Читать интересную книгу Стражи - Кен Бруен

— Будем здоровы.

— Значит, «Баллинсло»?

— Ага.

— Доктор Ли все еще там работает?

— Обязательно.

— Приличный мужик.

— Да, мне он тоже нравится.

Саттон поднял кружку, всмотрелся в нее на просвет, сказал:

— Сам туда дважды попадал. Когда первый раз вышел, сразу надрался.

— В первой же забегаловке?

Он засмеялся, но как-то грустно.

— Ну да, обслуга в том баре уже приспособилась, скажу я тебе. Ветераны, которые обслуживают постоянных возвращенцев. Там не пошалишь. Больница посылает туда своих ребят перед закрытием. Если ты там, считай, тебя поймали на месте преступления. — Он выпил полкружки. — Во второй раз я продержался два дня. Мучился ужасно. И можешь представить, как я оторвался, попав в бар.

— А сейчас?

— Сам видишь. Я пью, но тормоза у меня в порядке.

— И срабатывают?

— Мать твою, нет, конечно.

Я пошел, чтобы взять ему еще кружку. Глаза опустил.

— Еще колы? — спросил бармен.

— Лучше я перережу себе вены.

Бармена мое замечание ужасно развеселило. Вернувшись к Саттону, я рассказал ему о своем пухлом бумажнике.

— Ты ведь исчез двенадцать дней назад, так? Я смутно помню, что в тот день прикончили торговца наркотиками.

— Что?

— Ну да, какого-то панка. Около моста Сэлмон-Уэир. Измордовали всласть, стащили серьги. Полицейские были в полном восторге. — Он посмотрел на мою заново перебинтованную руку: — Гммм… — Потом взглянул мне в лицо: — А почему ты не спрашиваешь о мистере Форде, недавно усопшем педофиле?

— Надеялся, мне это приснилось.

— Не волнуйся, приятель. Вердикт: смерть в результате несчастного случая. Я был на похоронах.

— Шутишь.

— Почти никто не пришел.

Я не знал, что сказать. Саттон похлопал меня по плечу:

— Невелика потеря, черт побери.

~ ~ ~

Домой я пришел около восьми. Квартира показалась мне холодной и заброшенной. Я включил телефон и позвонил Энн. Она сразу меня узнала:

— Ох, слава богу! Джек… ты в порядке?

— Да, все нормально… Мне надо было уехать… Мне нужно было время…

— Но ты вернулся.

— Да.

— Чудесно. Я ставила за тебя свечку.

— Видит Бог, мне это было очень нужно.

Она засмеялась, и напряжение ушло. Мы договорились встретиться и пообедать на следующий день. Положив трубку, я задумался: почему я не сказал, что теперь стал трезвенником? Не то чтобы трезвенником, но не пью. Огромная разница. Если трезвость — норма жизни, то мне еще идти и идти. Я ничего не сказал, потому что не был уверен, буду ли трезвым, когда мы с ней встретимся.

От кока-колы у меня ужасно разболелась голова, но это можно пережить. Труднее было справиться с внутренним беспокойством.

Я посмотрел какую-то дрянь по телевизору и в одиннадцать лег спать.

В кровати я долго вертелся и крутился, но не смог вспомнить лица педофила, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

* * *

Тихо покачай меня

~ ~ ~

Бывают сны под фонограмму? Как в кошмарах, когда кажется, что надрываются тяжелые металлисты. Я спал, и мне казалось, что где-то играют нежные мелодии Южной Калифорнии. Мне снился отец. Я, совсем еще маленький, держусь за его руку на Эйр-сквер. Проходит автобус, и я неожиданно понимаю, что могу прочесть… Я громко читаю рекламу вслух. Она на боку автобуса…

ПЭДДИ

Отец в восторге. Не только потому, что это первое прочитанное мною слово, но ведь это его имя. Есть и более циничная точка зрения относительно первых прочитанных мною слов: ирландское виски.

Но ничего не портит этого момента. Я чувствую, что мы с отцом — одно целое. Годы, опыт, жизнь понаделали много вмятин в этом союзе, но все они поверхностные.

Меня разбудил телефон. Я не видел, сколько времени, и пробормотал:

— Слушаю.

— Джек, это Саттон.

— Который час?

— Позже, чем мы думали.

— Саттон, в чем дело?

— Я думал, ты страдаешь, хочешь выпить.

— Я спал.

— Думаешь, я поверю? Слушай, тут, пока тебя не было, какие-то ребятишки пристрастились жечь алкашей.

— Что?

— Вот так, а алкаши — они ведь наши братья по духу. Короче, я здесь с ребятами, которые разделяют мое мнение, и мы собираемся прищучить вожака этих уродов.

