Читать интересную книгу Клубничное искушение для майора Зубова (СИ) - Зайцева Мария

Вон, блузка уже горит.

Я сжимаю в руках букет цветов, который мне подарил Хохлов, и надо было видеть, каким взглядом его провожал Зубов! Сам он отчего-то замешкался, и не успел. Подарил букет той самой немного безумной ученой и даже поцеловал ее в щеку.

Вот пусть и продолжает в том же духе!

А ко мне не подходит!

Зверь!

Позавчера я еле успела за дверь выскочить! А не успела бы… Ох… От одних воспоминаний о произошедшем в переговорке становится тяжело и сухо дышать. Облизываю губы, стараясь привести эмоции в порядок.

Нельзя так, просто нельзя!

Мне уже не восемнадцать, чтоб так реагировать на мужчину! Пусть и на того же самого, на кого в первый раз в жизни подобная реакция была.

В любом случае, это — дело прошлого, которое кое-кто настойчиво тянет в настоящее.

Я нисколько не жалею, что смогла прийти в себя и вырваться из его порочных лап. Не жалею же? Нет, определенно нет!

Я могу себя держать в руках. Давно уже.

Прекрасным примером может служить хотя бы то, что я совершенно спокойно доработала этот день, не таясь, вышла из здания, не смотря по сторонам, доехала до гостиницы…

И сразу же залезла в холодный душ.

Ну а затем осознанно отключила телефон, пообщалась по вайберу Сонькой, правда, мало, потому что дочка была сильно занята с Анькой и говорить со мной не пожелала. В три года такое бывает.

Грустно, конечно, но никуда не денешься.

Она у меня — дама самостоятельная.

В сад пошла в полтора года, нисколько не плача. И адаптировалась там моментально. Всех построила и повела за собой, как командир.

Потому уезжала я на практику со спокойной душой, знала, что моя девочка найдет, чем себя занять.

Хотя, признаюсь, иногда, глядя на других ее маленьких сверстниц, так трогательно ластящихся к своим мамам, мне ужасно хотелось того же.

Но моя девочка характером пошла явно не в меня. По крайней мере, напора, логики и хладнокровия в ней было даже сверх меры. Машка смеялась и говорила, что Сонька — в нее. Типа, Машка тоже в детстве такая же была, самостоятельная и всех строила. Особенно, брата-близнеца.

Я улыбалась, кивала, но в глубине души прекрасно понимала, в кого она, на самом деле. Прагматичность, хладнокровие, бесстрашие, лидерские качества… Конечно, здесь можно сделать поправку на то, что я, как и любая мама, приписываю своему ребенку те свойства характера, которые мне бы хотелось, чтоб были…

Но не одна я это вижу.

Вадим, муж Машки, уже заговаривал о секции карате. С четырех можно отдавать. И моя дочь стопроцентно потянет… И Машка ее к себе согласна взять…

Короче говоря, мысли о будущем дочери здорово отвлекли от собственных проблем и мук совести. Потому что всего я от себя ожидала, но пошлого «тело предало» — никогда.

И вот на тебе…

После душа я села поработать, очень уж интересная мысль мне в голову пришла по теме моей конкурсной работы, благодаря которой я тут оказалась, и увлеклась настолько, что вообще про все забыла. И про время, в том числе.

Неудивительно, что на следующий день я ползала вялой мухой, мало реагируя на внешние раздражители.

Да и идея была занятной. Хотелось быстрее добраться до домашнего ноута и чуть-чуть поиграть с формулами. Не на рабочем же компе, где наверняка висит следилка, позволяющая полную фотографию рабочего дня составлять, этим заниматься?

Хохлов несколько раз заходил, типа, проверяя, как у меня движутся дела с теми смешными заданиями, что он мне надавал.

Я каждый раз успешно изображала сладкую дурочку и рассказывала, наивно хлопая ресничками, как мне все нравится и как все интересно. Но очень тяжело. Просто очень. Он удовлетворенно и снисходительно кивал, терся рядом, предлагал чай, кофе и все остальное по списку, но я упорно не понимала, что меня клеят.

И все поглядывала на дверь кабинета, ожидая появления Зубова.

