Еще немного об индейцах
Эстансия Харбертон была первым практическим результатом работы английских миссионеров среди Яманов.
В миссии жили, учились и работали более сорока новообращенных христиан из индейцев и семь супружеских пар, также из индейцев, заключивших брачный союз в христианской церкви. Посещая миссию, преподобный Стерлинг отмечал, как благотворно влияет на туземцев работа, которую неустанно провопили Бриджес, Ресийк и Льюис. Общины забиты до отказа. Индейцы молятся не только в церкви, но часто собираются, чтобы помолиться, и в собственных домах.
Преподобный Стерлинг, как вы заблуждались. Не знали вы, какова истинная цена восторгов ваших, возможно, искренних. Индейцев нельзя с корнем вырвать из земли, которая единственная дает им счастье. В новых ли европейских домах, в вигвамах ли, установленных на территории поселка, индейцы везде сохраняли привычный для себя уклад жизни. Или погибали.
Ранним утром, внимая подолгу песням дрозда в лесу, в какой-то момент неожиданно понимаешь, что в песнях лесного певца звучит голос твоей души. Почему так? Может, душе малой птахи близко то же, что нам с тобой? Встав поутру, проходя мимо домов индейцев, капитан Александр останавливался, чтобы послушать низкие, прекрасные голоса яманских женщин, которые разговаривали и смеялись, выполняя домашнюю работу.
Капитан Александр, в отличие от Стерлинга, заметил, конечно, в первую очередь не то, что индейцы молятся, а то, с каким уважением и теплом обращаются они к Томасу. Как эти взрослые, иногда уже немолодые люди, отважные охотники, которые в одиночку боролись и с моржом, и с ягуаром, как эти смелые, закаленные бойцы становились доверчивыми, словно дети, когда к ним подходил со своим тихим словом диакон Томас.
– Как же тебе удается изъясняться с ними? – спросил Александр Томаса.
– Просто, я знаю их языки. Отношения миссионеров и Фуэгинов резко улучшились, когда в миссии появился человек, понимающий их речь. Лучше всего я изучил самый красивый из этих языков – язык Яманов. Хочу, чтобы язык Яманов, или Яганов, как называем их мы, европейцы, не умер. Составляю словарь этого языка. И потом, я дружен с ними. А они дружат со мной. Поверяют мне тайны и обычаи своего народа. А я учу их культуре и ремеслам европейских народов. Вместе мы ходим в дальние походы, на охоту и рыбную ловлю.
– Объясни, почему они всегда такие грязные, засаленные и почти всегда раздеты?
– Знаешь, Александр, чтобы понять индейцев, надо немного знать их жизнь. В этих краях обитаемы только прибрежные скалы. Фуэгины – охотники ли на гуанако, охотники ли на морского зверя – живут на своих территориях и в поисках пищи непрестанно кочуют с места на место. Из-за кочевого образа жизни они не могут строить постоянные жилища, хорошо защищающие от холода, ветра, дождя и снега. Ты знаешь ужасный климат этих мест. Если бы туземцы носили тканую одежду, она была бы постоянно мокрая. На ветру в такой одежде холоднее, чем без неё. Вот почему им приходится все время обходиться почти без одежды, а голое тело для тепла натирать салом котиков. Понятно, почему у них сальная кожа? Кожа, которую нельзя сохранить в чистоте. Их устойчивость к испытаниям потрясает. Никто из цивилизованных народов не смог бы выжить в таких условиях.
Многие европейцы с презрением относятся к Фуэгинам. Англичанин Чарльз Дарвин, описывая путешествия в этих местах, называет Фуэгинов недочеловеками. В более ранние времена здесь побывал его соотечественник Гулливер. Он называл этих людей йеху, характеризовал как самых низших, грязных, злобных животных, подверженных всем мыслимым и немыслимым порокам, поедающих сырую пишу и падаль, постоянно дерущихся из-за куска пищи или из-за самки, считал отбросами животного мира. Как же напыщенны, самоуверенны и недалёки эти англичане, представители самого цивилизованного народа. Насколько лучше их туземцы чувствуют фальшь и манерность. Фальшь и манерность тех, кто пришел их «цивилизовывать».
Фуэгины обладают развитым чувством юмора. Коща Дарвин описывает необыкновенную способность туземцев к подражанию, он не понимает, что на самом деле этот веселый народ передразнивает движения, пафосную речь и неестественные манеры надутых, так верящих в свою непогрешимость англичан. Англичане готовы верить любым россказням о дикости местных племен. Фуэгины, подыгрывая им, издевательски потчуют англичан десятками поражающих воображение небылиц о немыслимой жестокости и тупости индейцев, своих соплеменников. Почему эти самоуверенные англичане не спросят себя, как случилось, что Пуговка, Корзина и Собор, плоть от плоти этих дикарей, быстро и легко осваивали несколько европейских языков, европейские манеры поведения, новые для них профессии, легко входили в непривычное им христианское общество.
