— Да, вроде бы с этими, — вглядываясь в вооруженных людей, ответил Батлер, — да-да, это они, именно с ними я познакомился.
— Тебе, приятель, повезло. Обычно они издеваются не над лошадью, а… — хозяин замялся, — и тогда ты становишься заказчиком для гроба. А этот старик, я же тебе говорил, он делает гробы, даже не снимая мерки. Так что с этим в нашем городке, в нашем Сан-Мигеле, все в порядке.
— Что, ты хочешь сказать, что у вас еще пока без гробов не хоронят?
— Почему, хоронят по-всякому. Но если человек хороший, то его можно похоронить и в гробу, — хозяин горько улыбнулся. — Они, эти Бакстеры и Рохасы, собирают все дерьмо, которое ошивается по обеим сторонам границы, и платят им доллары.
— Значит, — вновь затянулся сигарой и принялся размышлять Ретт Батлер, — Бакстеры там, — он кивнул головой влево, — а Рохасы там, — он кивнул головой вправо, а я, получается, нахожусь прямо посередине.
— Ну и что из того? — явно не понимая, к чему клонит Батлер, сказал Сильвинит.
— Мне кажется, что этот сумасшедший звонарь скорее всего прав и, наверное, я и создан для такого города, — затягиваясь сигарой и выпуская голубоватый дым, философски произнес Ретт Батлер.
А на площади продолжали суетиться Рохасы, а на другом ее конце — Бакстеры.
— Наверное, ты хочешь сказать, — заметил хозяин, — что я буду отговаривать тебя и скажу, что не стоит даже пробовать?
Ретт Батлер улыбнулся и посмотрел на Сильвинита немного снисходительно, но в то же время с нескрываемым уважением, потому что он явно не ожидал подобной проницательности от хозяина салуна.
— А кто из них сильнее, Бакстеры или Рохасы? — поинтересовался Ретт.
Сильвинит задумался, потом сказал:
— Собственно говоря, скорее всего Рохасы, ведь ими руководит Рамоно.
— Рамоно? — как бы беря на заметку, произнес Батлер.
— Да-да, Рамоно, это самый главный у них.
— Ах, Рамоно… Хорошо, — Ретт Батлер снова вставил в зубы сигару.
Через четверть часа, все так же сжимая в крепких белых зубах сигару, Ретт Батлер распахнул дверь салуна и вышел на ярко освещенную знойным солнцем площадь Сан-Мигеля. Он несколько мгновений постоял на крыльце, потом неторопливо двинулся, пересекая площадь, в ту сторону, где были вооруженные люди.
— Дон Мигель Рохас! — негромко сказал он, — я слышал, что вы нанимаете для работы вооруженных людей. Но хочу предупредить, что я стою очень немало, — и вновь вставив сигару в зубы, он двинулся по площади.
В одной из узких улочек он увидел старика, который строгал доски для гробов. Старик что-то распевал, явно довольный жизнью, ведь кому-кому, а ему работы в Сан-Мигеле хватало, он даже не успевал справляться со всеми заказами.
Старик посмотрел на Ретта Батлера, а тот приветливо улыбнулся ему и бросил:
— Приготовь три гроба, они скоро понадобятся.
Старик с недоумением развел руки в сторону.
— Сколько-сколько?
— Три, — и Ретт Батлер показал три пальца.
— Ах, три, — воскликнул старик, — три так три, у меня готова целая дюжина. Только надо будет подобрать, какой кому подходит.
— Вот и подберем, — Ретт Батлер поправил свою широкополую шляпу, надвинул ее поглубже на голову, отряхнул пыль со своего пончо и, звякая шпорами, медленно двинулся по центральной улице.
Хозяин салуна, опираясь на низкую дверь своего заведения, пристально следит за каждым движением Ретта Батлера.
«Господи, что же он задумал, этот незнакомец? У него такое решительное лицо и такие уверенные движения, что сразу видно, это человек бывалый и за себя постоять сможет. Но больно уж он отчаянный и задумал он что-то явно опасное. Жаль мне его, жаль…»
Хозяин салуна даже прикрыл глаза ладонями и сквозь щели между пальцами продолжал пристально следить за тем, куда же движется его гость.
Ретт Батлер, пряча руки под пончо, остановился ярдах в пятнадцати от тех трех мужчин, которые стреляли под ноги его лошади, издевались над ним.
— Привет, амиго, — сказал Ретт Батлер, обращаясь к тому, кто на вид был самым главным среди бандитов.
— Слушай, амиго, нам очень не нравится, что какие-то мерзавцы и негодяи ходят по нашему городу, — сказал мужчина Батлеру.
Батлер никак не реагировал на это замечание, только передвинул сигару из одного угла рта в другой.
— А где твоя лошадь? Она, наверное, со страха сбежала?
— Вот именно об этом я с вами и хотел поговорить, — спокойно и мягко начал разговор Ретт Батлер.
— Что? Ты с нами хочешь поговорить? — мужчины скептично рассмеялись. — Ну-ну, попробуй.
— Знаете, — тихо и спокойно продолжил Ретт Батлер, — мой конь очень пуглив, ему не нравится, когда над ним издеваются и когда стреляют ему под ноги и, наверное, господа, он на вас обиделся.
— Что он несет? — обратился мужчина к другому.
Его приятель пожал плечами и сплюнул себе под ноги.
— Наверное, он шутит.
— Нет, господа, я не шучу. — Ретт Батлер вытащил руку из-под пончо и взяв сигару в пальцы, посмотрел на нее и выбросил. — Я-то, господа, прекрасно понимаю, что вы шутили, но мой конь этого ведь не понимает. Не понимает и все! — Ретт Батлер прикоснулся указательным пальцем к краю шляпы, немного сдвинув ее на затылок. — И поэтому, господа, я бы хотел, чтобы вы извинились перед моей лошадью.
Четверо вооруженных мужчин засмеялись, их смех был наглым и вызывающим, они явно чувствовали свое превосходство над Реттом Батлером и смеялись, глядя прямо ему в глаза.
Ретт Батлер не спеша откинул пончо через плечо и мужчины увидели, что у него, как и у них, на правом боку кобура, из которой торчит массивная рукоятка револьвера.
— По-моему, это нехорошо, что вы смеетесь, — уже совершенно другим, ледяным и злым голосом сказал Ретт Батлер. — Мой конь сдуру может решить, что вы смеетесь не надо мной, а над ним, а он этого очень не любит. Так может, вы все-таки извинитесь? — голос Ретта Батлера звучал хотя и негромко, но очень угрожающе.
Смех сразу же стих. Мужчины напряглись, пытаясь понять, чего же хочет от них этот незнакомец. Ведь они даже не могли подумать, что Ретт Батлер будет с ними драться, силы-то были совершенно неравны, их было четверо, и они все были вооружены, а Ретт Батлер один и стоял прямо перед ними.
— Тогда, господа, я постараюсь и, может быть, смогу убедить своего коня в том, что вы ничего плохого не хотели. Но для этого вы должны обязательно извиниться.
Над площадью воцарилась гнетущая тишина. Все, кто только был, пристально следили за происходящим.
Мужчины не двигались.
Ретт Батлер тоже замер.
Все понимали, что сейчас произойдет что-то ужасное. Но все боялись помешать этому, боялись сдвинуться с места и как загипнотизированные следили за происходящим на пыльной площади. Она сейчас казалась ареной Колизея, на которой должна начаться смертельная схватка. Вернее, даже не начаться, схватка уже началась, все должно было приблизиться к ужасному кровавому финалу.