Читать интересную книгу Кровные узы, или История одной ошибки - Диана Чемберлен

– У меня сколько угодно питательных веществ. – Я поднял тарелку, чтобы показать ей кусок цыпленка и дольки сладкого картофеля.

– Хорошо. Только не урони ничего.

Она взяла мою тарелку и поставила ее на стол.

Я стал есть сладкий картофель. Мой любимый. Иногда мама делала пирог с начинкой из сладкого картофеля, но сама никогда его не ела. Она также не ела десерт, потому что боялась потолстеть. Она говорит, что если ешь слишком много сладкого, то быстро поправляешься. Нам с Мэгги было разрешено есть десерт, потому что мы еще не взрослые.

– Энди, – сказала мама, проглотив свои витамины. – Твоя рука почти совсем зажила, но, возможно, тебе стоит пропустить завтрашние соревнования по плаванию.

– Но почему? – Я обязательно должен в них участвовать. – Она же совсем не болит!

– Надо удостовериться, что рука полностью зажила.

– Но она совсем зажила!

– Все равно тебе надо отдохнуть.

– Но я не нуждаюсь в отдыхе! – Мой голос был слишком громким для закрытого помещения.

Однако теперь я ничего не мог поделать. Я уже завелся.

– Ну, хорошо, если ты действительно чувствуешь, что рука зажила, то можешь пойти на соревнования.

– С ней все в порядке! – Я хотел показать маме свою руку, но неловко махнул ею и уронил стакан с молоком. Стакан упал на пол и разбился вдребезги, а молоко разлилось вокруг. Оно попало даже на шпинат.

Мама и Мэгги смотрели на меня, открыв рот.

– Я не хотел. – Я вскочил на ноги. – Я все вытру!

Мэгги схватила меня за руку.

– Сядь на место, Панда, – сказала она. – Я сама вытру. А ты приведи себя в порядок.

– Сейчас я все исправлю.

Мама была уже около полки и вынимала бумажные полотенца.

– Извините, – проговорил я еще раз. – Моя рука оказалась быстрее, чем мои мысли.

– Это была случайность, – сказала мама.

Мэгги помогла ей собрать осколки стекла. Мама бросила бумажные полотенца на молочные лужицы на полу.

– Моя рука это сделала, потому что она уже сильная и выздоровевшая.

Мама ползала по полу, вытирая молоко. Иногда, когда я говорю, мне кажется, что она хочет рассмеяться, но сдерживается.

– Энди, – сказала Мэгги после того, как взяла пять или шесть бумажных полотенец. – Я знаю, ты огорчен, что не сможешь участвовать в соревнованиях, но все равно ты сначала должен думать, а потом махать руками. – Ее голос звучал совсем как мамин.

– Хорошо, я буду думать, – согласился я, но знал, что у меня не получится.

Я стараюсь сначала думать, я потом действовать, но постоянно забываю об этом.

Мама встала.

– Утром мы еще раз посмотрим твою руку. – Она выбросила испачканные бумажные полотенца.

– Если с ней все будет в порядке и ты будешь чувствовать себя хорошо, я отпущу тебя на соревнования.

– Я буду чувствовать себя хорошо, – сказал я.

Мне обязательно надо участвовать в этих соревнованиях. Ведь я – секретное оружие. Так сказал Бен. А также пусковая кнопка.

Бассейн был единственным местом, где моя пусковая кнопка могла так хорошо пригодиться.

8

Мэгги

Я была слегка обкурена, когда выстраивала свою команду под названием «Пираты» в конце крытого бассейна. Аидан Барбер прыгал вокруг меня, как будто ему срочно нужно было в туалет.

– Перестань гарцевать, Аидан, – крикнула я ему. – И найди свою линию старта.

Он послушался, но потом Люси Познер по непонятной причине уселась на край бассейна и начала разглядывать ногти на ногах.

– Люси! Встань! Через минуту прозвучит свисток!

Люси с удивленным лицом вскочила на ноги. Вообще я любила своих ребят. Я хорошо с ними обращалась. Была терпелива. Об этом мне поведали их родители. «У тебя гораздо больше выдержки, чем у нас», – говорили они. Но сегодняшняя спортивная встреча тянулась, как какой-то странный сон, и с терпением у меня явно была напряженка. Я хотела только одного – чтобы все скорее закончилось.

Кстати, встречу хотели отменить, поскольку прошла всего лишь неделя после пожара. Все это время я была так возбуждена, словно мама сообщила мне о том, что церковь горит, не несколько дней назад, а несколько минут. Я не могла спать, поскольку продолжала видеть пламя и дым над церковью, и боялась закрыть глаза, чтобы не увидеть еще более страшные призраки.

