Городе мне было оставаться нельзя. Или просто напился.
– Я бы не стала копаться, ничего не знаю и пустяки. Сделали вид, что тебе отшибло память, вот и славно. Я каждый день просыпаюсь, и, знаешь какая первая моя мысль? Знаешь? Я боюсь, что сегодня ты уйдешь. Ненавижу себя за это, но продолжаю бояться, и все больше привязываюсь к тебе. Я, как эти несчастные нитки. Запуталась. Я не хочу лабиринтов, чудовищ, я хочу ясности. Особенно, когда ты вот так смотришь, куда-то за горизонт. За горы. Будто скучаешь, по кому-то неведомому.
Алекс догадывался, что этим кончится, но до последнего надеялся, что Валерия окажется каким-то удивительным исключением, которое не станет задавать вопросов.
– Вэл, поверь, я меньше всего хочу тебя обидеть.
– Да, да, знаю, ты ничего не обещал мне. Мы просто случайно познакомились в баре. Я просто помогла тебе найти жилье. И просто однажды не захотела уходить. Все очень просто, за исключением одного. Ты меня не любишь.
* * *
– Обожаю нелинейность повествования, она оставляет читателю свободу. Почему так, а не эдак, что случилось до, а что после и почему это случилось до, а это после?
– Дай-ка посмотреть, что ты читаешь?
– Великого аргентинца17. Одна из моих любимых вещей. В последнее время ношу ее с собой. – Алекс протянул книгу Лиз, с которой они уже добрых пятнадцать минут прогуливались вдоль пристани.
– А сам ты когда-нибудь использовал эту нелинейность повествования?
– Пытался. Хотя, моя жизнь, кажется, состоит из нелинейности.
– А моя из любви. Ну еще труда, бесполезных брошюр для привыкающих и привычки скрывать все на свете.
– Расскажи, какого это любить?
– А то ты не знаешь?
– Я лишь хочу услышать твою версию.
– Используешь ее для нового нелинейного романа?
– Смотря для какого… Или смотря с кем!
– Уверена, у тебя их много, тех, с кем…
– Ну и фразочка!
– Не я здесь писатель. И не я напридумывала себе кучу особенностей, чтобы измениться.
– В лучшую, надеюсь, сторону?
– Я уже не знаю. Понимаешь, Алберту я нравилась постоянно краснеющей скромницей… а теперь… когда я стала несколько настойчивее…
– Уверяю тебя, Лиз, я не мог ничего, как ты говоришь, напридумывать. Не совсем помню, как это работает, но для этой странной литературно–гипнотической методики нужно качество или событие, да что угодно, но, чтобы оно было изначально, принадлежало тебе. Понимаешь? Черта характера, чувство, действие. Я просто немного переписываю исходные данные. Объясняюсь как… Как ты!
– Очень смешно! Пытаешься разрядить обстановку? Ты делал такое раньше?
– Чувствую, это меня и погубило. За последние несколько лет я применял свои способности трижды. Приятель Макс, он был в отчаянии и хотел покончить со всем, в том числе и с собой, но я успел вовремя. Еще одна девушка – не стоило этого делать, вышла ошибка. А третья – ты, моя скромница Лиз. Могу, кстати, и с твоим визави поработать. Почему мы до сих пор не знакомы?
– Вот поэтому и не знакомы. Нет. Альберт замечательный. Он такой… непосредственный.
– Ему наверняка тяжело быть таким непосредственным. – Алекс сочувственно улыбнулся.
* * *
– Ба, что с тобой? Ба? Не молчи, пожалуйста! – Анна медленно повернула к внуку бледное лицо.
– Мне кажется, я сегодня встретила одного человека из прошлой жизни.
– Как это?
– Ну, был такой человек, возникал дважды. И каждый раз переворачивал все вверх дном.
– Кто этот человек?
– Я ничего не слышала о нем много лет. Ты, кстати, мог случайно увидеть его, но был слишком мал, чтобы запомнить. Теперь он почтенный старик, такой же, как и я.
– Не говори так! – Альберт сжал морщинистые ладони Анны. – Кто же он такой?
– Я никогда не упоминала о нем. Профессор. Был, по крайней мере. Когда мы познакомились, Герман только начинал изучать литературу. Теорию. Историю. Анализ. Непопулярное направление, но ему очень нравилось. А я любила слушать его неторопливую речь и предрекала карьеру профессора. Не ошиблась. У нас случился, как тогда говорили роман, который в итоге обернулся драмой. Он боялся, что ничего не выйдет. Такой был человек. Отступил, даже не попробовав. Думал, одному лучше, спокойнее.
– Он бросил тебя, этот Герман?
– Он передумал прямо перед… Сейчас это называется электронной регистрацией отношений. Твой дед был замечательным, Ал. Мы познакомились позже. Он принял меня.
– И ты смогла его также? Полюбить.
– Тише… Хватит с нас драм.
– Хорошо… Так смогла или нет?
– Смогла, но немного иначе. Я всегда ему буду благодарна. За Марию и за тебя. Когда профессор пришел во второй раз вместе с тем интересным юношей… Я еще тогда подумала, что тот парень, Данко его сын… Это был другой человек. Мы тогда спасли Данко от преследований ограничителей. А Герман, Герман просто исчез. Снова.
* * *
– Данко, я что-то неуверенно себя чувствую, может быть, не стоит идти? Вот так. Без предупреждения.
– Да бросьте профессор, столько лет прошло.
– А может у нее дела или семья, может ее вообще нет дома?
– Вы прекрасно знаете, что ее муж давно погиб, а нервничаете, как первокурсник.
– Ты когда-нибудь оставлял девушку практически у венца?
– Здесь профессор, я Вам не конкурент. А как же эксперимент? Мы же должны узнать, насколько сильны изменения личности? Прежний Герман Гесин, полагаю, и мысли бы не допустил о встрече с ней. – Данко крепко сжал локоть профессора.
– Хорошо, мы почти пришли. Только ради эксперимента!
– Как скажете, профессор.
* * *
– Привет! Вы кто? Ой, простите. Добрый день, господа. Могу я вам чем-то помочь?
– Какой культурный парень. Редкость в наше невежливое время. Привет! Я Данко. А это профессор Герман Гесин. Он… старый знакомый твоей… бабушки, я полагаю, верно, профессор?
– Хм… Да, надо полагать. Извините, в горле что-то першит.
– О, тогда Ба вам непременно поможет! Если я начинаю кашлять, стоит ей упомянуть о настойке чабреца, все, как рукой снимает! Честное слово!
– А ты занятный, как тебя зовут?
– Ой, простите. Я так невежлив. Совсем забыл… это… представиться. Я Ал. В смысле Альберт.
– Это хорошо, что есть смысл.
– Ал, кто там пришел?
– А вот и Ба… В смысле бабушка. Извините, мне пора заниматься.
– Удачи тебе в поисках смысла, парень! Профессор, да не стойте вы столбом!
– Я… Хм…
– Герман???
– Анна…
– Как ты здесь… Точнее, что ты здесь?
– Я… Хм…
– Ооо…. Я вижу вы… обескуражены. Причем, оба. Особенно, профессор.
– Хм…
– Извините меня, Я Данко, ученик профессор Гесина. А вы, стало быть… та самая…
– Что значит та самая?
– Извините, мне стоит поучиться вежливости у вашего внука. Как я могу к вам обращаться?
– Ах,