— Что сделать?

— Сжечь этого козла.

— Господи, Саттон.

— Хочешь поиграть с огнем?

— Ты рехнулся, это же бред собачий.

— Это справедливость, парень.

— Саттон, вот что мне скажи. Ты сейчас на тормозах или без них?

Он дико заржал и сказал:

— Пора идти, время поджаривать.

После этого сон как рукой сняло. Я несколько часов вышагивал по комнате, подумывал, не пожевать ли обои. Пошел к книжной полке, взял книгу Джона Сэнфорда из серии «Молись» — у него их двенадцать — и рискнул открыть.

Возвращение на землю было тяжелым. Он три дня был в улете, жил на кокаине. Когда он прошлой ночью спустился на землю, зашел в винный магазин и купил бутылку «Столичной». После трех дней кайфа приземляться всегда трудно, но водка превратила приземление без шасси в полную катастрофу с пожаром. Теперь придется расплачиваться. Придется все пропустить через себя.

Хватит!

Самое страшное, что теперь мне безумно хотелось выпить. Не что-нибудь. Нет, это должна быть ледяная «Столичная».

Снова лег в постель. Сон пришел неохотно, на своих условиях.

На следующее утро я смотрел девятичасовые новости.

…Сильно пострадал юноша, которого на рассвете подожгли на Эйр-сквер. Полиция разыскивает четырех мужчин. Они могут иметь отношение к нападению. Старший инспектор Кленси предполагает, что это была месть за случившиеся в последнее время нападения на бездомных. Вот что он говорит:

— Любые попытки отомстить нападавшим на бездомных, как и стремление отдельных граждан подмять под себя закон, будут жестоко пресекаться.

Он продолжил разоряться по поводу роста преступности, но я выключил телевизор.

После одиннадцати я вошел в пивную, и Шон с беспокойством спросил:

— Настоящий кофе или помои?

— Лучший.

Грустно было видеть, с каким облегчением он услышал мой ответ. Вернулся с кофейником и тостом:

— Тебе надо хоть слегка подкрепиться.

— Сядь, — попросил я, — хочу тебя кое о чем спросить.

— Выкладывай.

— Но не забывай, что спрашивает человек, который недавно провел пару недель… скажем… взаперти.

Он кивнул.

— Мне кажется или Саттон действительно не в себе?

Он презрительно фыркнул:

— Никогда его не выносил.

— Все так… Но что ты о нем думаешь?

— Никогда не понимал, что ты в нем нашел.

Наш разговор напоминал вырывание зуба.

— Шон… Шон, ладно, я все понял, но все-таки что ты думаешь?

— Его надо запереть.

— Спасибо, Шон. Если я о чем-нибудь и мечтал, так это о непредвзятом мнении.

Шон стоял и продолжал бормотать, брызгая слюной:

— Вот что я еще тебе скажу, Джек…

Как будто я мог его остановить.

— Этот парень мчится прямиком в ад, и он постарается прихватить с собой побольше людей.

Упомянутый парень появился через час и заявил:

— Так и думал, что ты здесь. Шон… кружку перед Великим постом. — Он внимательно посмотрел на меня: — Все еще ни в одном глазу? Впечатляет. Сколько же это дней получается? Один?

— Тринадцать.

— Дни в заключении не считаются.

— Черт, для меня еще как идут.

Шон принес пиво, шмякнул кружку на стол.

Саттон выпутался:

— Чертов старый пердун.

— Я слышал новости, — сказал я.

— Потребовалось столько жара… для такого хлюпика. Самое замечательное было слушать, как его приятели стояли вокруг и ныли: «Позовите полицию». Тебе это понравилось бы. Классно…

— Вы могли его убить.

— Ну, мы очень старались.

Саттон был на взводе. Как будто нашел свое призвание. Казалось, сейчас он начнет хихикать. Но он наклонился ко мне поближе и сказал:

— А ведь это ты все начал, Джек.

— Я?!

— Расчистил дорогу, прикончив того маленького извращенца. Он стал первым.

— Да будет тебе, Саттон, разве ты не понимаешь, что это безумие?

— Вот именно. Потрясное безумие.

* * *

Рука, качающая колыбель

~ ~ ~

Мы договорились с Энн встретиться в китайском ресторанчике. Я оставил Саттона сидеть и бормотать себе под нос. Шон поймал меня у двери:

— Я сниму его картину.

— Не надо, Шон.

— В нем одна безнадежность, люди хотят, чтобы клюшки висели.

— Шон, погоди немного, ему сейчас трудно приходится.

— «Трудно приходится»? Этому пройдохе? Да он совьет гнездо в твоем ухе и с тебя же сдерет арендную плату.