помчался назад, к своим, к Первой заставе.
Глава 7
Первая застава
Вечерело, когда Ратибор наконец подъехал к Первой заставе, находившейся на небольшом природном горном плато высотой в пару метров, дополнительно усиленном насыпью у основания строителями крепости. Сама цитадель была сложена из крупных, грубо обработанных блоков серого известняка, давно потемневших от времени, и высота её стен доходила до пяти метров. С них хорошо просматривалось окружающее расстояние на несколько вёрст вокруг, потому Ратибора, конечно, заметили часовые на двух встроенных в стену сторожевых башнях, располагавшихся спереди по периметру крепости. Но так как начало темнеть, дозорные не разобрали, что за одинокого путника к ним принесло на ночь глядя.
Ратибор уже подъехал к массивным двустворчатым воротам, сделанным из толстых дубовых досок, обитых железом и находившихся в мощной воротной башне, когда сверху через бойницу ему прокричали:
— Стой! Кто идёт?
— Свои…
— Свои все дома сидят! — неприветливо крикнули ему в ответ, не узнав по пересохшему без воды голосу своего командира.
— Боеслав, ты, что ль⁈ Живо отворяй ворота, пока я тебе задницу твою косматую не надрал, собака такая!.. — разразился гневными проклятиями вспыльчивый Ратибор. Сегодня был нелёгкий день, и молодой богатырь порядком подустал, ведь за всё это время ему даже простой водицы испить не удалось. Настойчиво всученный одним из печенегов при выезде из их стойбища бурдюк он тут же вылил, опасаясь (и не без оснований), что вода в нём может быть отравлена.
— Ратибор⁈ Тысяцкий⁈ Не может быть! — наконец его узнали.
Кто-то кубарем скатился сверху по лестнице и принялся лихорадочно отворять массивный засов ворот Первой заставы. Наконец створки широко распахнулись, и наружу выглянула лохматая физиономия радостного Боеслава.
— Не прошло и года… Решил меня с голоду и жажды уморить? — Ратибор сверху вниз, со своего коня, хмуро посмотрел на нерадивого воина, отчего тот сразу стушевался, и, не проронив больше ни слова, устало въехал в крепость, во внутренний дворик.
Боеслав быстро закрыл за ним ворота. К притомившемуся воеводе тут же слетелась ещё пара радостных дозорных, желающих воочию убедиться, что перед ними не призрак, но рыжебородый витязь так рявкнул на них, что караульные опрометью бросились назад, на свои посты.
— Воды, дуралеи, дайте мне воды, чтоб вас всех разорвало на навозные ошмётки!.. — Ратибор неторопливо спешился.
Боеслав с досадой хлопнул себя по лбу и тут же протянул командиру свой практически полный бурдюк с прохладной водицей. Ратибор с нескрываемым наслаждением приложился к нему, быстро осушив сосуд с живительной влагой до дна.
— Какие-либо происшествия за время моего отсутствия были?
— Никак нет! — задорно отрапортовал светящийся от радости Боеслав.
— А где все-то? — Ратибор кинул пустой бурдючок Боеславу, потянулся за услужливо протянутым им ещё одним мехом, отхлебнул из него уже не спеша и недоумённо оглянулся. Во внутреннем дворике не было ни души, кроме дозорных. — Дрыхнут, что ль, уже?
— В казармах! Готовятся к завтрашнему дню! — рассмеялся заливисто Боеслав, ловя свой бурдюк назад и одновременно забирая у рыжего исполина поводья его коня.
— Да? И чем же так примечателен день завтрашний, что к нему надо готовиться? — поинтересовался сухо Ратибор, не забыв отвязать от седла лошади мешок с золотом, что уволок у печенегов.
— Как чем, тысячник⁈ Тебя спасать едем! Вызволять, так сказать, из плена лютого, если жив ещё! Ну а если нет, то карательная облава…
— Понятно. За главного Любомир? — Ратибор, осушив и второй бурдюк, развернулся и пошёл прямо к казармам, держа в одной руке торбу с золотишком, а в другой — свою секиру.
— Так точно, Любомир!
— Хорошо…
— Тысяцкий, — окликнул его неуверенно Боеслав, — рад видеть тебя в добром здравии!
— Взаимно!..
— Э-э-э, там ещё новость есть…
— Ну?
— Двое гостей к нам сегодня приехали, из самого Мирграда!..
— Разберёмся…
Ратибор отворил дверь в казармы и вошёл внутрь. Несмотря на то что через пару часов должен был быть уже отбой, никто и не думал готовиться ко сну. Воины гарнизона хмуро и молчаливо полулежали или сидели на своих кроватях, чистили оружие, поправляли в который раз снаряжение. Видно, что готовились к серьёзной передряге. Когда Ратибор, скрипнув входной дверью, вошёл вовнутрь, на него поначалу даже никто не взглянул, продолжая заниматься своими делами.
— Собрались куда, обормоты? — голос Ратибора гулко прогремел на всё огромное казарменное помещение крепости. — А я думал, вы тут вовсю празднуете мою кончину!..
В казармах мигом наступила полная тишина. Шокированные до глубины души воины потрясённо уставились на голого по пояс командира, всего в своей и чужой крови да дорожной пыли. Чего греха таить, многие из них и правда считали его уже мертвецом.
— М-дя уж, ну и приём! — Ратибор недовольно покачал головой и тут же попал в крепкие объятия Любомира.
— Ну, ты это, полегче, старче, — хмыкнул рыжебородый витязь, отстраняя от себя расчувствовавшегося не в меру сотника.
— Я знал, тысяцкий, что это не конец, я знал! — Любомир, всё ещё не веря своим глазам, ткнул пальцем в плечо Ратибора, проверяя, не призрак ли перед ним.
— Тысячник! Ратибор! Вернулся! Живой! — восторженно-удивлённо раздалось одновременно со всех сторон, и воины бросились к рыжеволосому гиганту, каждый норовя хотя бы просто прикоснуться к своему воеводе, к живой легенде, которой он стал для них всего за год службы.
— Рат! — до боли знакомый баритон прорезал восторженный гул голосов, и Ратибор поверх голов своих бойцов увидел стоящего недалече радостно улыбающегося Мирослава.
— Друже! Мирка! — молодой великан огорошенно осклабился да пошёл сквозь толпу воинов прямиком к своему давнему приятелю. Обменявшись крепким рукопожатием с закадычным другом, Мирослав довольно молвил:
— А я ведь сразу им сказал, что ерунда всё это! Приезжаю я сегодня, значит, а мне тут заявляют, что тебя, дескать, печенеги разорвали, представляешь⁈ Я им в ответ — мол, скорее поверю, что это ты в одну бороду положил все племена кочевников, которые в округе обитают, чем в то, что тебя смогли одолеть!
— Вы знакомы, как я понимаю? — Любомир стоял рядом, улыбаясь до ушей. — Он сегодня приехал, — кивнув на Мирослава, продолжил сотник, — и как услышал про то, что с тобой случилось, немедля хотел броситься тебе на выручку! Еле уговорили до утра обождать, так как сами