому, поди, неприятно?

– Зразумелае дзела – непрыятна. Мне хочацца хутчэй стаць студэнтам, расслабицца и устроиць дастойнае свиданне з падругай.

– Ну так для этого нужно напрячься и хорошенько позаниматься.

– Кали бы усё… – врастяжечку возмутился Китару, – …усё было так проста, я б дауно ужо паступиу.

– Вообще-то институт – никудышное место, – сказал я. – Поступишь – будешь жалеть. Это вне сомнений. Но то, что ты не можешь туда поступить, – еще более никудышное дело.

– Ты прав, – ответил Китару. – Слишком справедливо. Слов нет.

– Тогда почему не учишься?

– Таму што няма матывацыи.

– Мотивации? – переспросил я. – «Устроить достойное свидание с подружкой» – разве это не прекрасная мотивация?

– Ну, гэта… – промолвил Китару и выдавил из себя нечто среднее вежду вздохом и стоном, – …вабщчэ-та доугая исторыя. Я бутта раздвоиваюся.

У Китару есть девчонка, с которой он дружит еще с начальной школы. Подружка, так сказать, с горшка. Они из одного класса, но она с первого раза поступила в Университет Дзёти. Учится на отделении французской литературы и занимается в теннисном клубе. Он показал мне фотографию, и я невольно присвистнул, настолько красивая у него подружка. Стильно одета, бодрый взгляд. Но в последнее время они почти не встречаются – договорились, что с отношениями лучше повременить до поступления Китару в институт, чтобы он готовился без помех. Причем предложил это сам Китару. А она согласилась: мол, если ты так считаешь… Перезваниваются часто, а видятся раз в неделю. Да и то – мимолетно, так что это больше похоже на короткие встречи, чем на свидания: пьют чай и обмениваются новостями. Держатся за руки. Немного целуются. И следят, чтобы дальше дело не заходило. Очень старомодно.

Китару хоть и не красавец, но выражение лица у него благородное. Невысокого роста, стройный, и прическа, и одежда – простые, но стильные. Если бы еще и молчал, вполне походил бы на скромного городского юношу. Вместе они выглядели прекрасной парой. Из недостатков – разве что худосочное лицо, глядя на которое могло показаться, что Китару немного недостает индивидуальности и настойчивости. Однако стоило ему открыть рот, как такое впечатление рушилось на глазах, словно песочный замок под лапами энергичного лабрадора-ретривера. Люди поражались его пронзительному голосу и уверенной болтовне на кансайском диалекте. Во всяком случае, несовпадение с внешним видом у него поражало. И эта разница первое время приводила меня в растерянность.

– Як табе без падружки, не грусна? – как-то раз спросил у меня Китару.

Я ответил, что не без этого.

– Паслухай, Танимура, тады не хацеу бы устрачацца з маёй?

Я толком не понял, что Китару хотел этим сказать.

– Что значит – встречаться с твоей?

– Яна добрая. Прыгожая. Па характару прамая, мазгавитая. Гэта я гарантырую. Не пажалеишь! – сказал он.

– Я не думаю, что пожалею, – возразил я, так и не поняв, к чему он клонит. – Только почему я должен встречаться с твоей подружкой? Не понимаю, в чем смысл?

– Ты – нармальны чувак, – сказал Китару. – Иначай, думаешь, я б табе прадлажыу такое?

Ничего это не объяснило. Какая связь между тем, что я нормальный чувак (даже если так и есть), и предложением встречаться с его подружкой?

– Эрыка… – (так ее звали) – …и я выйшли з адной пачатковай школы, вывучылися у сярэдняй, закончыли старэйшыя класы, – сказал Китару. – Можна сказаць, усё сваё жыццё правяли пачци неразлучна. Натуральна стали парай, и нашы атнашэнни прызнаюць усе кругом: и таварышы, и бацьки и вучыцеля. Вось так мы удваём саупали без едзинага зазору и были прывязаныя друг да друга.

Китару для наглядности сложил ладони.

– Аставалася тольки махам паступиць на пару у инстытут, и можна казаць, што жызнь удалася. Без едзинага правалу. Апладысменты. Бис. Вось тольки я з трэскам завалиу уступицельныя, астальное ты знаешь. Не знаю, што случылася, але у нейки-та мамент, пастяпенна, па чуц-чуць усё пайшло наперакасяк. Канешна, я никога у гэтым не виню, бо винаваты ва усим тольки сам.

Я молча слушал продолжение его истории.

– И вось маё я, раз ужо зашоу разгавор, бы радваилася, – продолжил Китару и развел сведенные ладони.

– Твое я будто раздвоилось? – переспросил я. – Каким образом?

Китару какое-то время пристально смотрел на свои ладони. Затем сказал:

– Иначай гавара, адна палавина мяне перажывае, як усё палучыцца: пакуль я напрасна хажу на падгатавицельныя курсы и бесперспектыуна гатоулюся к экзаменам, Эрыка наслаждаеца студэнчыским жыццём. Важна ирае у тэнис, заводзе новых знакамых и, можа быць, ужо устречаецца з ким-та другим. Тольки успомню пра гэта, и галава уся у тумане, бы усе мяне кинули и удаляюцца усё далей и далей. Разумеешь, пра што я?

– Думаю, да.

– Однако у еще одного меня, наоборот, на душе стало спокойно. В том смысле, продолжай мы без проблем и трудностей вольготно жить дальше неразлучной парой, что бы нас ожидало? Чем так, лучше, чтобы дорожки у нас ненадолго разошлись, и если мы поймем, что не можем друг без друга, тогда можно опять идти дальше вместе. Ведь есть и такой выбор, правда? Понимаешь, о чем я?

– Кажется, понимаю. А вместе с тем кажется, что не понимаю.

– Другими славами, скончыць универсицет, устроицца у якую-нибуць фирму, жаницца на Эрыке, палучыу паздравленни, стаць харошай супружаская парай, нарадзиць дваих дзяцей, адправиць их у радную начальную школу Дэнъэн-Цёфу, па выхадным хадзиць гуляць на бераг раки Тамагава, аблади-аблада… нихто не спорыць, упауне прыличная жызьнь. Ды мяне трывожыць, ничога, кали жыццё складываецца гладка, прывольна, без зацэпак?

– Сомнения насчет естественного, накатанного и уютного? Ты об этом?

– Ципа таго.

И я опять не сумел понять, что плохого в естественном, накатанном и уютном? Но разговор мог затянуться, и я решил эту тему не развивать. Только спросил:

– Ладно, но почему я должен встречаться с твоей подругой?

– Проста падумау, кали яна начне устрачацца з другими, пускай гэта будзиш ты. Цябе я зняю, к таму ж чэраз цябе я змагу узнаць пра яе кампанию.

Я нисколько не считал этот разговор серьезным, но при случае встретиться с подругой Китару мне было интересно. На фотографии она казалась писаной красавицей, и мне захотелось узнать, что влечет ее к такому странному парню, как Китару. Я с детства был застенчивым, но при этом очень любознательным ребенком.

– И докуда у вас доходило? – осторожно спросил я.

– Ты о сексе?

– Да. До самого конца?

Китару покачал головой:

– Гэта няма. Мы ведаем друг друга з дзецтва, таму апяць рабиць тожа самае: раздзяваць, ласкаць цела, прыкасацца як-та нялоука. Будзь хто другая, другое дзела. А так, мне кажацца, нядобра запускаць руку у трусы і прадстауляць, бы я з ёй. Разумееш, пра што я?