Поскольку я была тренером, то имела право принимать решение по поводу проведения сегодняшних соревнований между нашими «Пиратами» и «Акулами» – командой из Джексонвилля. Я голосовала за отмену этой встречи. Я сказала Бену, являвшемуся тренером команды Энди, что сейчас просто бестактно проводить ее. Бен также не горел желанием устраивать эти соревнования. У него все еще не зажила глубокая рана на лбу, голова была забинтована, и к тому же он принимал обезболивающие.

В команде Бена была одна девочка, побывавшая в ожоговом центре, и ее родители настаивали, чтобы мы провели соревнования. «Дети нуждаются в них, – сказала ее мать. – Они нуждаются в возвращении к обычной жизни». Они уговорили Бена, и мне пришлось согласиться.

Раздался свисток, и дети рванулись вперед, яростно колотя по воде руками. Обычно такие действия вызывали смех зрителей, но или сегодня было меньше смешливых, или я не слышала смех из-за тумана в голове. Я криками подбадривала своих малышей, не особенно вдумываясь в то, что кричу.

Я все-таки провела эти соревнования, причем мои дети проиграли все заплывы, но мне было все равно. Я обняла каждое холодное мокрое тельце, когда они вылезли из воды, и сказала, что они были великолепны. Какое счастье, что все уже закончилось. Натянув шорты поверх купального костюма, я направилась к трибунам и, заметив там маму, подошла к ней и села рядом.

– Ты так хорошо обращаешься с детьми, – сказала она. – Приятно смотреть.

– Спасибо.

Я стала искать глазами Энди. В команде он был гораздо меньше своих ровесников, поэтому я сразу нашла его. Он быстро говорил что-то двум мальчикам, которые почти не обращали на него внимания. Я увидела, как Бен положил руку на плечо Энди и повел его к краю бассейна.

Ожоги на руке Энди почти зажили. Я смотрела на него, стоящего в строю вместе с другими школьниками. Возможно, я испытывала бы жалость к нему, если бы не знала о его прекрасных способностях. Его маленький рост всегда вводил в заблуждение другие команды. Но это были девяносто фунтов мускулов. У него была астма, но, поскольку он перед соревнованиями воспользовался ингалятором, никто не заметил этого. Я смотрела на него, стоящего у края бассейна, пригнувшегося и готового вырваться вперед, как черт из табакерки. Бен называл его секретным оружием своей команды. Я улыбнулась, глядя, как Энди вытянулся в ожидании свистка. Рядом напряженно смотрела соревнования моя мама. Мы обе затаили дыхание.

Свист длился почти секунду, но Энди, казалось, устремился вперед после первой наносекунды. Он летел как пуля, выпущенная из ружья. В воде его руки и ноги работали как отлаженный механизм. Мне всегда казалось, что он обладал более острым слухом, чем другие дети, и слышал начало свиста раньше, чем они. Мама рассказала мне о рефлексе Моро, о том, что его имеют маленькие дети, но с возрастом он исчезает. Однако дети с внутриутробным алкогольным синдромом иногда сохраняют его даже в подростковом возрасте. У Энди он имелся до сих пор. И в бассейне этот рефлекс был очень кстати.

Мама со смехом смотрела на состязание, подперев кулаками подбородок. Я не понимала, как она может смеяться, когда прошло так мало времени после пожара. Сама я сомневалась, что смогу когда-нибудь смеяться снова.

– Привет, Мэгс. – На трибуне внезапно появился дядя Маркус.

Он протиснулся на место между мной и отцом одного мальчика из команды Бена.

– Привет. – Я подвинулась к маме, чтобы освободить ему место. – Не знала, что ты здесь.

– Просто решил зайти. К сожалению, я не видел старта твоей команды. Как они выступили?

– Как обычно.

– Похоже, и Энди обрел привычную форму. – Дядя Маркус посмотрел на дорожку, по которой плыл Энди, на несколько футов обогнав всех остальных. – Привет, Лорел.

– Привет, Маркус, – сказала она, не отводя глаз от Энди, как будто больше ее ничто не интересовало, но я знала, что это не так. Мама всегда немного странно вела себя с дядей Маркусом. Довольно холодно. Всегда коротко отвечала ему, как будто он ее утомлял. Однажды я спросила ее об этом, но она сказала, что это лишь мое воображение и что она ведет себя с ним так же, как и с остальными. Однако это была неправда. Я полагала, что она не могла простить дяде Маркусу, что он выжил после столкновения с китом, а мой отец погиб.

Дядя Маркус всегда был вежлив с ней, делая вид, что не замечает ее поведения. Несколько лет назад я начала думать о том, как хорошо было бы, если бы мама и дядя Маркус поженились. Но она, казалось, совсем не хотела ни с кем встречаться и менее всего со своим деверем. Иногда они вместе с Сарой ходили в кино или в гости, и этим все ограничивалось. Я думала, что она так сильно любила папу, что не могла представить на его месте другого мужчину.