Читать интересную книгу Час волка - Андрей Дышев

Я остановился перед ним, не зная, как спросить о гибели Лебединской.

– Билет покупайте, – совершенно севшим голосом просвистел старичок. Под выцветшей рубашкой угадывались худые плечи, выпирающие ключицы и сгорбленная спина. Сухо покашливая, старичок скручивал из газеты «козью ножку», слюнявил ее большим розовым языком и поглядывал на меня слезящимися глазами.

– А что… – произнес я, судорожно сглатывая. – Разве тетя Шура сегодня не работает?

– В отпуске твоя тетя Шура! – ответил старичок, несколько раз неудачно чиркая спичкой о коробок.

– И давно?

– С сегодняшнего дня… Кхы-кхы!.. Но сначала билет!

Я не понял, раньше чего я должен купить билет, но уточнять не стал, опустился на одно колено перед дедом и вытянул из кармана купюру.

– У меня сдачи не будет, – тотчас сказал старичок, пожевал губами, словно пробовал табак на вкус, и стал напускать вокруг себя дым.

– А мне не надо сдачи. Оставь все себе.

Дед недоверчиво покосился на меня, потом на купюру.

– Тебе чего надо? – насторожился он. – Ты или музей иди глядеть, или шиздуй отсюда, пока по лбу не огрел!

– Не скандаль, дед, – спокойно сказал я, заталкивая купюру в карман его рубашки. – Мы с Лебединской договорились сегодня встретиться, а она – хлоп! – и пропала. Не подскажешь, где ее найти можно?

– А хрен знает, где эту твою Лебединскую найти можно, – ответил дед, делая вид, что не заметил, как купюра попала ему в карман. – Утром была, а потом ушла.

– А куда ушла, не знаешь?

– Не знаю… Кхы-кхы!.. Не докладывала.

– А времени сколько было, когда она ушла? – ласково нашептывал я. – Ты припомни, дедуль, который час был?

– Да что мне припоминать, что я, по-твоему, совсем мозги потерял? Как на обед закрылись, так она и ушла.

– Значит, в два?

– Ну, это ты сам по часам сверяй. А я тебе говорю: как на обед закрылись… Кхы-кхы, итить твою…

Я хлопнул его по твердому мосластому плечу, встал и вошел в зал. Стук моих шагов эхом заметался под куполом. Я медленно двигался вдоль шкафов, рассматривая экспонаты. Поливная керамика из дома епископа XIV века, куски черепицы, материалы салтово-маяцких комплексов Сугдеи XIII века, погребальный инвентарь из плитовых могильников византийской Сугдеи X века, бусы, браслеты, кольца, крестики, куски от посуды, рыболовные крючья, накладки для книг, обломки кинжалов, инструмент из кости животного для обработки дерева… Монет не было.

Я заглянул в подсобку, пробежал взглядом по раковине рапана, набитой окурками, матовому чайнику, чашкам с засохшими желтыми ободками и разорванной пачке с зеленым чаем и вышел на улицу.

– После обеда ты музей открывал? – спросил я у деда.

– А кто ж еще!.. Все посмотрел? Ну, иди своей дорогой… кхы-кхы!.. Не нервируй меня.

Я опять присел рядом с ним на корточки.

– Дед, – сказал я ему, глядя в его выцветшие светлые глаза, – из музея украли золотые монеты.

– Что?! – скривился старик и обнажил прокуренные желтые зубы. – Золотые монеты? Не говори херню! Тут золотых монет отродясь никогда не было.

– Были, дед, ты просто не знаешь.

– Пошел в зад! – рассердился смотритель и начал судорожно отхаркиваться. – Прицепился как банный лист. Что ты меня дуришь? Что я тебе, ровня?

– Ты прошляпил вора, чучело! – не сдержался я. – У тебя из-под носа вынесли золотые монеты!

– Не, видит бог, я сейчас тебе врежу в глаз! – крутил седой головой старик. – Ты если нажрался, то иди в море, трезвей. Сколько работаю, а таких посетителей не видел… На, гляди! – Дрожащей рукой он вытащил из кармана сложенный лист и развернул. – Читай, если грамотный: «сдала» – подпись Лебединской, «принял» – моя подпись. Ну и где тут про золото сказано?

Это была опись экспонатов. Я дважды пробежал глазами по длинному списку. Старик был прав: золотые монеты не были обозначены.

Машинально отдав опись старику, который посылал мне вслед угрозы и ругательства, я поплелся по Приморской к себе. Не сходится, думал я. Осколки, которые, казалось, можно легко собрать в кувшин, не подходили друг к другу.

Ну и чего нагнал морщин на лоб? – думал я. Чего тру затылок до дырки? Все просто. Лебединская, уходя в отпуск, забрала золото и в опись его не внесла. Я бы тоже так сделал. Вопрос в другом: известно ли убийце, куда она его спрятала?

Я мысленно рисовал картину происшествия. В два часа Лебединская идет по Вишневому проезду к пирожковой. Ей надо перейти дорогу. В это время к ней подходит Лехтине. «Здравствуйте, вы меня помните?» – «Помню», – не очень приветливо отвечает Лебединская. «А у меня к вам предложение. Продайте мне ваши монеты». Лебединская отказывает, и эстонец толкает женщину под учебную машину, которая оказалась на пешеходном переходе очень вовремя.

