– Докладывать? Что именно, товарищ Автарк? – лицо Маурьи слегка дернулось. Все-таки он не любил это старинное обращение «товарищ». То ли дело – согражданин! Сразу подчеркивается и сопричастность, и эйкуменичность, и равенство вместе с прочим братством.
– Докладывайте, что у вас там произошло?
Конечно, Автарк был уже в курсе всего произошедшего. Информация с поля боя непрерывным потоком шла в штаб-квартиру Верховного Менеджера Эйкумены. Ага, именно так и звучал официальный титул Клауса Маурьи. Старший приказчик. Ну, или, главный продавец. Харченко долго хихикал, когда уяснил суть термина «Верховный Менеджер». А так как читал особист по-английски плохо, зная только немецкий да польский, то иначе как «манагером» Автарка с тех пор не называл.
– Мне нужна ваша оценка произошедшего, согражданин майор.
Ну, конечно. Нужна оценка. Чего еще ждать? Интересно, какая именно?
Крупенников начал было докладывать о своих соображениях, но Автарк его прервал:
– Об этом мы почитаем в вашем отчете. Мне сейчас интересно только одно – откуда взялись эти сектанты…
– А я почем знаю? – искренне удивился комбат. – Наша задача была простая: уничтожить захватчиков и спасти тех, кого еще можно спасти. Что, собственно говоря, мы и сделали. А насчет выяснения, кто там и откуда в этой Старой Вятке взялся, так это, знаете ли, не ко мне. Это сами выясняйте.
– Как нам это выяснить? – вежливо, излишне вежливо,поинтересовался Маурья. Пальцы его нервно барабанили по округлому стеклопластиковому столу.
– Послушайте, я не специалист в этих играх. Все подобные вопросы – к начальнику особого отдела батальона, то есть корпуса, майору Харченко. Тем более, это он с ними беседу вел. А насчет религиозных споров – это уже к нашему батюшке обращайтесь. Он любого замполита за пояс заткнет и всю душу наизнанку вытрясет.
– Замполита? – не понял Маурья. – Ах, да, воспитателя… Значит, ваш отец Евгений занимается воспитанием… э-э… личного состава? И как, эффективно?
– Да… нормально! Мне, честно говоря, без разницы, религиозная это пропаганда или какая другая. Главное, чтобы солдат в бой шел, а не в тыл драпал. И знал, зачем он в этот бой идет. А вообще, к чему этот разговор?
– Что вы сделали с сектантами?
– Да ничего мы с ними не сделали, – пожал плечами майор. – Собрали, подлечили, оружие из старья им подобрали и отпустили. На кой они нам? Да и никакие они не сектанты, просто обычные верующие люди…
– Да вы соображаете, что вы сделали?! Сейчас на планете, безоружной, между прочим, появилась банда! БАНДА! Повторю по слогам БАН-ДА! Вооруженная банда! – Автарк вскочил и начал метаться по кабинету. Лицо его покрылось красными пятнами. – Вы понимаете, что они избежали модифицирования? Что они сейчас могут убить меня, вас… да любого из людей! Да они, может, даже хуже ящеров!
«Совсем охренел», – вяло подумал Крупенников. – «Урод модифицированный»…
– Да, может, и хуже! Потому что ящеры – чужие! Эти же – внешне свои! И от этого они еще страшнее!
«Сейчас слюной забрызжет», – мелькнула меланхоличная мысль. – «Еще немного, и я не сдержусь и впечатаю этого павлина жирной харей в стол. Так, чтоб все зубы повылетали. Людей с ящерами сравнивать, вот ведь тварь?!»
– А если они объединятся? Если люди и ящеры объединятся? Вы об этом подумали, когда им оружие раздавали? Нам же конец! Понимаете? Нам – конец!
И вот тут Крупенников, наконец, не выдержал.
Не выдержал и рявкнул так, что, казалось, тоненько задребезжали стекла:
– Смирна!
Ничто так не помогает выработке командного голоса, как артиллерийская подготовка. Поди-ка, переори с непривычки грохот всего-то семидесятишестимиллиметровок. Хотя тут тоже свои тонкости есть. В грохоте, например, надо кричать фальцетом, а в тишине рявкать басом. Низкие частоты сливаются. А высокие – выделяются. Это меломан из особого отдела разъяснил как-то. Сейчас канонады не было. Поэтому Автарк вздрогнул и уставился на комбата.
– Во-первых, то, что Земля безоружна, это прямиком не наша вина. А ваша. Ваша – и ваших недальновидных предшественников. Ну, а ваши потомки… – последнее слово майор не сказал, а буквально выплюнул. – И говорить не хочу… Во-вторых. С чего это я должен был отпустить их безоружными? Вскоре мы летим к ящерам с ответным визитом. А кто останется на Земле? Хоть кто-то сможет противостоять противнику, если они вздумают атаковать снова? И третье – почему вы решили, что люди с оружием – это банда?
