в городе» отказались от опоры на теории Маркса и Энгельса, пусть даже они имели какую-то пользу, и вписали себя в традицию христианских левых, выступающих с «пророческим призывом к справедливости», чтобы поддержать «жизнь в фундаментальном христианском убеждении, что даже в этом падшем мире есть возможность улучшить общественное устройство»[199].
Возвращение почвы
Роль христианского социализма в Лейбористской партии стала расти после премьерства Маргарет Тэтчер. Об этом говорит избрание ее лидерами сначала Джона Смита, а затем – Тони Блэра, которые состояли в Христианском социалистическом движении и были привержены христианскому в основе своей, этическому пониманию политики. Этот упор на христианском или, шире, этическом социализме обозначил отход от представления о лейбористах как о силе, в которой доминировало жесткое, бескомпромиссное крыло времен Тэтчер. Произошел переход от профсоюзов и шибболетов, принятых в среде бескомпромиссных левых, к демократическому социализму, черпающему силу из моральных ценностей[200]. Этот период был отмечен также крахом коммунизма, завершением холодной войны и «концом истории» – эсхатоном либеральной демократии и капитализма свободного рынка. Социализм, казалось, был дискредитирован, капитализм же вышел победителем из схватки идеологий XX века. Это положение «подтвердило превосходство свободного рынка и дискредитировало планирование»[201]. Левым партиям пришлось отвечать на это обстоятельство соответствующим образом, подгоняя свою альтернативу под индивидуалистический дух и несправедливость системы, основанной на свободном рынке, и принимая тем самым новый политический консенсус относительно превосходства этой системы.
После поражения на всеобщих выборах 1992 года лидером партии стал Джон Смит (1938–1994), которому выпало продолжить программу реформ Нила Киннока. Смит, убежденный член Церкви Шотландии, был «человеком, личная и политическая жизнь которого была проникнута христианским социализмом»[202]. Он боролся против левого сдвига лейбористов в 1980‐х годах и поддерживал Дениса Хили против Майкла Фута на выборах партийного лидера в 1980 году. Выражая традиционную пресвитерианскую мораль, Смит был противником абортов и обычно голосовал заодно с «антиабортным лобби» – сегодня эта позиция для левого или левоцентристского политика была бы невозможна[203]. «Для меня, – заявлял Смит, – социализм есть, в первую очередь, христианские этические ценности. <…> Политика – это нравственная деятельность. Ценности должны сиять во все времена»[204]. В лекции памяти Тоуни, прочитанной в 1993 году в баптистской церкви Блумсбери, он отождествил себя с традицией Тоуни, который, по словам Смита, «на протяжении всей своей долгой и плодотворной жизни был бескомпромиссным этическим социалистом. Свое политическое мировоззрение он воздвигал на моральных принципах своей христианской веры. С этого мощного редута он нападал на недостатки как коммунизма, так и капитализма и выступал за дело демократического социализма»[205].
В этой лекции, которая впоследствии была опубликована в номере «Христианского социализма», озаглавленном «Возвращение почвы», Смит выступил против «нигилистического индивидуализма» Консервативной партии, согласно которому «люди ведут жизнь на основе собственных интересов, принимая решения в радикальной изоляции от других»[206]. Вместо этого Смит указывал на «взаимозависимость личности и общества». Люди больше чем homo oeconomicus – они «живут в семьях, в сообществах, в регионах и нациях»[207]. Рыночные системы работают хорошо, признавал Смит, но не тогда, когда они основаны на своекорыстии атомарных индивидов; скорее, рынки должны быть встроены в общество в широком смысле, в его социальные и политические институты. Исполнения заповеди возлюбить ближнего как самого себя (Мф 23: 29) нельзя достичь только на индивидуальной основе. Она предполагает «заботу и беспокойство о наших согражданах, которые отражены в организации нашего общества»[208]. Минимального государства недостаточно для защиты и увеличения всеобщего блага, не подходит для этого и негативная концепция свободы, которая высшим идеалом считает невмешательство. Вместо этого Смит призывал к принятию позитивной концепции свободы, которая ляжет в основу «инфраструктуры свободы, требующей коллективного обеспечения основных потребностей посредством государства». Такой взгляд на свободу, связанный с взаимной поддержкой, а не с невмешательством, «является моральной основой демократического социализма»[209].
К сожалению, Смит умер, не пробыв лидером оппозиции и двух лет. Его преемник Тони Блэр (р. 1953) продолжил как программу реформ, так и акцент на этическом социализме. Действительно, утверждал Блэр, «после краха коммунизма этическая основа социализма – единственное, что выдержало испытание временем»[210]. При обосновании своих политических идей Блэр опирался на «экуменическое» понимание христианства – сначала он был конфирмован в Церкви Англии, а в 2007 году официально перешел в римский католицизм[211]. Алан Уилкинсон утверждает, что лидерство Блэра «воплощает и содействует переоткрытию и переосмыслению этических и христианских корней британского социализма»[212]. Блэр обозначил это в своем предисловии к «Возвращению почвы», в котором он указал на свое желание «воссоединить этический кодекс христианства с основными ценностями демократического социализма». Как и Смит, Блэр указывал на «единство индивида и общества», добавляя, что «послание христианства заключается в том, что личность лучше всего реализует себя через общение с другими. Символическим выражением этого послания является акт святого причастия[213]»[214]. Блэр выделял понятия равенства и справедливости, но (возможно, здесь содержится намек на будущие обвинения «Новых лейбористов» в отказе от социализма) они не концептуализировались в откровенно социалистическом ключе. Справедливость была связана с международной помощью и равенством возможностей. Равенство представляло собой не равенство результатов и даже не равенство возможностей: для Блэра оно означало, что, «несмотря на наши различия, мы имеем право на равное обращение, независимо от нашего богатства, расы, гендера или положения в обществе». Это весьма конвенциональное понимание формального равенства разделяется и либералами, и современными консерваторами[215].
Блэр заявлял о своем неприятии «узких эгоистических интересов», которые представляли консерваторы, но также он критиковал марксистскую концепцию социализма, подчинявшую потребности личности нуждам государства[216]. Социализм для Блэра – это «вера в общество, совместную работу, солидарность, кооперацию, партнерство. <…> Социализм для меня никогда не был связан с национализацией или властью государства; он даже не был чем-то экономическим или политическим. Это моральная цель жизни, набор ценностей»[217]. Таким образом, он отверг как марксистское понимание общества, так и неолиберальный акцент на автономности индивида, заменив их коммунитаризмом, взятым у христианского философа Джона Макмюррея (1891–1976). Макмюррей утверждал, что человек может полностью реализовать свой потенциал и свою человеческую сущность только в обществе, через отношения с другими людьми[218]. Такая взаимозависимость не требует большого, могущественного или управляющего всем государства, но она отрицает атомарную природу неолиберального капитализма, при котором каждый человек преследует свои собственные интересы, зачастую без оглядки на интересы других. Блэр объяснял, что «люди взаимно зависят друг от друга [и] должны выполнять обязанности друг перед другом, а также перед самими собой»; эта мысль легла в основу риторики