Но Кора уже ощущала их запах. Она посмотрела под окно и увидела клумбу нарциссов, они расцвели на ее глазах. Один цветок потянулся к ее окну, словно хотел ее коснуться. Лепестки медленно и изящно раскрылись. Кора была очарована.
Кора ощутила, как ее глаза расширились, когда она коснулась лепестка пальцем. Сияющая серебряная пальца прилипла к кончику пальца, будто смола.
— Откуда вы взялись? — прошептала она, словно кто-то мог подслушать.
Другой голос ответил, низкий и плавный, как хорошее вино.
— Боюсь, они хотят снова тебя видеть. Я виноват, дорогая богиня.
Как он нашел ее? Как проник мимо Деметры на ее священные земли без ведома ее матери?
Восторг горел в ее груди. Его появление тут было риском. Ее мать могла найти его, и тогда у них будут проблемы. Аид был сильным, но гнев Деметры был известен среди олимпийцев.
Но она подняла голову, и он стоял перед ней. Не переживал из-за риска, не выглядел обеспокоенно.
Он был в сером пеплосе, на краях были вышиты новые сцены. В этот раз она видела все реки Царства мертвых, извивающиеся на ткани. Каждая река была наполнена душами, некоторые кричали, другие смотрели вперед с надеждой в глазах. Кора предполагала, что, раз смерть была неизбежна для людей, некоторые ее не боялись.
Она не представляла такую жизнь. Особенно, когда владыка Царства мертвых стоял перед ней, его глаза пылали, взгляд почти сбивал с ног.
— Кора, — сказал он, и его голос был раскатом грома в небе. — Ты сохранила нашу тайну?
Наша тайна.
Она была для него не просто девочкой. Она хранила тайну о том, что они сделали вместе. О том, что они скрыли.
Она кашлянула и кивнула.
— Никто не знает о произошедшем. Артемида думает, что Долос связан с этим, — розовый цвет угас перед ее глазами, и она прищурилась с подозрением. — Ты заставил его врать для нас?
Аид прислонился к стене у ее окна, заставляя ее вытянуться, чтобы видеть его. Его лицо было красивым профилем, и она отмечала все детали, которые до этого пропустила. Нос был острее обычного. Его лоб был широким и плоским, но челюсть была острой, как нож.
Если бы он не был рядом с ней, она вздохнула бы и подперла кулаком щеку, глядя на него. Он был таким красивым. Невероятно хорошо выглядел, но отличался от других богов.
Кора всю жизнь мечтала об Аполлоне. Его ослепительная красота была слишком далекой для нее. О нем было безопасно мечтать, потому что он не взглянул бы на мелкую дочь-нимфу Деметры.
Аид был красивым, но опасным. От него ее сердце трепетало, когда он смотрел на нее темными глазами. Он знал, как ее пульс бился под кожей, и что каждый нерв в ее теле оживал, когда он был близко.
Аид был настоящим.
Он был достаточно близко, чтобы коснуться, и порой, ей казалось, он хотел, чтобы она его коснулась.
Такого ей еще никто не давал. Ни один бог. Темная сторона ее силы хотела использовать это. Расправить крылья и притянуть его к своему телу, чтобы она познала, как это — быть женщиной.
С этим желанием и силой пришла новая мысль. Она уперлась локтями и тихо спросила:
— Почему ты тут, Аид?
— Из-за тебя.
Она должна была молчать. Как и ее мать, он был таким богом, какой мог стереть ее с земли. Его сила была такой мощной, что даже Деметре было бы сложно биться с ним. Если бы он захотел убить Кору, убрать ее из памяти у всех, он смог бы это сделать.
Но вряд ли стал бы. И от этого она осмелела.
— Я не знаю, почему ты так заинтересован мной. До этого ты принял меня за нимфу. А потом встретился, чтобы убедиться, что я богиня, но зачем сейчас? Почему ты тут?
Он хотя бы смог изобразить смущение.
— Если бы у меня был ответ, Кора, я его тебе назвал бы. Что-то в тебе взывает ко мне.
Она покачала головой.
— Вряд ли. Романтика чудесна, и твои слова прекрасны, но боги так не живут. Мы — не смертные, Аид, и века проходят, притупляя нашу способность видеть хорошее в жизни.
— Так делает бессмертие? — он убрал прядь темных волос со своих глаз.
