– Молодец, Витюх, башка у тебя варит! – похвалил Ильченко. – Ладно, дуй со своими в реакторный, а я сейчас… Краг, летун, ты на связи?
– Так точно, товарищ капитан.
– Слушай, ты можешь через их бортовую сеть выяснить расположение членов экипажа?
– Минутку…
– Да хоть три, – буркнул капитан, жестом поднимая бойцов. – Перцев, останешься с пленными. Давайте, мужики, время!
Иллиас управился за две минуты, как машинально отметил педантичный Василий:
– Не могу, товарищ капитан, это грузовой корабль, да еще и старый. Подобные суда просто не оснащались системой биолокации. Это ж все-таки не пассажирский лайнер…
– Жаль… ну, добро.
– Вот еще, товарищ капитан. На борту двести швартовочных пеналов, но пусты из них только сто сорок пять. Один занят нашим ботом.
– И что? – искренне не понял Ильченко.
– Так в них – готовые к вылету челноки! Пятьдесят четыре штуки. Судя по информации борткомпьютера, полностью заправленные и готовые к вылету.
– С ящерами?! – ахнул Василий.
– Этого я точно не могу сказать, но, скорее всего, да. В базе данных есть запись о погрузке на борт десанта. Ну, в смысле, ящеров. Возможно, резерв или вторая волна высадки.
– Ох, ничего себе! Это что ж, восемь сотен крокодилов на нашу голову с прочей задницей?! – выругался Ильченко, наскоро прикинув, сколько вражеских десантников можно напихать в полсотни челноков. – Млять! Ну, обрадовал ты меня, Илюша… – на свой манер переиначив имя пилота, вовсе уж убитым голосом докончил он.
– Простите, товарищ кап…
– Да нет, наоборот – спасибо за предупреждение. Будем иметь в виду, хотя что мы им сделаем? Разве что рванем вместе с этим корытом… кстати, да, это вариант. Гм, слушай, как считаешь, отчего они наружу-то не повылазили?
– Не знаю, товарищ капитан. Может, приказа не было, или они просто не могут разблокировать двери со своей стороны? Не знаю…
– Добро, оставайся на связи, – Ильченко переключил канал. – Все всё слышали? Повнимательней там, приглядывайте, чтобы крокодилы в спину нам не вжарили. Если вдруг что, берем пленных, сколько уволочем, и отходим к челноку. Грузимся, оставляем заряд с таймером минут на пять, и шпарим на базу. Жаль, конечно, кораблика, но что поделаешь. Против восьмисот ящериц нам даже рыпаться не стоит…
– Командир, а ты в полете не мерз? – неожиданно раздался в наушниках голос Махнова. Кто-то из десантников, не сдержавшись, хихикнул.
– Ты о чем?
– О дезинфекции. Помнишь, как мы зимой вошек на фронте вымораживали?
– Витя, у тебя там все в порядке? – недоуменно осведомился капитан. – Что несешь-то? Никакой гадостью не надышался часом?
– А то несу, что пускай наш летун внешние шлюзы пооткрывает да сбросит все боты за борт. Если даже там есть ящеры, то уж пилотов-то наверняка нет. Или померзнут рано или поздно, или в атмосфере сгорят. Правда, тогда уж прожарка получится, – Виталий ухмыльнулся, довольный проведенной аналогией. – Но все одно – дезинфекция…
– А не сможет, так пусть просто трюмы открытыми оставит – в этом случае крокодилам все равно никуда дороги не будет, система безопасности внутренние двери открыть не даст. А запас воздуха у бота, насколько я понимаю, совсем даже не бесконечный…
– Ох…. – только и смог сказать Ильченко. – Ну, ты даешь, капитан! Профессор прямо!
– Ага, я такой. Кстати, в реакторном отсеке пусто, только два жмурика из дежурной смены, «девятки» наглотались. Не знаю, что мы там намудрили, но анализатор скафа до сих пор летальную концентрацию показывает. Сам реактор в дежурном режиме, автоматика в порядке.
– Командир, – вклинился в разговор Чердыклиев, – мы на месте.
Ильченко кивнул – десантники добрались до дверей командно-информационного центра и волею неведомых конструкторов расположенного через переборку штурманского поста. Двери в последний оказались распахнуты, а внутри ярко освещенного небольшого помещения было пусто, если не считать спящего возле самого комингса человека в уже знакомой грязно-зеленой униформе. Видимо, почувствовав неладное или услышав что-то по внутренней связи, он еще нашел в себе силы распахнуть дверь в коридор, но выйти уже не успел. Возле руки спящего валялся пистолет, на поясе топорщилась расстегнутым клапаном пустая кобура. Наклонившись, капитан подобрал оружие – девятимиллиметровый двадцатизарядный «штайр AG» двухсотлетней давности. Раритет, можно сказать. Между прочим, первое боевое оружие, обнаруженное ими на судне. Интересно, это что-то значит?