Индейцы – такие же люди, как мы. Нисколько не в меньшей степени. Недаром они называют себя «люди, или Северный ветер», «живущие люди», «люди залива без конца», «храбрые люди».
Помимо очевидных свойств их натуры – выносливости, мужества, терпения, способности переносить самые тяжкие испытания – они обладают лучшими человеческими качествами, такими как любовь к семье, к детям, забота друг о друге, верность мужа и жены, способность делиться с другим нелегко добытой пищей. Фуэгины не едят сырую пищу, как йеху, тем более не едят падаль, как поведал нам Гулливер в повести о путешествии в страну Гуингмов. Пишу они жарят или запекают на горячих камнях.
А то, что у них нет вождей, предводителей, – может, и неплохо. Фуэгины ни от кого не зависят. Живут семьями. Собираются по несколько семей вместе только для пира – если удалось добыть много пищи. Или для ритуальных целей: инициации (посвящения в мужчины) юношей, прощания с родными, покинувшими этот мир (обряда погребения), лечения больных. Их ритуалы могут продолжаться несколько недель и завершаются обычно повальным застольем в крытых листвой хижинах. Ритуалами руководят Шаманы (Хо’он). Шаманы же руководят племенами в случае войны. Уважением и влиянием пользуются не только Шаманы, но также и Мудрецы (Лаплуки), пророки без власти, и Воины (К’мал), которых уважают за старость и опытность. Никто из них – ни Шаманы, ни Мудрецы, ни Воины – не имеет реальной власти. Настоящий рай, к которому стремятся анархисты. Индейцы живут счастливо. Правда, никогда не имеют более трёх детей. Объясняется это тем, что индейские женщины регулируют численность семьи – семья, в которой более пяти человек, в каноэ не поместится.
В миссиях жизнь для индейцев непривычна, в миссиях они умирают от тоски. Только у нас, в Харбертоне, они чувствуют себя неплохо, потому что мы часто даем им возможность снова побыть охотниками и рыболовами и участвуем в этих походах вместе с ними.
Да, индейцы не знают живописи и музыки. У них никогда не было наскальных рисунков. Танцы у индейцев примитивны, напоминают не очень ритмичное притопывание. Зато какова поэтичность и невероятное богатство их речи.
«Душевная подавленность» произносится на их языке так: болезненный период в жизни краба, сбросившего старый панцирь и не нарастившего новый.
«Морщинистая кожа» – старая раковина.
«Икота» – завал деревьев, перегораживающий путь.
«Прелюбодей» – сокол, зависший над жертвой.
В речи используется большое разнообразие оттенков и различных смыслов. Снег имеет более 30 различных названий, обозначающих различные состояния снега.
«Ийя» – привязать лодку к стволу бурых водорослей.
«Укона» – метать копье в стаю рыб, не целясь ни в одну из них.
«Окон» – спать в движущейся лодке (не в хижине, не на земле).
«Ямана» (самоназвание народа) – жить, дышать, быть счастливым. Вся философия жизни этого народа заключена в его самоназвании.
У народов архипелага Блуждающих Огней очень простые и поэтичные легенды. Вот одна из них. Легенда о Луне. Януша была очень красивой женщиной. Она потеряла нерожденного ребенка, разрезала себе лицо от горя и боли. Януша превратилась в Луну и отправилась на небо, где снова забеременела и стала полнеть, набухать, пока не стала совсем круглой. Она родила дочь и исчезла, а дочь заняла её место. Дочь выросла и сама родила девочку. История с дочкой, матерью и бабушкой повторяется до наших дней, и мы смотрим на гипнотизирующее нас светило, напоминающее одновременно о вечности и скоротечности времени. Мысль о том, что ты – на краю земли, делает нас философами и заставляет забыть о действительности, о проблемах сего дня.
Теперь ты видишь, Александр, как несправедливо называть этих людей Иеху?
– Вижу, что ты очень привязался к этим людям, вот что я вижу.
– Друг мой, Александр! Верно, мое предназначение – жить в этом суровом неласковом крае. И делать все возможное, чтобы подготовить индейцев, детей предан-тарктических лесов, к встрече с нашей жестокой и эгоистичной цивилизацией. То, что не сумею я, продолжат эти малыши, мои сыновья Томас и Лукас.