Он не позвонил накануне и не пришел ко мне в номер, чтоб довершить начатое. Это было странно, но мало ли…

И он не явился на следующий день… Совсем…

Я терялась в догадках. Обиделся? Неужели отстанет? Нет, ну что за человек такой невозможный? Ни поговорить толком, ни объяснить свою позицию… Я понимаю, что, наверно, у него какие-то секретные дела были все эти годы, не объявлялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я не строю иллюзий, что что-то для него значила наша связь. Наверняка, ничего. Ну шептал он, ну трогал так, что сердце из груди вылетало, ну… Ну и что? Это для меня, дуры несусветной, все было в первый раз и значимо. А для него…

Потому я никаких надежд не питаю, естественно. Ни тогда, ни теперь. Поступил он со мной, конечно, некрасиво, таким образом исчезнув с горизонта. Да и предохраняться мог бы качественнее.

Но что случилось, то случилось. Надо жить дальше, надо как-то выстраивать наши отношения. Если он намерен это делать вообще.

Потому что пока, кроме его «Клубничка, сладкая, хочу — не могу», я ничего и не видела.

А у нас, между прочим, дочь.

И, если он будет продолжать все ту же песню озабоченного самца бабуина, то фиг ему, а не возможность с ней познакомиться.

Не заслуживает.

Вчера после работы я опять полночи провела за ноутом и за рабочими расчетами, и к концу пятого часа утра моя идея приобрела схематично-завершенное, пусть и пока что только теоретическое подтверждение. Ее еще надо было проверять и дорабатывать, и потом опять проверять, и по справочникам дополнительно высчитывать, чтоб не упустить ни одной мелочи. Но в целом, я была невероятно воодушевлена. И понимала, что теперь необходимо выходить на Васильева и решать с ним вопрос допуска меня в лабораторию. Не сразу, недели через полторы, когда все окончательно проверю. Чтоб не в грязь лицом…

И вот теперь, слушая поздравления от мужчин, я терпеливо ожидаю завершения торжественной части. На неторжественную оставаться не намереваюсь, очень уж хочется быстрее домой, к ноуту. Сегодня сокращенный день, все расходятся после концерта и последующего фуршета.

Я поглощена своими мыслями и расчетами, и бешеный взгляд Зубова очень сильно отвлекает. Мешает. Заводит.

Эта физика тела противоречит тому, что происходит сейчас в моей голове. И это… Черт, это раздражает!

За что мне такие испытания?

Жила же себе спокойно… И даже секса не хотелось! Нет, появился, привязался…

Теперь мучайся из-за сердца бьющегося и дыхания затрудненного. Про все остальные телесные реакции вообще помолчим. Грустно потому что, когда лишний раз получаешь свидетельство того, что ты — всего лишь биоробот. И реагируешь совершенно однозначно, более чем логично и в рамках нормы, на раздражители.

Один раздражитель. Большой такой и очень раздраженный.

Торжественная часть, наконец-то, завершена. Все движутся к столам, а я быстренько к выходу. Мышкой.

Но Хохлов, чтоб ему пусто было, бдит и ловит у дверей.

— Катюша, ну куда же вы? Пойдемте, пойдемте, за вас, женщин, вы обязаны пригубить хоть шампанского…

— Нет, вы знаете, я не пью… У меня потом так голова болит… — смущенно отнекиваюсь, аккуратненько обходя его, но Хохлов кладет руку на плечо и подталкивает обратно, к столам.

— Не отрывайтесь от коллектива, — шепчет на ушко, интимно шевеля волосы у виска дыханием, — да и Васильев о вас спрашивал… Боится, что я совсем вас загрузил… Реабилитируйте меня перед руководством, Катюша!

И я иду обратно.

Просто потому, что в голову залетает мысль о том, что, в самом деле, лучше переговорить с Васильевым в неформальной обстановке. Просто закинуть удочку. Интересно же навести мосты…

Может, удастся получить адрес его личной почты… Завяжу с ним переписку и отправлю ему свои расчеты. Просто в качестве неоформленного концепта. Кто его знает, может, все получится?

Если я попаду в лабораторию… Ох, это будет круто!!! Такая практика! Куда там, в нашей провинции. Хоть мы и числимся наукоградом и вообще, чуть ли не столицей университетов, но до московских реалий не дотягиваем, к сожалению…