– А кто они тогда?
– Кто? Добровольцы. Я их включил в состав корпуса своим приказом!
– И детей? И женщин? – удивился Автарк.
– Всех, кто способен держать в руках оружие. Всех! В данной ситуации меня совершенно не волнует пол и возраст солдат. Или вы можете предложить альтернативу?
– Их надо было отправить на принудительное модифицирование! Под конвоем! Они опасны для нашего общества! Вы понимаете это? – Маурья снова начал было орать, но Крупенников вдруг встал.
– Заткнитесь, Клаус. Во-первых, решения сейчас и до окончания боевых действий принимает Штаб обороны – с вашего, между прочим, согласия. И вы сейчас, де-юре, конечно, вообще никто.
А во-вторых? Прямо сейчас я тоже опасен для общества. Вашего, например, общества. Мне ничего не стоит своими руками свернуть вам шею, товарищ Автарк. Потому что вы несете чушь и вообще меня достали! И никто на этой планете не сможет мне помешать. Никто. Вообще никто. Вы это понимаете?
Маурья просто онемел от подобной наглости.
А комбат, как ни в чем ни бывало, продолжил:
– Вы меня зачем вызывали? Поинтересоваться мнением по поводу этих людей? Да пусть себе живут, вот мое мнение.
– Я хотел приказать… то есть попросить, конечно… Сопроводить новых сограждан в центры генетического планирования…
– Да хрен на них, на эти ваши центры по изготовлению дебилов. Во всю длину. После войны поговорим о «новых согражданах». Да и нет у вас права мне приказывать… ну, или просить. Так что идите-ка вы… лесом. Далеко и с песней. Это такая идиома, если вы не знали. А сейчас мне, извините, не до пустяков. Разрешите идти?
Не дожидаясь разрешения, Крупенников развернулся, нагло щелкнул каблуками и вышел из кабинета Автарка, оставив того в полной растерянности разевать рот.
Уже на улице майор вдохнул свежий альпийский воздух и вызвал по коммуникатору Харченко, передав ему свою просьбу. Если майор и удивился, то виду не подал:
– Все понял, Виталь, сейчас сделаем. Не переживай, к твоему возвращению все будет готово. Не, ну вот же мудак, а?! Ладно, подробности расскажешь при встрече, сейчас не стоит.
– Как у вас там?
– Без эксцессов, не переживай.
– Вот и ладно. Я вылетаю, ждите. Скоро буду.
Перекурив на воздухе, Крупенников сел в флаер и понесся домой. Домой… эх, если бы домой! На базу, конечно, где начштаба капитан Лаптев вместе с майором Харченко спешно писали приказ о зачислении двух тысяч человек, включая дряхлых старцев, грудных детей и новорожденных, в Добровольческий корпус…
Глава 4
Интерлюдия
Марк. Дина
Планета Агрон, система Веста, 2297 годСтепь похожа на море – бесконечностью и могуществом. Только волны степной травы серо-желтые, да вместо чаек – жаворонки. И высоко-высоко жарит солнце.
Это там, в космосе, звезды называют именами. А на любой планете говорят просто – солнце.
Мальчик когда-то мечтал о том, что он полетит в космос, к новым, еще неизведанным мирам. Но из космоса внезапно пришла смерть. Пришла и разметала мир, оказавшийся таким зыбким и хрупким. Таким же хрупким, как казавшиеся нерушимыми стены родительского дома, которые чудовища из древних сказок просто проломили своими тушами.
Мальчик не помнил, как он сумел выбраться из горящего городка. Он очнулся, когда услышал в густой пшенице чей-то плач. Так он нашел Девочку.
Когда-то они ходили в одну школу. Мальчик ее не замечал – она училась на класс младше, а он уже готовился к выпускным экзаменам. Мальчику было пятнадцать, а девочке четырнадцать. Он даже не помнил, как ее зовут.
Вот теперь они и шли навстречу закату, чтобы уйти дальше от чудовищ. Девочка больше не плакала. У нее теперь был защитник. Ей было страшно, конечно, но уже не было того оглушающего всеобъемлющего ужаса, который овладел ею вначале. Защитнику тоже было страшно. Наручный комм не отвечал – никто не выходил на связь. Сигнал бедствия принять было некому. Навигатор тоже отчего-то не работал, будто кто-то отключил все ретрансляторы на планете.
Эйкумена, мать Эйкумена, что же ты бросила своих детей на гибель? Где же ты, Эйкумена? Жива ли ты еще? Придешь ли на помощь?