в будущее и отбрасывать прошлое, как делает обыкновенно прогрессивизм, а в том, чтобы возродить и восстановить идеалы прежней эпохи, для которой были характерны служение и укорененность в сообществе.
Несмотря на то что взгляды Тоуни пересекались с консерватизмом, он, безусловно, был социалистом. В другой своей ключевой работе, «Равенство», опубликованной в 1931 году, он призывал к социалистическому подходу и борьбе с неравенством, порождаемым капитализмом. Тоуни не утверждал, что все люди от природы равны друг другу, как если бы «все люди были одинаково умны или одинаково добродетельны, как они не равно высоки или равно толсты»; но он писал, что «признаком цивилизованного общества является стремление к устранению такого неравенства, источник которого лежит не в индивидуальных различиях, а в организации этого общества»[150]. Равенство возможностей, утверждал Тоуни, является иллюзией в обществе, которое систематически лишает целые классы возможности получить образование, высокооплачиваемую работу и место во власти или влиятельное положение; необходимо стремиться к равенству результатов или по крайней мере минимизировать их неравенство. Без этого «фраза о равенстве возможностей, очевидно, является шуткой, которую в зависимости от вкуса можно называть забавной или бессердечной»[151]. По мнению Тоуни, строгое равенство доходов соблюдать не обязательно, даже если бы это было возможно; скорее, целью является «сбор избыточных ресурсов [нации] посредством налогообложения и использование полученных таким образом средств для того, чтобы сделать доступными для всех, независимо от их дохода, рода занятий или социального положения, цивилизованные условия существования, которыми в отсутствие таких мер могут пользоваться только богатые»[152]. Именно эту точку зрению Тоуни передал Лейбористской партии, и именно ее партия начала воплощать в жизнь в конце Второй мировой войны.
Заключение
Именно Фредерик Денисон Морис, Чарльз Кингсли и Джон Ладлоу дали теологическое обоснование точки зрения христианского социализма, объяснив всеобщее отцовство Бога и вытекающее из него братство всех людей, а также заявив, что кооперация является естественным результатом этих духовных истин. Следующее поколение церковных социалистов расширило эту политическую теологию до характерной социалистической, или социал-демократической, точки зрения на общество в целом, которой свойственны ценности равенства, кооперации и демократии[153]. В отличие от европейского социализма, который вслед за Марксом и Энгельсом, как правило, выступал против религии как реакционной силы и формы ложного сознания, этот христианско-социалистический взгляд имел приверженцев и в Лейбористской партии: Джеймса Кейра Харди, Джорджа Лэнсбери, Джона Уитли и других. После двух неудачных правительств Лейбористская партия под руководством таких деятелей, как Уильям Темпл и Ричард Генри Тоуни, наконец сумела воплотить это видение в программу реальных социальных и экономических перемен.
Глава 2
Кризис идентичности: социализм в послевоенной Великобритании
Одно из последних появлений Ричарда Тоуни на публике состоялось в январе 1960 года на встрече левых христиан в Кингсвей-холле в лондонском Холборне. На встрече под председательством Дональда Сопера в Христианское социалистическое движение объединились две организации: Общество социалистического клира и духовенства и Социалистическая христианская лига[154]. Христианское социалистическое движение, известное сейчас как «Христиане слева», превратилось с тех пор в выразителя христианского социализма в Великобритании. Несколько десятков его членов стали членами парламента, а общее их количество составляет примерно две тысячи[155]. Присутствие Тоуни на этой встрече обеспечило историческую связь между «Христианами слева» и христианским социализмом довоенной эпохи. То обстоятельство, что Тоуни, как и Джон Ладлоу, был членом Христианского социального союза, еще более усиливает ощущение апостольской преемственности, связывая «Христиан слева» с деятельностью Фредерика Денисона Мориса и этических социалистов Франции, которых объединил Ладлоу.
Христианское социалистическое движение возникло, когда Лейбористская партия разделилась на тех, кто хотел проводить более социалистическую повестку, тех, кто желал сохранить сложившийся социал-демократический консенсус, и тех, кто считал, что партии необходимо отойти от идей государственной собственности и контроля над средствами производства. Эти вопросы, терзавшие партию и, шире, британских левых со времени электорального поражения 1951 года, так и не были разрешены. Сперва Христианское социалистическое движение, хотя оно и не было аффилировано с Лейбористской партией до 1988 года, твердо придерживалось ее левой части и противостояло любым попыткам переписать 4‐ю статью ее устава, провозглашавшую приверженность коллективизму; под руководством таких деятелей, как Сопер и Том Дриберг, оно было связано с тем крылом ее парламентской фракции, которое возглавлял Эньюрин Бивен[156]. Подобным же образом и христианский социализм, выражением которого стала критика Церкви Англии в адрес консервативного правительства Маргарет Тэтчер, последовательно противостоял неолиберализму новых правых.
Однако в годы, последовавшие за отставкой Тэтчер, выразителями христианского социализма стали Джон Смит и Тони Блэр, которые хотели увести Лейбористскую партию от жесткой левой политики 1980‐х годов, символом чего стало изменение Блэром 4‐й статьи в 1995 году. Коммунитарные ценности Блэра, безусловно, соответствовали этической социал-демократии (или, как он предпочитал ее называть, демократическому социализму), однако исходившую из коммунитаристской программы политику «третьего пути», которая стремилась расширить приватизацию и делала ставку на рыночную конкуренцию, можно охарактеризовать как симптом нового неолиберального консенсуса, сложившегося после 1979 года. Более радикальное направление христианского социализма, а также неприятие этого экономического либерализма новых лейбористов, представляют такие группы, как Jubilee и Ekklesia. Более умеренное, даже консервативное направление христианского социализма выражает лозунг «вера, семья и флаг» таких политиков, как Фрэнк Филд, связанный с движением «Синих лейбористов». «Синие лейбористы», выступая против социального либерализма и прогрессивизма, тем не менее отходят от «Новых лейбористов», стремясь к новой «гражданской экономике» (в терминологии Адриана Пабста), которая придет на смену экономике, основанной на индивидуалистической наживе, к этической, исходящей из потребностей общества приверженности общему благу, – и в этом смысле «Синие лейбористы» более радикальны, чем прогрессивные левые, которые часто принимают либеральный индивидуализм.
Партийный раскол
Вопреки достижениям правительства 1945–1951 годов, которые можно считать триумфом христианского социализма и лейбористского движения в целом, Лейбористская партия в 1950‐х годах оказалась разделена и совершенно не понимала, чем она является и что ей следует делать. Отчасти это было связано с успехом 1945 года: достигнув «государства всеобщего благосостояния, исправления самых серьезных недостатков трудового законодательства, национализации значительной части экономики и искоренения самых серьезных проявлений бедности», партия не знала, как ей действовать дальше[157]. Можно считать, что после поражения на всеобщих выборах 1951 года партия раскололась на три фракции: левые (ассоциируемые с Эньюрином Бивеном) хотели дальше двигаться к социализму, центристы (Герберт Моррисон) желали сфокусироваться скорее на достигнутом, чем на том, что еще предстоит сделать, а правые (Хью Гейтскелл) призывали лейбористов пересмотреть или умерить свои цели в новых послевоенных экономических и социальных условиях[158]. Преимущество, по крайней мере в парламентской фракции, имели правые: в 1955 году, после второго подряд поражения лейбористов на всеобщих выборах, Гейтскелл победил Бивена и