Мельком осмотрев штурманский пост – два переведенных в сидячее положение противо-перегрузочных ложемента, подковообразный пульт с висящими над ним потухшими голоэкранами, трехмерная электронная карта обстановки на дальней стене, – Ильченко отмахнул в сторону КИЦа, ощутив короткий предупреждающий укол в груди.
«Да неужели?» – успел подумать Василий, делая знак «Внимание, замереть», однако отреагировать подчиненные уже не успевали. Створки бесшумно убрались в переборку, и в упор ударили желтые фонтанчики выстрелов. Стреляли из чего-то огнестрельного и автоматического, что, впрочем, ничуть не умаляло опасности. Одна из пуль досталась и Василию, ощутившему увесистый болезненный тумак в нагрудную бронепластину. Рядом кто-то сдавленно охнул и выматерился, но все отметки на забрале командирского шлема остались оптимистично-зелеными: герметичность скафандра не пострадала, значит, без пробития. Разве что кровоподтек останется или, что маловероятно, трещина в ребре.
Ответив несколькими неприцельными очередями, десантники отступили за поворот.
– Ну, хоть не зря дуры с собой тащили, – прокомментировал короткий бой Перцев. – А то стыдно перед мужиками в батальоне было б – боевая операция, а мы ни разу не стрельнули.
– За коридором следи, – буркнул Ильченко, размышляя.
– Чего там у вас? Пострелушки? – голос Махнова был взволнован. – Помощь нужна?
– Сами справимся, не мешай. Значит так, похоже, их оружие нам не особо опасно, так что затягивать не станем. Чердак, Перец, прикрываете, а мы с танкистом…
– Тащ капитан, – наплевав на субординацию, прервал командира Чердыклиев. – А зачем рисковать? Если бронебойным в щиток с пары метров зафигнячат, мало точно не покажется. Давайте им гранатами прикурить дадим, я заброшу с первого раза, обещаю, вы меня только прикройте. Или так, а? – он продемонстрировал уже разложенный в боевое положение тубус РПЭ.
– Давай гранатами, – согласился Василий. В конце концов, если так подумать, корабль они чисто захватили, а вот ящеры, очень может быть, сидят сейчас в ботах и уверенности в будущем как-то не добавляют. А потому, некогда им время терять…
– Ага, – обрадовался разведчик, выщелкивая из встроенного в пояс боевого костюма подсумка две штурмовые гранаты. Сбросив защитные колпачки, боец вдавил в корпус инициирующие детонатор кнопки и, не отпуская пальцев, кивнул Перцеву:
– Готов?
– Как пионер, – отозвался тот, вскидывая к плечу винтовку. – На счет три. Раз, два…
Высунувшись за угол, он открыл огонь, щедро расходуя магазин. Аудиофильтры боевых скафандров автоматически приглушили грохот безгильзовой винтовки, и выстрелы казались негромкими хлопками, сопровождаемыми пляшущим вокруг щелястого компенсатора желтоватым огненным султанчиком.
– Три! – сам себе скомандовал лейтенант, перекатом вываливаясь в коридор и одну за другой отправляя к цели обе гранаты.
Сдвоенно грохнуло, вдоль коридора прошла горячая упругая волна, усеивая палубу обломками пластика, дымящимися обрывками бумаги и битым стеклом. Сизый дым выплеснул под подволок, растянулся медленно всасывающимся в вентиляционные решетки облаком. И неожиданно наступила тишина.
В которой гораздо более громко, нежели давешние выстрелы, прозвучал елейный голос Ильченко:
– Чердак, а ты какие гранаты использовал, братишка?
– Дык штурмовые, тащ капитан, какие ж еще?!
– Ну и дурак…
Оставив последнее высказывание без комментариев, Василий поднялся на ноги и обреченно махнул рукой:
– Ладно, пошли, поглядим. Вообще-то, на будущее, КИЦ – это собственно и есть бортовой компьютер.И если ты его только что отправил к его компьютерным праотцам…
– Так вы ж сами разрешили, тащ капитан?!
– Значит, и я тоже дурак… – самокритично подытожил Василий, мысленно тяжело вздохнув. В мозгу билась какая-то не оформившаяся пока, но определенно нехорошая мысль. Или предчувствие, что скорее.
– Вперед, мужики. Пошли, гранатометчики…!
Информационный центр, суть – обиталище корабельного бортового компьютера, после короткой атаки являл собой жалкое зрелище. Первое, что пришло на ум Ильченко при взгляде на разрушенный зал, перенесший взрыв двух штурмгранат – «мешанина». Сверху еще стелился, постепенно иссякая, мутный туман инертного газа системы экстренного пожаротушения, но тушить уже было нечего. Пол устилало множество обломков, валялись покореженные взрывом кресла, сорванные со стен раскуроченные электронные панели. А еще имелись трупы, в разной степени сохранности и в количестве недостающих восьми. Впрочем, один был еще жив – «ненадолго», как констатировал мельком осмотревший раненого Перцев, облегчивший страдания обреченного одиночным выстрелом.