Стрелок подумал, что Пройти Таможенный Досмотр должен он сам.
Ответ был так огромен и прост, лежал так близко к нему, что он едва не проглядел его. Конечно же, невольнику будет так трудно Пройти Таможенный Досмотр именно из-за снадобья, которое он хочет пронести с собой; быть может, у них есть какой-нибудь Оракул, с которым советуются, когда кто-то вызывает подозрения. Иначе, насколько сумел понять Роланд, церемония Прохождения была бы проще простого, все равно, что в его мире пересечь границу дружественного королевства. Присягнешь на верность монарху этого королевства - жест чисто символический - и тебя пропускают.
Ведь он может переносить предметы из мира невольника в свой мир. Это доказал бопкин с рыбой-дудцом. Он заберет пакеты со снадобьем, как забрал бопкин. Невольник Пройдет Таможенный Досмотр. И тогда Роланд принесет пакеты со снадобьем назад.
А сможешь?
Ох, вот это - вопрос достаточно тревожный, чтобы отвлечь его от вида воды внизу... они пролетели, похоже, над бескрайним океаном и теперь как раз поворачивали назад, к берегу. Вода при этом становилась все ближе. Воздушный вагон снижался (Эдди взглянул коротко, безразлично; стрелок смотрел зачарованно, как ребенок, впервые увидевший снегопад). Он может выносить предметы из этого мира, это он знает. А переносить их обратно? Вот об этом ему пока ничего не известно. Придется выяснить.
Стрелок сунул руку в карман невольника и сомкнул его пальцы на монете.
И прошел через дверь обратно в свой мир.
Когда он приподнялся и сел, птицы улетели. На этот раз они не посмели подобраться так близко. У него все болело, его лихорадило, он плохо соображал... но поразительно, сколько сил ему придала эта малая толика еды.
Он взглянул на монету, которую взял с собой на этот раз. Она казалась серебряной, но по красноватому оттенку на ребре можно было подумать, что в действительности она сделана из какого-то менее благородного металла. На одной стороне был профиль мужчины, в чьем лице угадывалось благородство, мужество, упрямство. Его волосы, завивавшиеся на затылке и собранные в косичку ниже, там, где начиналась шея, позволяли думать и о некотором тщеславии. Стрелок повернул монету и увидел нечто столь изумившее его, что он вскрикнул хриплым каркающим голосом.
На обратной стороне монеты был орел, изображение, украшавшее некогда его собственное знамя - в те полузабытые дни, когда существовали еще королевства и символизировавшие их знамена.
"Времени мало. Возвращайся. Поспеши".
Но он помедлил еще секунду, задумавшись. Думать, находясь внутри этой головы, было трудно. У невольника голова тоже была далеко не ясной, но все же, по крайней мере временно, она была более чистым сосудом, чем его собственная.
Пронести монету туда и обратно - это ведь только половина эксперимента, не так ли?
Роланд достал из своей патронной ленты еще один патрон и стиснул его в руке, прижав к монете.
И шагнул через дверь обратно.
Монета невольника была на месте, крепко сжатая в засунутой в карман руке. Чтобы проверить патрон, Роланду не надо было выдвигаться вперед; он знал, что патрон сюда не прошел.
Но он все равно шагнул вперед, на минутку, потому что ему было необходимо узнать одну вещь. Было необходимо увидеть.
Поэтому он повернулся, словно для того, чтобы поправить маленькую бумажную штучку на спинке своего кресла (в этом мире бумага повсюду свидетели тому все боги, какие только были и есть), и посмотрел за дверь. Он увидел свое тело, лежащее бессильно, как и раньше, только теперь на щеке появилась свежая ссадина, и из нее текла струйка крови - должно быть, его тело расшиблось о камень, когда он покинул его и перешел сюда.
Патрон, который он нес вместе с монетой, лежал у низа двери, на песке.
Все же ответ был достаточно полным. Невольник сможет Пройти Таможенный Досмотр. Пусть их стража обыскивает его с ног до головы, от дырки, в которую еда входит, до дырки, из которой она потом выходит, а потом наоборот.
Они ничего не найдут.
Стрелок отступил назад, довольный, не подозревая - по крайней мере, в тот момент, - что он еще не осознал всю проблему в целом.
Боинг низко и плавно прошел над затопленной морской водой низиной Лонг-Айленда, оставляя за собой черный шлейф отработанного горючего. Грохот, глухой удар - это шасси коснулось земли.
3-А, человек с двухцветными глазами, выпрямился, и Джейн увидела - по самому настоящему увидела - у него в руках короткоствольный "узи" и тут же поняла, что это всего-навсего его таможенная декларация и маленькая сумочка на молнии, в каких мужчины иногда держат паспорта.
Самолет сел, плавно, как в пух.
С долгим, прерывистым вздохом, вздрагивая, она завинтила на термосе красную крышку.
- Можешь обозвать меня жопой с ручкой, - тихо сказала она Сьюзи, пристегивая ремни, хотя это было уже ни к чему. Когда заходили на посадку, она сказала Сьюзи, в чем дело, чтобы та была готова. - Имеешь полное право.
- Нет, - возразила Сьюзи. - Ты сделала совершенно правильно.
- Я слишком остро прореагировала. И обед - за мой счет.
- Фигушки. И не смотри на него. Смотри на меня. Улыбайся, Джейни.
Джейн улыбнулась. Кивнула. Подумала: "Сейчас-то что происходит, Господи?"
- Ты все время смотрела ему на руки, - сказала Сьюзи и засмеялась. Джейн тоже засмеялась. - А я смотрела, что делается с его рубашкой, когда он нагнулся за сумкой. У него там столько всего, что можно у Вулворта целый отдел мелкой галантереи укомплектовать. Только не думаю я, что он везет то, что можно купить у Вулворта.
Джейн запрокинула голову и опять расхохоталась, чувствуя себя марионеткой.
- И что нам теперь делать?
Сьюзи работала на пять лет дольше, чем Джейн, и Джейн, которой минуту назад казалось, что она, хоть из последних сил, но контролирует ситуацию, теперь была только рада, что Сьюзи - рядом.
- Нам - ничего. Пока будем катиться по посадочной полосе, скажи капитану. Капитан свяжется с таможенниками. Этот твой друг встанет в очередь, как все пассажиры, только потом его выдернут из очереди и отведут в одну такую маленькую комнатку. Я думаю, для него это будет первая из очень длинного ряда маленьких комнаток.
- Мамочки. - Джейн улыбнулась, но ее бросало то в жар, то в холод.
Когда реверсы отключились, она нажала на своих ремнях безопасности кнопку автоматического расстегивания, отдала термос Сьюзи, встала и постучала в дверь кабины пилотов.
Не террорист, а контрабандист, перевозчик наркотиков. Что ж, и на том спасибо. Но ей было как-то неприятно. Он все-таки был симпатичный.
Не очень, но немножко.
"Он все еще не видит, - подумал стрелок со злостью и зарождающимся отчаянием. - О боги!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});