Я скривился. Версия была надуманна и вся шита белыми нитками. Нет, отмел этот сумбур я, не так. Начать надо с мотива. Зачем эстонцу понадобилось убивать Лебединскую, если, конечно, это вообще сделал эстонец?..

Я сплюнул под ноги и пошел быстрее. Решить уравнение с тремя неизвестными с наскока не удалось. Его вообще невозможно было решить, не выяснив значения хотя бы одного неизвестного.

А мне это надо? – опять ухватился я за спасительный вопрос, предполагающий очень точный и умный ответ, и подошел к железным дверям своего бастиона в приподнятом настроении.

– Добрый вечер! – услышал я за спиной мелодичный голос, когда уже нацелил ключ в замочную скважину.

Я обернулся. Передо мной, помахивая у лица белым конвертом, стоял какой-то женоподобный мужчина в цветастой рубашке навыпуск, с длинными вьющимися волосами, достающими до плеч. Он был невысок, упитан и очень приятно улыбался.

– Господин Кирилл, если не ошибаюсь?

– Что вам надо? – спросил я.

– Кажется, вы с Ингой обо всем договорились?

– О чем? – Я загнал ключ в замок и с металлическим лязгом провернул засов.

– М-м-м, – промычал незнакомец в некотором замешательстве. – Моя фамилия Браз. Касьян Браз. Я кинорежиссер.

– Ах да! – вспомнил я и постарался придать лицу приветливое выражение. – Дело в том…

Я совсем не был готов лгать, но заселять к себе киношную группу не было никакого желания.

– А вам письмо. Пляшите! – не дослушал меня Браз и поднял руку с конвертом над головой. – Вы меня извините, но мальчик хотел воткнуть его между дверью и ручкой, а это не совсем надежно… Кстати, а почему вы не навесите почтовый ящик?

Он был мил и приветлив, и я, при всем своем желании раздавать во все стороны оплеухи и сыпать ругательствами, все же продемонстрировал сдержанность и воспитанность.

– Вы один? У вас много вещей? – спросил я, открывая дверь и пропуская Браза вперед.

– Вещей у нас пять «КамАЗов», – ответил Браз, оглядывая двор, но никак не реагируя на строительный беспорядок. – Но это так, к слову. Все там, под горой. Поливные машины, ветродуи, генераторы, юпитеры, камеры, пленки, пленки, пленки… Вы кино любите?

Я опустил глаза, взглянув на узкий конверт без марок, на котором был отпечатан лишь мой адрес, помял его, проверяя на ощупь. Если письмо – то на страницу, не больше.

– Пойдемте наверх, я покажу вам комнаты, – сказал я.

– Да, конечно… Здесь у вас очень хорошо, очень! И тихо. Что, собственно, и требовалось.

– Инга говорила, что вас будет трое, – напомнил я.

– Девочка преувеличила! – улыбнулся Браз, заходя следом за мной в бар. – Только я и Инга.

– А оператор?

– Он там, под горой! Понимаете, я тоже остался бы там, но просто физически не могу спать в палатке. Мне нужно ощущение крепкой стены, а не матерчатой перегородки. А Инга – избалованная девочка. Она не может без душа, без фена… Какая интересная у вас лестница! Готовая натура, ничего не надо добавлять, только свет – и можно снимать… Инга права, здесь очень, очень уютно. Вы все строили сами или это естественный элемент крепости?

Мы вышли на этаж. Я кивнул на двери.

– Выбирайте любой номер по правой стороне и можете располагаться.

– Правда? Как хорошо! У меня ноги просто гудят. А горячая вода идет без перебоев?..

Он меня утомил; его ноги передали свой гул моей голове. Ничего больше не объясняя, я зашел к себе в резервацию, упал в кресло и надорвал конверт.

Внутри лежал бумажный четырехугольник, совпадающий размером с конвертом. Четкий курсивный текст был отпечатан на струйном принтере:

«Дорогой друг! Понимая, что вы расстроены потерей, что ломаете голову, пытаясь вспомнить, где оставили столь полезную вещь, спешу вас успокоить и обрадовать. Декоративный колпак, который вы сегодня потеряли в результате…(зачеркнуто) вВишневом проезде в14.10 справогопереднегоколесаучебной «шестерки» вишневого цветапод номером 54—27 КРД, вданныймомент лежит у меня дома, и яиспытываю не меньшее желание вернутьего вам, чем вы – обрести еговновь. Яхотел вернуть еговамсразуже, но вашамашина покинула томестостоль стремительно, что я даже не успел вам посигналить. Пытаясь васдогнать, япоехалзавамиследом, номой старый «Запорожец» не способендолгое времягнать сбольшой скоростью, иврайонеавтовокзала, приблизившись квам почти вплотную ивнимательнорассмотреввас, сидящего за рулем, яначал безнадежноотставать, и, не доезжаядоДолины Роз, явынужден был прекратить гонкуисойтисдистанции. Ксчастью, ваше лицооказалось мне знакомым – владелец единственнойвнашем городе респектабельной гостиницы, объект вечной завистиипростосимпатичныймужчинавмоей памятизасел прочно. Потому спешу отправитьвам это письмо, надеясь, что оно вас осчастливит. Яне откажусьот скромного вознаграждения засвои труды ипреданность. Подумайте, скольковам посилам мне заплатить, а я скородам вам осебезнать. Сглубоким почтением – N».