Эмоция мелькнула в глубинах теней в его глазах. Она не знала, что это было, как называлось. Но она видела, что он знал о бессмертие больше, чем она могла мечтать понять. Он видел начало и конец богов. Он видел, как ихор вытекал из их вен, пока в них не оставалось золота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Бессмертие — благословение и проклятие, — прошептала она. — Мы можем увидеть конец мира, но боли в сердце от этого столько, что любовь почти невозможна.
— Любовь? — он склонил голову, чуть не прижал щеку к камню ее дома. Его глаза разглядывали ее, словно она сказала нечто красивое и ужасное. — Кто говорил о любви, Дева?
Ее щеки вспыхнули.
— Никто. Я просто говорю, что бессмертие дает ограничения, и потому в твоем интересе ко мне нет причин.
— Ты — единственная из богов и богинь, у кого я увидел связь с могилами. Ты вернула тех зверей из мертвых, обменяла их на души людей. Ты интереснее всех богинь, какие когда-либо жили, — он придвинулся ближе, его дыхание задело ее губы. — Олимпийцы созданы из амброзии и жадности. Но ты, милая, создана из теней и порока.
Нет, она была не такой. Никто еще не видел тьму в ней, не считал ее чем-то кроме девичьего желания перечить. Ее магия не хотела поглощать души, которые она видела. Кора хотела наказать тех, кто поступил с ней плохо, и это желание мести горело в ней с детства.
Сглотнув, она сжала подоконник, чтобы он не видел дрожь ее ладоней.
— Я не такая.
— Такая.
— Нет, — заявила она. — Я — дева растений. Нимфа-богиня. Дочь Деметры, которая помогает миру расти и цвести.
Она моргнула, и Аид уже не прислонялся к каменной стене. Он был перед ней, темные глаза смотрели в ее глаза, ладони были на подоконник. Он медленно подвинул большой палец и прижал его к ее пальцу.
— А если бы ты могла быть больше этого?
Его слова манили ее душу. А если она сможет быть больше, чем дочерью? Она продала бы душу ради этого.
Несмотря на ее воспитание, желания матери и отрицание ткани мира, Кора склонилась ближе.
— Как?
В его глазах вспыхнуло желание. Он взглянул на ее губы, потом в ее глаза, и она знала, о чем он думал. Она думала о том же.
Хоть его губы были тонкими, были ли они мягкими? Они будут поддаваться, если она поцелует его? Или он захватит власть в поцелуе и поглотит ее душу? Кора хотела узнать, где пропадал нежный бог и начинался владыка Царства мертвых.
Она чуть склонилась вперед. Замерла, когда дыхание застряло в его горле.
Он прошептал:
— Уверена, что хочешь этого?
Больше всего.
Кора встала на носочки, прижалась губами к его губам. Она была девушкой, поцелуй был для нее незнаком. Она двигалась? Она впитывала жар его дыхания, а дальше?
Аид замер на один удар сердца, а потом отпустил подоконник. Его ладони поднялись, одна скользнула в волосы у ее затылка, другая прижалась к горлу. Не сжимала, держала не так сильно, чтобы Кора испугалась. Просто, чтобы она оставалась на месте.
Он целовал ее с пылом, который лишил ее дыхания. Жаркое дыхание лилось в ее легкие, разжигая огонь внутри. Она горела. Она желала. И Кора вдруг поняла, что означало быть женщиной.
Она бросилась вперед, прижала ладони к его плечам, чтобы удержать его на месте. Ее губы не покидали его губы, а потом она скользнула языком, пробуя его. Ее ждал вкус могилы?
Его стон сотряс ее, послал пульс желания к пальцам ног. Он запустил пальцы в ее волосы, отклонил ее голову, и она могла только прижиматься к нему, принимая то, что он ей давал. А Аид давал.
Он выдохнул бурю в ее душу. Он оживил шторм, и она вдруг поняла, что жизнь уже не будет прежней. Его поцелуй оставил на ней клеймо навеки. И не только клеймо.
Яд его прикосновения растекался по ее венам. Когда Аид отодвинулся, и она открыла глаза, Кора уже не была девушкой, ничего не знавшей о страсти. Он посадил страсть в ней, и корни проникли в ее пальцы. Она уже хотела поцеловать его снова. Запустить пальцы в его волосы, коснуться шелковистых прядей.